Тайны темной осени

Сильно я сомневалась в том, что Бегемот на всех бросался. Орать, может, и орал, но чтоб бросаться…

Вернулась в квартиру, долго пялилась в экран нетбука — хотела поработать, ничего не получалось. Бывает такое. Ступор полный. Надо работать, надо доделать всего ничего, осталось немного. А ты сидишь. В голове пустота.

Смартфон не зарядился, так и показывал красную батарейку. Вот что! Пойду куплю новый. Я вытащила из него сим-карту, оделась и побрела в ближайший торговый центр. Тут метров семьсот и в другой раз их пройти — дело пятнадцати минут, но когда нет настроения, состояние общего нестояния и вместо солнца унылая осенняя морось, то ноги плетутся еле-еле.

День угасал, как его и не было. Расплата за долгие белые ночи — сырой полумрак на противоположном конце города.

Но я едва вставила симку в новый аппарат. И тут же получила вызов: Алексей.

— Слава богу, ну, наконец-то, Римма!

Мне не понравился тон его голоса. Что-то в нём было такое, что сразу от него пробрало холодом до самого копчика.

— Ты где? — спросила я.

— В Хосте! — рявкнул Алексей мне в ухо, я даже смарт отодвинула.

Столько децибел, чуть барабанная перепонка не лопнула.

— Вчера улетел? — догадалась я, вспомнив последнюю его СМС.

— Да! Римма, очнись. Ты что, ничего не видела?

На него не похоже. Он молчун, такие нервы не про него, да Алексея ли я слышу?

— У меня вчера смарт помер, — объяснила я. — Вот, я новый себе купила. Извини. Что случилось?

— Оля…

— Нет, не говори мне! — меня подбросило на месте. — Не надо!

— В больнице, — безжалостно добил Алексей. — Её машина перевернулась на серпантине.

— Боже! Когда? Я же разговаривала с нею вчера! Она же… она сама сказала, всё в порядке с нею!

— Вчера? Римма, она в реанимации со вчерашней ночи.

— Вчерашней ночи?!

— Я тебе весь день названивал!

— Не помню, — беспомощно выговорила я.

Я, правда, не помнила. Ни списка звонков от Алексея во входящих самого смартфона, ни входящих от него на детализации звонков от оператора.

— Я приеду, — решила я. — Сегодня же возьму билет и приеду!

— Приезжай, Римма. Пожалуйста, приезжай…

Короткий судорожный вздох в конце. Отбой. Я осторожно подпёрла спиной стену, чтобы не упасть. Долго стояла. Оля, Оля, как же так… и мой проклятый пророческий рисунок с носилками и скорой! Знала бы — не рисовала бы! Да что такое, что вокруг происходит, Мироздание — ты сошло с ума?!

Новенький смартфон тренькнул жалобно: низкий заряд. Да… тридцать четвёртая буква русского алфавита в двойной дозе! Но у новых смартфонов бывает. Наверное, мне подсунули всё-таки витринный образец, и в другое время я бы с наслаждением поругалась, срывая злость и дурное настроение. Но сейчас было не до того от слова совсем.

Я заторопилась домой. Поставлю на зарядку, а билеты всё равно проще искать с нетбука, там экран больше. Чёрт, чёрт, чёрт, Оля, ну как же так!

Но она хотя бы жива. Во вторую голову куклы не впивался осколок, она просто упала, просто — упала… может, сыграло свою роль расстояние? Если бы Оля оставалась в городе, она бы погибла непременно? Хоста — это всё-таки отсюда прилично, если мерить в километрах. Туда даже самолёт летит три часа с лишним, поездом — вообще почти двое суток. Две с половиной тысячи километров, если не все три.

Злому колдовству помешало расстояние…

Не об этом ли предупреждал меня голос Арсения из ниоткуда?

Беги из города, не то пропадёшь. Может быть, где-то сейчас чьи-то руки злобно выплетали ещё одну куклу?

Небо, казалось, опустилось ещё ниже. Знакомая дорожка, слева — гаражи, справа — дома, а показалось, будто иду по краю пропасти, шаг вправо — скала, по которой уже летит на меня лавина, шаг вправо — пропасть, и до дна так далеко, что здесь, наверху, ещё не скоро услышат звук разбившегося о чёрные скалы тела.

Мне было страшно, очень страшно.

И нет никого со мною рядом. Нет никого со мною рядом в одном городе. Мама — в Сочи, дежурит возле палаты Оли. Алексей там же. Тётя Алла умерла. Арсений…

Я прибавила шагу: показалось, будто меня настигают чьи-то тяжёлые шаги.

Если не везёт, то не везёт до конца. Ненастье навалилось со стороны залива, со снегодождём, низкой облачностью и бешеным ветром. Воды нагнало столько, что исчезли островки на Лахтинском разливе почти полностью. Конечно, аэропорт не работал. Конечно, никто не знал, когда откроется, и прогнозов на это не давал!

Оставался поезд.

Начало октября, бархатный сезон, найти место оказалось непросто. Вагон-СВ, люкс, одна штука, и сколько денег отдала, даже не спрашивайте! Отправление — двадцать-шестнадцать…

То есть, времени у меня — дуля без мака. Я отрыла в кладовой у Ольги спортивную сумку, она не обидится, я знала. Покидала туда смену белья, домашнюю одежду, упаковала нетбук, смартфоны оба-два, блокнот. СВ-вагон, с питанием, как-нибудь переживу дорогу на суррогатах. Вагон-ресторан там ещё есть. Наверняка есть, не может не быть в поезде такого класса!

Сутки с половиною, и я в Сочи.

И только выходя из дома я спохватилась: Бегемот! Молодец, Римма. Приручила животное и забыла о нём. В клинике не передержка, долго думать не будут — выкинуть пристройщикам, а у пристройщиков — кошачья чумка, глисты, и прочие радости бесхозной животной жизни… Недавно как раз читала в соцсетях историю — так же принесли котят от метро, но радовались недолго, на вторые сутки котятам плохо, рвота, понос, диагноз — панлейкопения, бегали как сумасшедшие, спасали малышей.

И вот, когда всё вроде пошло на поправку, один зверёныш умер, а второй до сих пор борется за жизнь: болезнь эта коварная, может вернуться.

У коробочников все животные больные. Даже если кто-то отдал им чистенького и здорового щенка или котёнка, подстилку-то никто не меняет и не стерилизует так, как должно, и привет, смерть. Воображение живо нарисовало мне умирающего Бегемота: сердце разорвалось напополам по живому, без наркоза.

Делать нечего, пошла в клинику. Бегемот встретил меня бодро, лизнул руку, замурлыкал. Шерсть ему отмыли, расчесали. Красавец стал. Сердце сжималось и не желало разжиматься. Как я его брошу? А сестру брошу — как?

Врач говорила, что всё хорошо, что нужно ещё вот это и вот то, что наблюдение, спецпитание, что…

— Мне нужно уехать, — сказала я, чувствуя себя последней сволочью. — Я… я… оставлю деньги…

— У нас не передержка, — посуровела врач.

— У меня сестра в больнице в Сочи, — объяснила я. — В реанимации. Разбилась на машине.

Я сама себе не поверила, настолько со стороны прозвучало жалко, и, наверное, сколько таких историй слышали уже здесь не раз.

Возьмите зверушку, подлечите… одно посещение, второе, и… и растворяются в сиреневых далях. А у врачей свои семьи, дети, коты с собаками.