Тайна вдовьей таверны

– Я знаю, милая, это тяжело принять, – ответила я, чувствуя, как сердце разрывается от боли за нее. Я подошла к ней и обняла ее за плечи, пытаясь передать ей хоть частичку своей силы и решимости. – Но мы должны быть сильными. Мы должны что-то предпринять. Я думаю ответы на все наши вопросы мы узнаем позже, а сейчас главное справится с с этими головорезами.

– Их всего двое, – приободрила нас Агнес.

– Не факт, – отрицательно покачала я головой.

– В лесу Рауль был не один, – напомнила я призраку о том, что на нас напала целая банда. – Думаю и сейчас они явятся не вдвоем.

– Днем они не придут, – заметила Лия, и я кивнула соглашаясь.

– Зря вы Дамира отпустили, – прошелестела Агнес. – Чуяло мое сердце, что не к добру это. Его защита была нам нужна сейчас, как никогда.

– У тебя нет сердца, – недовольно проворчала я в ответ. Я и сама жалела, что отпустила Дамира.

– Что же нам теперь делать? – повторила свой вопрос Лия, прекращая нашу перепалку с Агнес. В ее голосе явственно было слышно отчаяние, которого никогда прежде не слышала. Она смотрела на меня, словно я была ее последней надеждой.

Я задумалась, судорожно перебирая в голове возможные варианты. Нам нужно было действовать быстро и решительно. Мы не могли сидеть сложа руки и ждать, пока Рауль, Бернард и их банда, воплотят свои зловещие планы в жизнь. Бездействие сейчас было равносильно смерти.

– Нужно отправить Дамиру весточку, – сказала я наконец, стараясь говорить уверенно, хотя внутри меня все дрожало от страха. – Он должен знать, что нам грозит опасность.

– Но как мы это сделаем? – спросила Лия. – До города далеко, а мы не можем покинуть таверну. Они следят за нами, я уверена, – в голосе была слышна паника.

– Не волнуйся, – ответила я, пытаясь ее успокоить. – Сегодня на ночлег остановился обозник. Я попрошу его передать Дамиру наше послание. Это наш единственный шанс.

Мы быстро написали короткое письмо, в котором рассказали Дамиру обо всем, что произошло. Я молилась, чтобы обозник оказался честным человеком и доставил письмо по назначению.

– А что нам делать, пока Дамир не вернется? – спросила Лия, глядя на меня с тревогой, которая пронизывала меня до костей.

– Мы забаррикадируемся в таверне, – ответила я, стараясь придать своему голосу твердость, которой на самом деле не чувствовала. – Днем они не посмеют напасть, когда здесь полно людей. А вот ночью… ночью мы должны быть готовы ко всему.

Мы принялись за дело. Заперли все двери и окна на засовы, задвинули их тяжелыми столами и стульями, создавая подобие баррикады. Заготовили оружие: ножи, кочергу, даже топор, что когда-то так напугал двух братьев плотников.

В таверне царила напряженная, гнетущая тишина. Тикали часы, отсчитывая последние минуты перед наступлением ночи. Мы ждали. Ждали, когда наступит ночь, и вместе с ней придет опасность. Но я знала, что мы не сдадимся. Они еще плохо меня знают.

Глава 15.

Ожидание и в самом деле изматывало. Оно заставляло нас вздрагивать от каждого шороха, каждого крика птицы. Но в эту ночь и в самом деле никто к нам не пожаловал. Утром мы разбирали баррикады, готовились к открытию, делали вид, что ничего не произошло, чтобы никто не понял, что мы в курсе.

Усталость навалилась на плечи свинцовой плитой. После этой бессонной, кошмарной ночи, когда страх въелся в каждую клеточку, когда тишина давила на барабанные перепонки, притворяться, что всё в порядке, было почти невыносимо. Но нужно было. Нужно было улыбаться завсегдатаям, наливать им в кружки пенное, выслушивать их шутки и делать вид, что это обычный день в " Золотом Гусе”.

