Театральные подмостки

Вот те раз! А последняя фраза меня и вовсе с толку сбила.

– - Шутите, Николай Сергеевич? Вы случайно не забыли, где я? С вами свихнёшься. Как же я её теперь счастливой сделаю? Или она тоже копыта откинула, и мы будем на кладбище друг друга счастливыми делать, в гробу? То я к ней на могилку буду ходить, то она ко мне...

Гости мои перемигнулись, и Николай Сергеевич говорит:

– - Ксения твоя как раз очень даже жива. А ты погоди, может, она и тебя воскресит...

У меня всё внутри замерло.

– - Это как?
– - еле выдохнул я.

– - Как... как... Любовь, она, знаешь ли, штука загадочная, полезная, без неё никакие чудеса не свершаются, а как же. Человечка с того света только любовь выдернуть может.

– - Вот и мотай на ус, усопший, -- поддакнула Оля, -- теперь твоя судьба целиком и полностью от любимой зависит.

Мне смешно стало, еле сдержался.

– - Понимаю... И как это она меня воскрешать будет?

Николай Сергеевич напустил на себя загадочности и говорит:

– - Человек за свою жизнь много раз умирает, иной раз и со счёту сбивается... В первый раз умирает для того, чтобы у него душа родилась, а потом уже для всяких судьбоносных свершений... У тебя, Ваня, уже есть душа, и сейчас происходит плавное перетекание сознания... А захочет твоя Синичка, и потечёт оно в обратную сторону... Да, хошь туда, хошь сюда. А реальность и изменить можно... Запросто может статься, скоро увидишь ты себя живёхоньким и здоровёхоньким, в кругу нашего дружного творческого коллектива. Глядишь, ещё и до "народного" дослужишься. Ну и на свадебке твоей погуляем, а как же.

– - Хорошо бы...

Вы думаете, я что-то понял? А всё же мне легче стало, как-то веселее, что ли. В груди у меня благость разлилась, и потянулся я к стакану с вином -- прокладку сделать. Ольга тоже меня поддержала, а Николай Сергеевич -- он почему-то пить не стал. Я немного замешкался, с удивлением взирая на Ольгу. Она и впрямь на этом свете какая-то не такая. Пьёт, как мужик, сильно запрокинув голову назад (видимо, из-за носа). Укатила вино одним глотком и тоже стала меня наставлять:

– - Да, Вань, ты пока что ни то, ни сё, -- сказала она и с гордостью прибавила: -- Вот мы с Николаем Сергеевичем -- настоящие души! Я про себя точно могу сказать, что в данный момент делаю.

– - Что, например?

– - Ну, я в гримёрке, готовлюсь к выходу. Видишь, полный зал собрался, а значит, спектакль скоро начнётся. Не забыл, сегодня "Ящик Пандоры" у нас?

Я посмотрел в зал -- и впрямь ни одного свободного места. Зрители ещё суетятся, как это бывает перед спектаклем, но уже приготовились старательно внимать. И это была обычная публика, без какого-либо намёка на тусторонний антураж, совсем не то, что я видел в день моей смерти.

– - Они на нас смотрят или спектакль какой-то?
– - спросил я.

– - Синичка твоя на тебя любуется, не сомневайся, а другие -- не знаю, -- развязно сказала Ольга.

– - Так она в зале?

– - В зале, конечно, только, наверно, подальше села от тебя, кретина.

Я почему-то вспомнил ту таинственную незнакомку, которая плакала в день моей смерти.

– - Неужели это та самая незнакомка?
– - с надеждой спросил я, вглядываясь в лица зрителей.

– - Ты о ком, Вань?
– - спросила Ольга.

– - Первый раз я увидел её восемь лет назад...
– - задумчиво сказал я.
– - Да, восемь лет видел её на своих спектаклях. Мне всегда казалось, что нас что-то связывает.

Ольга всплеснула руками, обхватила свои щёки ладонями и картинно запричитала:

– - Восемь лет! Боже мой! Боже мой! Восемь лет! Какой ужас! Кошмар! Тебя убить мало!

– - Оля, не ломай комедию, -- уставшим голосом сказал Николай Сергеевич.
– - Давай по тексту...

Я вглядывался в лица зрителей, смотрел во все глаза, преступно вытягивая шею, и никак не мог отыскать среди них таинственную незнакомку.

Ольга, видимо, решила мне помочь, перемигнулась с Николаем Сергеевичем и принялась рассказывать трогательную историю из своей жизни.

– - Со мной вот тоже забавный случай был. Приснился мне однажды странный сон. Подходит ко мне необыкновенный красавец, высокий, стройный, черноволосый -- словом, мечта Дездемоны. Он мне, значит, говорит: дескать, я судьба твоя и буду сегодня на твоём спектакле. Я спрашиваю: "Где же я тебя увижу, сокол мой ясный?" Он так хитро усмехнулся и сам интересуется: мол, когда я родилась? Я ответила. Ну вот, говорит, ряд -- это месяц, а день рождения -- это номер кресла. И что вы думаете? В тот вечер сидел на этом месте безобразный старикан, который всё время омерзительно ухмылялся.

Я чутко уловил намёк и сразу прикинул дату своего рождения на зрительный зал. Нашёл то место -- и прямо-таки содрогнулся: в этом кресле сидела... моя вдовушка Лера. Какая-то уставшая и помятая, но довольная. Ну и Шмыганюк рядом с ней, а как же.

– - Ваня, хочешь опять в жизнь вывалиться?
– - еле сдерживая смех, спросила Ольга.
– - Видишь, к твоей Лерусе какой-то кавалер пристроился... Ты, несомненно, должен бороться за свою любовь...

– - Отвяжись. А где же Ксения?

– - Ты, Вань, Ольгу не слушай: она тебя только с толку сбивает, -- с грустью сказал Николай Сергеевич.
– - Нет твоей Ксении в этом зале, не ищи. Узнала она, что ты померши, да и сама слегла. Теперь уже никто не скажет, появится она в театре или нет... Выжила бы, и то ладно...

Оля сковырнула с очередной бутылки белую панаму, и сердце у меня дрогнуло от дурного предчувствия.

– - Давайте тогда за Синичкино здоровье выпьем!
– - с грустью сказала она.
– - Поддержим её в страшных страданиях...

– - Она что, из-за меня... так?

– - А из-за кого же!

– - Так что, Ваня, поспешать надо, поспешать...
– - вздохнул Николай Сергеевич.
– - Может, ты для того и помёрши, чтобы вы скорее встренулись.

– - Ага, -- поддакнула Ольга.
– - Только смерть соединит вас.

– - Странная какая-то логика.

– - А ты как хотел?
– - прищурился Николай Сергеевич.
– - Ты у нас в кино, в искусстве... Паришь себе высоко -- как тебя достать? Нет, при жизни вы нипошто бы не сошлись, тут и говорить нечего. А теперь есть шанс.

– - Да, Ванюша, скоро начнётся... Даже Коля?
– - Ольга потрепала распушенный бакенбард Николая Сергеевича, отчего бедный старик сразу съёжился, посмяк и притих.

А что начнётся? Когда? Этого Ольга не уточнила. Она совсем распоясалась, развязно, как заправского друга, похлопала Николая Сергеевича по плечу, потом и вовсе вдруг взяла пустую бутылку и, широко размахнувшись, запустила её в зрительный зал.