Тайная связь

– Ты родилась здесь, а не там, – поправляет Эльман.

– Да, но там мой дом.

– Тебя с братом часто отправляли в Москву. Тебе нравилось проводить время с бабушкой и дедушкой, не лги.

– Откуда ты знаешь? – не понимаю.

Я обхватываю его влажные ладони в попытке остановить его, когда Эльман норовит прикоснуться ко мне там, где еще немножко беспокоит.

– Я все о тебе знаю, Ясмин.

– Кроме того, что я девственница? – расплываюсь в глупой улыбке. – Ничего ты не знал, Эльман. Хватит пугать.

– Я не пугаю. Ты спросила, я ответил.

Я не придаю серьезности Эльмана никакого значения, потому что дико устала и валюсь с ног. И я правда думала, что будет не так больно, но… Эльман об этом предупреждал.

Я прошу его оставить меня одну, привожу себя в порядок и возвращаюсь обратно в спальню. Здесь почти не осталось следов произошедшего, Эльман поменял белье, а грязное оставил у двери. Кровь прилила к щекам, едва я представила, как Айя увидит следы нашей первой ночи, когда будет забирать его на стирку.

Я подхожу к кровати, касаясь коленями чистой простыни.

– Я пойду к себе. И белье заберу. Сама постираю.

– Ложись, Ясмин. Отныне ты спишь со мной.

Эльман протягивает ко мне ладонь и обвивает бедро, утягивая за собой на постель. Чистую, свежую и немного прохладную, как и взгляд Эльмана. Там осталось немного того пожарища, поэтому я немедленно ложусь в постель и хочу согреться. Потому что мне очень холодно.

Утром я просыпаюсь от яркого солнца, бьющего в глаза. И еще немного от тесных мужских объятий, к которым я совсем не привыкла.

Эльман еще спал. И кажется, что очень глубоко. Его ресницы мелко подрагивали, а тело было сильно напряжено. Я понимаю, что ему снится что-то очень болезненное, когда его тело дергается, тогда не выдерживаю и бужу его.

Эльман садится на кровати и тяжело дышит.

– Ты в порядке? – спрашиваю отстраненно.

– Да. Вполне.

Он поднимается с места и почти сразу уходит в душ, не проронив ни слова. На часах половина десятого, сон был слишком долгим. Я хватаюсь за телефон и с опозданием замечаю кучу пропущенных от отца. Я мысленно представляю самые худшие сценарии, которые могли случиться, и тут же набираю в ответ.

– Пап? Все хорошо?

Сердце делает кульбит, а кровь приливает к лицу. Не уверена, что выдержу вдали от отца так долго, потому что ожидать ответа в трубке телефона – становится очень тягостно.

– Доброе утро, принцесса.

Стоит мне услышать его голос, как я успокаиваюсь. С ним все хорошо, и он ничего не знает. Это главные вещи.

– Доброе, папа. Ты так рано, что-то случилось?

– Нет. Просто переживаю за тебя. Еще ночью хотел набрать, но сдержался, чтобы не разбудить тебя.

Я кусаю нижнюю губу и молчу. Не разбудил бы, папа. Потому что твоя дочь не спала, а вытворяла совсем иные вещи, за которые ты бы ее убил.

– Говорил с родными твоей матери, они заверили, что ты в безопасности.

Я дышу через раз. Прерывисто и тяжело. Если я их не нашла, то как он говорил с ними? И главный вопрос: почему они покрывают меня?

– Я же говорила, тебе не о чем беспокоиться, папа.

Я крепко зажмуриваюсь от собственной лжи.

Краем уха слышу, как остановилась вода, поэтому поднимаюсь и спешу покинуть спальню Эльмана, но не успеваю. Он выходит из ванной и перехватывает меня на полпути, прижимает к себе. Крепко-крепко.

Я умоляюще смотрю на него.

Молчи, Эльман. Умоляю, молчи.

– Папа, что с Андреа? У тебя большие проблемы, да?

– Я разберусь, принцесса.

– Но тебе уже лучше, правда? Пожалуйста, береги себя, – прошу его.

И вместе с тем ощущаю, как Эльман спускается ниже, стягивает лямку сорочки вниз и сжимает оголившуюся грудь.

Боже, что он делает?

Мысли разлетаются к чертям, и мне приходится очень скомкано попрощаться с папой и положить трубку.

– Ты сошел с ума, Эльман!

Я смеюсь ему в губы, когда получаю свой утренний поцелуй и верю, что так будет всегда. Эльман с сожалением выпускает меня из своих рук. Я сажусь на постель, краем глаза посматривая, как Эльман собирается уезжать.

– Ты тоже собирайся, Ясмин. Есть одно дело.

– Какое? – спрашиваю с любопытством.

– Валентино. Ты должна встретиться с ним и убедить, что остаешься со мной. Он должен смириться и не предпринимать никаких действий, когда вернется в Италию.

Я нахмурилась, представив бурную реакцию Валентино на то, что я остаюсь здесь, а он должен непременно уехать.

– Не понимаю, для чего ему уезжать?

Эльман оказывается рядом в несколько шагов, поддевает мой подбородок и заставляет посмотреть на него. Прямо в глаза.

– Он мне здесь не нужен. Мне все равно, где будут жить твои охранники, главное, чтобы максимально далеко от тебя.

– Ты же понимаешь, что он не уедет? Он не оставит меня, потому что отец поручил ему приглядывать за мной.

– Ты должна убедить, Ясмин, – настойчиво повторяет Эльман. – Это лишние проблемы. Не более того.

Лишние проблемы.

Он называет самого преданного мне человека – проблемой.

– Я не согласна. Вообще не согласна.

– Жаль, что мне все равно, Ясмин. Это было мое условие, и тогда ты была согласна на все. Будь добра делать то, что я тебе говорю.

Я опускаю лицо, разглядывая свою светлую сорочку и его черные брюки с такой же черной бляшкой ремня. И чувствую острую несправедливость. Очень острую. А я ее по жизни на дух не переносила.

– Твои люди не ответили за смерть Кармина, а мои люди должны отступать. Ты считаешь это справедливым, Эльман?

– Справедливости нет, Ясмин.

Я тяжело молчу.

Он – тяжело дышит.

Кажется, мы так и не можем найти точки соприкосновения, зато уже провели ночь вместе, полыхая и сгорая дотла.

– Не сопротивляйся, Ясмин. Будет лучше, если ты станешь послушнее. В ответ я помогу твоему отцу справиться с Андреа. Но сперва ты отправишь Валентино обратно.

Я задыхаюсь, когда Эльман поглаживает меня по лицу, задевая щеки, скулы, спускаясь к губам. На миг мне кажется, что так трогают и оценивают свою собственность сразу после того, как ее приобрели. Сразу после ночи, в которой он стал моим первым мужчиной.