Тайна вдовьей таверны

Я закрыла глаза, собираясь с силами. Это был самый трудный момент в моей жизни. Отдать топор – значит подписать себе и Лии смертный приговор. Но не отдать – значит обречь Лию на верную смерть прямо сейчас.

С трудом разжав пальцы, я бросила топор на пол. Глухой удар дерева о дерево прозвучал в оглушающей тишине, как похоронный колокол.

– Хорошо, - сказал Джон, глядя на меня с нескрываемым презрением. – А теперь открой двери. И впусти в таверну всех… моих друзей, – он сделал ударение на последнем слове, словно издеваясь.

Я стояла, не двигаясь, словно парализованная.

– Я сказал – открой двери, - взревел Джон, сильнее прижимая нож к горлу Лии. Кровь потекла сильнее.

Я подчинилась. Медленно, словно во сне, я подошла к двери и открыла ее.

В таверну хлынула толпа разъяренных мужчин, с оружием в руках, с горящими злобой глазами. Они ворвались внутрь, как стая голодных волков, готовых растерзать свою добычу. Ад, казалось, ворвался вместе с ними в мой дом и в мою жизнь.

Грубые руки вцепились в нас, словно клешни, обжигая кожу. Веревки врезались в запястья, стягивая их до онемения, до пульсирующей, невыносимой боли. Нас выволокли из таверны, словно мешки с мусором, словно ненужный хлам, который пора выбросить на помойку. Я спотыкалась, падала, но меня тут же поднимали, пинками заставляя идти дальше.

Нас отвели к старому сараю, что был поодаль. Нас тащили словно скот на убой. Крики, ругательства, пьяный хохот разбойников оглушали, словно удары молота по наковальне. Этот шум давил на психику, лишая последних сил, последних искр надежды, которые еще теплились во мне. В голове звенело, в глазах плыло, а в груди поднималась волна отчаяния, готовая захлестнуть меня с головой.

По дороге я слышала обрывки разговора между Бернардом и Джоном. Их голоса звучали приглушенно, словно они боялись, что я услышу, но я улавливала каждое слово, каждое их мерзкое откровение. Они врезались в мою память, как раскаленные гвозди, жгли своим ядом, отравляли душу.

– Не понимаю, зачем поджигать таверну, - ворчал Джон, его голос был пропитан жадностью и злостью. – Это же прибыльное место. Пригодится еще. Мне и Беатрис.

Беатрис? Дочь Бернарда? Что он имел в виду? Почему он говорил о ней и таверне, как о чем-то само собой разумеющемся?

– Когда стану вдовцом, - закончил Джон, и в его голосе прозвучала такая зловещая, похотливая ухмылка, что меня замутило. Как я и предполагала он планировал избавится от меня с момента как женился.

Бернард недовольно скривился.

– Мы оставим таверну, не скули, – ответил он недовольно. Но как по мне так надо было их сжигать в таверне. Это выглядело бы правдоподобно, а так кто поверит, что они ночью поперлись в сарай, да еще и вдвоем.

Я не выдержала. Надо что-то делать, что-то предпринять такое, чтобы отвлечь их планов по нашему убийству, нужно тянуть время. В душе еще теплилавь надежда, что Дамир получил наше послание и вот-вот появится. Хотя, даже если и появится, то справится ли он с таким количеством разбойников. Думаю нет, но я все же решила тянуть время в надежде что, что-то получится.

– Зачем? Зачем ты на мне женился? Зачем был весь этот спектакль? – закричала я, захлебываясь слезами, пытаясь вырваться из рук своих мучителей. Бесполезно. Их хватка была мертвой. – Зачем ты притворялся, что любишь меня? Зачем лгал? Зачем обманул?

Джон остановился, развернулся ко мне, и на его лице застыла презрительная, отвратительная усмешка. В его глазах не было ничего, кроме равнодушия и злорадства.

– Любовь? Не смеши меня, Маргарет, - прошипел он, словно я была грязью под его ногами. – Ты была просто хорошей партией. За горничную почившей баронессы давали неплохое приданное. Вот я и соблазнился. Думал, быстро от тебя избавлюсь. Отравлю тихим ядом, стану вдовцом и женюсь на Беатрис.

Он продолжил, довольно улыбаясь.

– Но тут объявились мои старые знакомые. Вспомнили про должок. Пришлось инсценировать свою смерть. Забавно получилось, не правда ли? А тут ты, как подарок судьбы, отремонтировала и восстановила таверну. Просто золото, а не женщина, – и мужчина довольно хохотнул. – Спасибо тебе за это, наивная дурочка. Ты даже не представляешь, как облегчила мне жизнь.

– Это по твоему приказу Беатрис пыталась меня убить? – я лихорадочно вглядывалась в лица убийц. Кажется они забавлялись слушая наш разговор.

– Нет, – в разговор вмешался Бернард. – Эта дура малолетняя решила отомстить.

– А кого тогда похоронили? – по спине поползли мурашки страха. Неужели он кого-то убил, чтобы выдать за себя?

– Да кто ж его знает, – пожал плечами Джон. – Какого-то путника волки задрали, – мужчине было безразлично на безымянную жертву.

– Зачем ты призвал Агнес?
– спросила я, а сама в голове лихорадочно придумывала, о чем еще спросить мужчину. Отчего-то я была уверена, что нам нужно выиграть время.

Джон пожал плечами, словно речь шла о чем-то совершенно неважном. – Агнес… это моя мать. Да-да, не удивляйся. Она всегда была странной. Я всегда знал, что она где-то здесь, в этой проклятой таверне. Я думал, у нее спрятаны документы, подтверждающие, что я не безродный бастард, а настоящий аристократ. Я мечтал о титуле. И я был прав. Я нашел их в тайнике, который она так тщательно скрывала. А заодно и обнаружил тайный ход в таверну. Очень удобно, не правда ли? Им-то я и воспользовался, чтобы проникнуть внутрь незамеченным. Все сложилось идеально, – и на губах мужчины расплылась довольная улыбка.

Бернард, которому явно надоел этот разговор, рявкнул, как разъяренный бык.

– Хватит болтать! Девка пытается тянуть время, все это выспрашивая. Пора с ними кончать. Хватит церемоний. Что ты с ними возишься?

Джон кивнул, словно очнувшись от своих воспоминаний.

– Пора. Игра закончена. Ты прав, Бернард.

Нас втолкнули в сарай, которым я даже и не пользовалась. Внутри было темно и сыро, пахло плесенью, гнилым сеном и крысиным пометом. Воздух был тяжелым и удушливым, словно предвещал скорую смерть. Нас грубо впихнули внутрь, словно скот, предназначенный на убой. Связали еще крепче, до хруста костей, и прислонили спинами к холодной, влажной стене. Я чувствовала, как дрожит Лия, прижавшаяся ко мне в поисках утешения.

Дверь захлопнулась с оглушительным стуком, и щелкнул замок, отрезая нас от внешнего мира, лишая последних надежд. Мы остались одни, в полной темноте и безнадежности.

Снаружи раздались шаги, приглушенные голоса, хохот, и вдруг… запах. Запах дыма. Едкий, удушливый, проникающий в легкие и опаляющий горло.

– Они поджигают сарай, - прошептала Лия, дрожа всем телом. В ее голосе звучал такой неподдельный ужас, что меня охватила леденящая паника.

Я почувствовала, как в горле пересохло, как сердце бешено колотится в груди. Дым проникал сквозь щели в стенах, клубился в воздухе, едкий и удушливый. Дышать становилось все труднее. Легкие горели, в глазах щипало, голова начинала кружиться.