Лия, с тенями усталости, залеглими под глазами словно синяки, двигалась словно во сне. Каждое движение давалось с трудом, пальцы дрожали, и несколько раз она чуть не опрокинула кружки, едва удерживая их в руках. В её глазах плескался испуг, который она отчаянно пыталась скрыть за натянутой улыбкой. Я чувствовала её страх, как свой собственный. Я старалась разгрузить ее и брала на себя самые трудные заказы, отпускала саркастичные шутки в адрес самых назойливых посетителей, стараясь отвлечь их внимание от бледного, измученного лица Лии. Агнес, очень хотела разогнать всех посетителей, чтобы мы хоть немного отдохнули, но я запретила. Все должно было быть как обычно, никто ничего не должен был заподозрить.

Но за этой фальшивой маской приветливости, за этим натянутым профессионализмом таилась тревога, грызущая меня изнутри, словно голодный зверь. И надежда… она теплилась во мне, как едва заметный уголек под толстым слоем пепла. Я то и дело украдкой бросала взгляд на дорогу, тянущуюся вдаль, к самому горизонту. Сердце каждый раз замирало в груди, бешено колотясь при виде приближающегося всадника, готовое вырваться на свободу от радости… а потом болезненно сжималось, словно ледяной рукой, когда оказывалось, что это не Дамир.

– Он, наверное, не получил письмо, - прошептала Лия, почти беззвучно, вытирая со лба предательские капельки пота тыльной стороной ладони. В её голосе звучало такое отчаяние, такая безысходность, что у меня невольно сжалось сердце.

– Не говори так, Лия, - ответила я, стараясь придать своему голосу ту уверенность, которую сама отчаянно пыталась в себе найти. – Томас - надежный человек. Я видела, как он поклялся могилой своей матери, что доставит послание лично в руки Дамиру. Он наверняка уже передал письмо. Просто ему нужно время. Дорога неблизкая, и в этих краях всякое может случиться, ты же знаешь.

Но время, проклятое время, ползло, как раненая улитка. День медленно, мучительно, неумолимо клонился к закату, и длинные, зловещие тени крались по земле, словно предвестники надвигающейся беды. Страх, который мы так отчаянно пытались запереть в глубине души, начал расползаться, как ядовитый туман, отравляя все вокруг. С каждым часом приближалась ночь, а вместе с ней возвращалась опасность, неминуемая, беспощадная и неотвратимая.

– Надо снова забаррикадировать таверну, - сказала я, когда последний, веселый посетитель, с трудом удерживаясь на ногах, шатаясь, вывалился из дверей. В моем голосе, наверное, звучала обреченность, но я старалась не показывать этого. Нельзя было сломиться, нельзя было дать страху одержать верх.

– Может быть, они передумали?
– робко спросила Лия, в ее голосе прозвучала слабая, отчаянная надежда. – Может, им надоело ждать, и они решили, что мы недостаточно важны, чтобы рисковать ради нас?

– Не думаю, Лия, - ответила я, качая головой. – Эти мерзавцы не из тех, кто отступают. Они, скорее всего, просто выжидают. Ждут, когда стемнеет, когда мы будем меньше всего этого ждать, когда потеряем бдительность.

И снова начался этот утомительный, выматывающий душу процесс. Двери и окна были наглухо заперты, а затем завалены тяжелыми столами и стульями, превращая таверну в подобие крепости, в жалкое подобие защиты от надвигающейся угрозы. На кухне, в огромном чугуне, кипела вода, бурля и клокоча, готовая обрушиться на головы незваных гостей, обжигая и калеча. В моих руках был старый, зазубренный топор, тяжелый и неуклюжий, но внушающий хоть какую-то надежду на то, что я смогу защитить Лию. В глазах Лии плескался страх, огромный, всепоглощающий, но рядом с ним, как крошечная искра, как едва заметный огонек, горела решимость. Агнес кружила под потолком, словно встревоженная птица, ее прозрачный силуэт то появлялся, то исчезал в сгущающемся полумраке. Она всматривалась в дорогу, вслушивалась в каждый шорох, в каждый скрип, готовая предупредить нас о приближающейся опасности.