Тайна вдовьей таверны

Тишина сгущалась, становясь почти осязаемой, давящей, гнетущей. Казалось, сама тьма подкрадывается к таверне, обволакивая ее своими липкими, холодными объятиями, выжидая удобного момента для нападения. Сидя спиной к спине, так мы и задремали, измученные бессонной ночью, страхом и ожиданием. Нас разбудил громкий стук в дверь.

Резкий, оглушительный стук в дверь, как выстрел, разорвал липкую пелену полусна. Тело взметнулось, словно подброшенное пружиной, сердце болезненно подскочило к горлу, застряв там комком. Воздух выбило из легких, дыхание сперло. Инстинкт, древний и безошибочный, взревел во мне: опасность! Не раздумывая, на автомате, я схватила топор, лежавший рядом, на полу. Тяжелое, шершавое дерево рукояти приятно отозвалось в ладони, придавая какую-то дикую уверенность. Я прислушалась, напрягая слух до предела, словно зверь, чующий приближение хищника.

Лия, рядом со мной, вздрогнула, как испуганная птица, и резко выпрямилась. Во взгляде, еще затуманенном сном, мгновенно проявился все тот же животный, первобытный страх, который преследовал ее последние дни. Глаза расширились, потемнели, в них отражалась бездна ужаса, готовая поглотить ее целиком.

Стук повторился, на этот раз более настойчиво, громко, грубо. Каждый удар, казалось, обрушивался на мои собственные кости, отзываясь болезненным эхом во всем теле. Это была не просто просьба, это было требование, приказ.

– Кто там? – хрипло спросила я, с трудом разлепляя пересохшие губы. Голос дрожал, выдавая мой страх, но я старалась придать ему хоть немного уверенности, хоть намек на твердость.

– Это Бернард, староста, - раздался знакомый, голос за дверью. Фальшивый, лицемерный до тошноты. В каждом слове сочилась патока притворства, за которой скрывалась гниль и злоба. – Открывайте, Маргарет. Нужно поговорить.

Бернард. У меня похолодело все внутри, словно кто-то плеснул на меня ведром ледяной воды. Я даже не думала насколько сильно будет страшно.

– Таверна закрыта, Бернард, - ответила я, стараясь говорить как можно спокойнее и размереннее. – Приходите завтра. У нас сегодня был тяжелый день, и мы хотим отдохнуть.

– Не глупи, Маргарет. Открывай, я сказал! – тон мужчины мгновенно изменился, стал угрожающим, жестким, как кремень. Маска благодушия слетела, обнажая звериный оскал. В голосе прорезались стальные нотки, властные и не терпящие возражений. Он начал колотить в дверь с удвоенной, утроенной силой, удары сотрясали всю таверну, дрожали стекла в окнах, звенела посуда на полках. – Я знаю, что вы там, обе. Не думайте, что сможете спрятаться от меня. Отдай девчонку и не пострадаешь, – обещает староста. На лице девушки отразился ужас, когда она посмотрела на меня.

– Я ее никому не отдам. Убирайтесь! – ответила я громко, и улыбнулась девушке. В ее глазах, как в зеркале, плескался ужас, такой же всепоглощающий, такой же парализующий, как и мой. Она дрожала всем телом, словно осенний лист на ветру. Я взяла ее за руку, сжала ее ладонь в своей, стараясь передать ей свою решимость, свою готовность бороться, свою надежду, пусть и слабую, на спасение.

– Мы знаем, чего ты хочешь, Бернард, - крикнула я в дверь, стараясь заглушить дрожь в голосе. – Мы знаем о Рауле и твоей банде. Мы видели его в лесу, своими глазами. Убирайся отсюда, пока мы не вызвали стражу или не сообщили о тебе барону. Или ты думаешь, мы настолько глупы, что поверим в твою ложь?

После моих слов наступила короткая, зловещая тишина. Такая тишина, которая бывает перед бурей, когда все замирает в предчувствии неминуемого бедствия. Тишина, наполненная нарастающим напряжением и угрозой. А затем… ад разверзся.

В другую дверь, в окна, со всех сторон разом, начали стучать, тарабанить, колотить, ломиться. Удары сыпались градом, оглушая, дезориентируя, казалось, стены вот-вот рухнут под натиском разъяренной толпы. За дверями раздавались хриплые крики, ругательства, угрозы. Я поняла, что нас окружили. И их не двое, как мы надеялись, обманывая себя слабой надеждой. Не меньше пяти, а может, и больше. Они хотели нас запугать, сломить, лишить воли к сопротивлению.

– Лия, держись рядом, – крикнула я, чувствуя, как леденящий ужас сковывает мои конечности, парализует волю. Но страх не должен был парализовать нас. Нельзя было поддаваться панике. Нужно было действовать, быстро, решительно, пока еще была такая возможность. Нужно было выжить. Я подняла топор выше, крепче сжимая его в руках, готовая защищать себя и Лию до последнего вздоха, до последней капли крови. – Агнес, ты видишь их? Где они? Сколько их? Скажи нам, Агнес, умоляю.

Ночь только начиналась. Но она обещала быть самой страшной, самой длинной, самой кошмарной в моей жизни.

В ответ прозвучал ее испуганный, дрожащий голос, словно издалека.

– Маргарет… их слишком много. Я… я не могу сосчитать. Они повсюду. Вокруг таверны, как волки, окружающие добычу. Они злые… очень злые, – В ее голосе слышался неподдельный ужас, от которого по коже побежали мурашки. – Будь осторожна, Маргарет… они… они хотят причинить вам зло.

Я закусила губу до крови, стараясь унять дрожь в руках.

– Лия! Кипяток! Быстро! Нужно подняться наверх и вылить его на них из окон второго этажа. Это даст нам время, чтобы придумать что-нибудь еще.

Лия, словно очнувшись от оцепенения, кивнула и бросилась к печи, где в большом котле всегда кипела вода. Я слышала, как она гремит посудой, торопливо переливая кипяток в ведра. Каждая секунда тянулась, как вечность, каждый удар в дверь отдавался болезненным эхом в моей голове.

Через минуту Лия вернулась. Но не одна.

За ней, прижимая ее к себе, словно живой щит, стоял… Джон.

Агнес ахнула, словно ее ударили ножом.

– Джон?! Но… это невозможно! Он же…, – она замолчала, не в силах договорить. В ее голосе звучало такое удивление и ужас, что мне стало страшно.

В руке Джона, плотно обхватывающей шею Лии, блеснул длинный, острый нож. Лезвие прижалось к ее горлу, оставляя тонкую красную полоску на нежной коже.

– Маргарет, - голос Джона был холоден и тверд, как лед. – Брось топор. Сейчас же. Иначе девчонка умрет.

Я замерла, словно громом пораженная. Джон…муж Маргарет, которого все считали погибшим. Но как?

В голове метались мысли, словно стая испуганных птиц. Что делать? Как поступить? Спасти Лию или попытаться сражаться? Но шансы на победу против такого количества врагов, да еще и с заложником, были ничтожно малы.

Я сглотнула ком в горле, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Джон… пожалуйста… не надо. Мы можем договориться.

Он усмехнулся, и эта усмешка была страшнее любого крика.

– Конечно договоримся, – кивнул мужчина. – Делай что тебе говорят. Бросай топор. Или она умрет прямо сейчас, – он сильнее прижал нож к горлу Лии, и на ее коже выступила тонкая струйка крови.

Я посмотрела на девушку. В ее глазах плескался ужас, но в то же время я увидела в них мольбу. – Сделай, как он говорит, Маргарет, - прошептала она едва слышно.