Тайные поклонники Рины
Шрифт:
— Ощущения… странные, — замечаю я. Не, ну правда. Валяюсь такая, укутанная до капюшона, что шевелиться получается лишь с характерным шуршанием болоньевой ткани. Вот лежали бы на голой земле, пятую точку и правда бы быстро наморозило, а так очень мягко и тепло. Я бы даже сказала слегка жарко. — Что дальше?
— Дальше тушим свет, — в подтверждении фонарик гаснет, погружая нас в тихую майскую ночь.
— Вау-у-у, — протяжно вырывается из меня при виде ночного неба. Тёмно-тёмно синего, словно бархатного. Усыпанного бесчисленные количеством звёзд. Сейчас они ещё ярче, чем тогда у костра. Там отвлекающие всполохи пламени сглаживали их сияние, теперь же им ничего
— Большую Медведицу нашла?
— Да. Вот этот ковш же, да? — провожу пальцем линии в воздухе, соединяя точки. Глаза постепенно привыкают к темноте и очертания нас самих уже угадываются без проблем.
— Ага, ковш. А знаешь, почему его так называют?
— Честно? Никогда не улавливала логики.
— Потому что ковш лишь часть созвездия. Смотри, — Арсений тоже начинает прокладывать невидимые дорожки от одной звезды к другой. Для этого нам приходится лежать вплотную друг к другу, соприкасаясь головами, но мне ещё никогда не было настолько комфортно и спокойно находиться наедине с парнем. — Ручка ковша — это хвост. Сам ковш — начало туловища. Вот сюда от нижней левой точки днища идут задние лапы. От правой вниз — передние, от верхней и вот сюда — продолжение туловища. Видишь, острый угол получается? Это голова. При городском освещении эти звезды бледнее, поэтому разглядеть их сложно.
Честно пытаюсь визуально представить конечный вариант, но где-то явно происходит сбой. Вернее, картинка вроде бы и получается, но явно кривовата.
— У меня не так всё хорошо с воображением, но вроде бы моя твою понимать.
— Малая Медведица левее и выше. Вон там, видишь? Если провести линию через две крайние звезды в «ковше» Большой, то попадаешь прямиком на завершающую рукоять точку. Это полярная звезда.
— Вижу! Я вижу! — геометрией ночью я ещё не занималась, конечно. Но это дико круто. — Классно…
— Ты же знаешь, что полярная звезда — это ориентир, указывающий на Северный полюс?
— Эм… — вот сейчас становится слегка стыдно. — Сделаем вид, что знаю, но забыла.
— Теперь вспомнила, — тактично прощают мне мою неосведомленность. — Посмотри между ковшами. Видишь длинную полоску из звёзд, которая уходит влево, а потом загибается плавно вверх, потом вниз, завершаясь прямоугольником? — всё это тоже сопровождается жестами для наглядности. Толь3о и успевай следить за его движениями. — Прямоугольник — голова созвездия Дракона. Длинная полоса — его туловище.
— Откуда ты всё это знаешь?
— В детстве любил изучать. Знаешь, фосфорные звёздочки такие мелкие продавались? Которые светятся в темноте. Лепил их на потолок, копируя созвездия. К побелке они приставали паршиво, приходилось сажать на клей, но всё равно с завидной регулярностью у меня в комнате царил звездопад. А как родители были рады грязным пятнам…
— Загадывал желания?
— Чисто детские. Книжки, конструктор. Книжки.
— Ага. То есть ты всегда был таким… ммм… необщительным?
— Общение подразумевает интерес к собеседнику. А это явление стихийное. Не всегда появляется.
Ооо… Такую формулировку можно было легко воспринять проявлением некого снобизма, будь это кто-то другой. Но это Арсений, который по натуре своей редко разбрасывается словами. Но который, считай, сделал мне только что незатейливый комплимент. И это… приятно.
Поворачиваю голову в надежде его рассмотреть,
но отчётливо различаю лишь белки глаз, смотрящих на меня, и сглаженные в слабом свете контуры лица. Особенно контуры губ, находящихся совсем близко. Так близко, что щека чувствует его дыхание. Ох, сердечко-то как щемит. Иначе, чем с Вадиком тогда на лестнице и совершенно по-другому, нежели чем в случае с Андреем на парапете.Такое вообще бывает, когда к трём людям чувствуешь одинаковую симпатию, но при этом реагируешь совершенно по-разному? Хотя нет… Я всё отчётливее начинаю осознавать, что не одинаковую. К одному из них сто процентов меня тянет больше…
Отворачиваюсь, боясь наворотить ещё больше дел. Соблазн велик, но не надо. Не стоит.
— Покажи ещё что можно увидеть в нашем полюсе, — вместо этого прошу я, переключаясь на звёздную карту. Не хочу уходить. Не хочу всё портить. Не хочу усложнять. Хочу просто лежать и рассматривать небо. Больше ничего. Никаких моральных терзаний. Никаких размышлений. Никаких сомнений. Для этого у меня полно возможности впереди.
Арсений охотно продолжает развлекательную программу, указывая на места, где должны располагаться другие созвездия. Кассиопея, Возничий, Рысь, Геркулес. Рассказывает, какие находятся на Южном полюсе. Объясняет, откуда пошли названия. После мы уже просто проявляем фантазию и придумываем собственные созвездия. Вот это похоже на самолёт. А это на котика.
Мы долго так лежим. Даже укрылись каждый пледом, а я ещё и прячу ноги в мешок и так пригреваюсь, что не замечаю сама как засыпаю. Веки просто опускаются на дольше положенного, а открываются лишь когда Рита тормошит меня за плечо, размываясь на фоне утреннего солнышка.
— Эй, харе дрыхнуть, романтики, — хмуро пинает она заодно и с неохотой просыпающегося Арсения. — Свалили бы что ль подальше. Все теперь только о вас и трещат. Лежат тут они в обнимочку, видите ли.
Непонимающе оборачиваюсь. Ой, и правда в обнимочку. А я-то думаю, чего это спине так жарко, если я лежу на боку? Да потому что всё это время к ней прижимаются, расслабленно закинув руку на меня.
Глава 16. Разборки
Шедеврально. Просто шедеврально. Это самое противное — когда ничего не сделала, но всем плевать и все уже всё додумали для себя. На одноклассников-то ладно. Фиолетово. С учителями посложнее, но тоже ерунда. Послушала пятиминутные нравоучения о морали и забыла, а вот Андрей с Вадимом…
Новость расползлась со скоростью ветра. Как вирус. Уже даже непонятно, кто стал болтливым нулевым пациентом, да это и неважно. Важно, что теперь надо как-то дожить до завтрашнего утра. После чего мы благополучно свалим домой и я перестану плавиться под косыми и кислыми как прошлонедельный суп переглядками.
— Молчи. Просто молчи, — огрызаюсь, чувствуя левой стороной жжение от пронизывающего взора сидящей рядом Риты.
— Да я молчу.
— Вот и молчи.
— Молчу, — не молчит. — Но чисто навскидку: у тебя нет знакомых в паспортном столе? Чтоб липовую визу сварганить.
— Зачем?
— Как зачем? Из страны свалить. Личность изменишь, пластику замутишь и заживёшь новой жизнью, — с мрачным видом медленно поворачиваюсь к подруге. — Да я шучу, — тушуется мигом та. — Шутка юмора такая. Пытаюсь разрядить обстановку.
— Не очень получается.
— Я хоть как-то стараюсь! — сидящему напротив Яну злобно наступают на ногу. — В отличие от некоторых.
— Ась? — тот неохотно отрывается от преважнейшего занятия — обгрызания заусенца на большом пальце.
— Вась-вась! — шикают на него. — Прояви участие!