Тебе только в Тамтоже и жить

– Да-да, не задерживай других. Хотя стой! А как же оплата?

– Так отец уже заплатил вам перед работой!

– А, ну да…

Старый маразматик! Сам всегда требует деньги вперёд, а потом делает вид, что не помнит этого. Когда клиент и приносит обувь, и забирает её, господин Штопс отчего-то не страдает потерей памяти. Однако когда семьи посылают детей, некоторых он может и обдурить, взяв повторную плату. Да с Уилтоном это не пройдёт, дедуля, заруби на носу!

– Деньги давай, деньги давай!
– прокричал попугай.

Четвёртого сына посетила ещё одна идейка. Что только не сделаешь, лишь бы поддерживать хорошее настроение и не позволять хандре наступать. В кармане под Смешной Штучкой парень нащупал старый фантик. Он блестел желтоватым и тем и понравился Уилтону, в котором тогда буйствовала тяга к собирательству хлама. Он просунул фантик между прутьев, и попугай не особо аккуратно выхватил его из пальцев. Поклевал, покрутил и сбросил на дно клетки к помёту и шелухе.

– Не деньги, - ответил он, потеряв к подарку интерес.

– Хватит страдать ерундой, - осадил Уилтона господин Штопс.
– Иди себе дальше. У тебя дел больше нет?

– Я проверял, есть ли у птиц воображение, - оправдывался парень.

А вместо этого попугай принял его за мошенника. Сразу видна черта хозяйской компетентности. Уилтона сей факт отчего-то сильно рассмешил, и с приподнятым настроением он направился к выходу.

– Зачем ты кормил попугая бумажкой?
– спросила его двенадцатилетняя девочка, стоявшая последней в очереди. Льняные волосы спадали на плечи, обтянутые вязаными рукавами. В таком тёплом наряде да в такой зной… Не мудрено, что по смуглому личику девочки стекали блестящие капельки.

– Это не простая бумажка, - наигранно оскорбился Уилтон.
– Это чистое золото, извлечённое из горной породы старых лилипутских приисков. Оно купалось в косых лучах заходящего солнца и отражало огонь зелёных и синих светлячков.

– Но… это ведь просто бумажка.

Парень был на грани злости. Простить глупой птице отсутствие фантазии он ещё мог, но вот здесь… Лучше и впрямь пойти своей дорогой.

И, наконец, третий пункт из списка, то есть письмо. Уилтон достал украденный леденец и снял упаковку. Лучше подсластить жизнь сейчас, ведь ему предстояло наведаться в самое непонятное место во всём Фогбурде - дом Мартины Белетони. Парень слышал много разнообразных и противоречивых слухов о госпоже Белетони и сам не был уверен, во что он верит больше. Одни утверждали, что она ангел во плоти, милейшее создание во Вселенной; что она ранима, оттого и становится постоянным объектом сплетен и клеветы. Другие сквозь стиснутые зубы шипели, что эта женщина пропитана высокомерием, наглостью и излучает чувство собственного превосходства, так что в какой-нибудь галактике карликов сошла бы за ядовитую звезду. Оттого пятый ребёнок Шенгиров не знал, чего ему ожидать, и решил насосаться сладостей заранее.

Уилтона долго не впускали, однако ему удалось склонить слугу на свою сторону, пообещав выполнить одно поручение. Оставив калоши у ворот, четвёртый сын взял поднос с сервизом и невозмутимо направился на поиски хозяйки и её гостей. И вскоре нашёл их, увлечённых беседами друг с другом. Все были такими обворожительными и красивыми в платьях и смокингах, но сильнее всех блистала Мартина. Внешне она была идеальна.

Уилтон не знал, куда ставить поднос. И тут его окликнули.

– Иди сюда, - позвал его мужчина за столом, перебравший алкоголя.

Парень послушно пробрался к мужчине через стулья, раскачивая в руках сервиз и звеня им. Чашки были миниатюрные, и на подносе даже оставалось место, чтобы они катались из стороны в сторону.

– Какой-то ты неуклюжий, - пробасил мужчина.
– И чего замер? Давай мне чашку.

Уилтона приняли за слугу! Четвёртый сын изловчился, придерживая поднос локтём, и передал гостю посуду гномов. В этот момент Мартина, наконец, заметила его, что обрадовало парня. Она скажет, куда спихнуть сервиз, и тогда он передаст ей письмо матушки.

Второй сидящий за столом тоже потребовал чашку, прежде чем хозяйка подозвала Уилтона к себе. Она всё так же стояла рядом с тройкой говоривших и вставляла реплики в их разговор. Чёрный пояс, обмотанный в несколько кругов вокруг талии, спускался до земли и волочился по ней кончиком.

– Я думала, придётся ждать вечность, - обворожительно улыбнувшись парню, воскликнула Мартина.
– Господа, кому чаю? Берите чашки, не стесняйтесь!

Вопрос как-то сам собой застрял в горле Уилтона, тем более что вокруг него уже закрутились двое самых умиравших от жажды. Они взяли по чашке и направились к чайнику, приготовленному заранее.

– Какой-то он нерасторопный, - проворчала дама в надушенном парике, с неохотой подходя за своей чашкой.
– Мой Питти уже оббежал бы всех гостей с пятёрку раз.

– В самом деле, хватит тормозить, - шепнула Мартина Уилтону и подтолкнула его в спину к следующей кучке людей, уже вперившихся в них жадными взглядами.

– Но я… - пробубнил парень. Его удивило, что госпожа Белетони не признала в нём чужака. Неужели она не различает своих собственных слуг, людей, которые всё время крутятся возле неё, живут в её доме, исполняют поручения? Опасно, ведь к ней может пробраться недоброжелатель, выдав себя за одного из работников.

Позже четвёртый сын узнал, что разгадка, конечно же, крылась не в забывчивости Мартины. А сейчас он повернулся к хозяйке, дабы объяснить ситуацию, и это стало ошибкой. Его заминка вызвала волну возмущения у ожидавших чашек гостей. Хозяйка нахмурилась и дёрнула рукой, веля Уилтону пошевеливаться. Парень приблизился ко второй группе людей, которые не сдвинулись со своих позиций ни на йоту, будто были приклеены к газону.

– Где ты таких уродцев только берёшь?
– бегло пробежавшись по лицу ненастоящего слуги, спросила одна дама.

– Всем надо работать, - Мартина была тут как тут.
– Не всем везёт быть успешными и красивыми. Чайник там. Проходите.

Осталась ещё третья группа, которая тоже не торопилась оправдать статус прямоходящих существ и сохраняла вид истуканов. Уилтон глянул на хозяйку в поисках поддержки. Она грозно сдвинула брови и прошептала:

– Давай же, иди. Не позорь меня.

Воспитанность не позволяла парню всучить поднос Мартине или бросить его прямо тут, но её тон и общий настрой происходящего удручали всё больше. Может, это часть этикета, и теперь Уилтон обязан доиграть свою роль до конца? Пусть так, однако вряд ли в этике прописано, что хозяйка должна позволять своим гостям оскорблять незнакомца, который являлся таким же проходимцем на этой лужайке, как и они.

Под строгими взглядами, оценивающими его осанку, походку и внешний вид, четвёртый сын занервничал. У него невольно затряслись руки, словно он вышел на сцену, где на него пялился весь зал. Звон чашек выдавал его страх, и Уилтон едва не выронил поднос.

– Мартина, что за криворукий у тебя слуга?
– хохотнула ещё одна дамочка.

– Вообще-то я…

– Что это ещё такое?
– та же женщина щёлкнула парня по носу, заставив его замолчать.
– Говорить со мной без разрешения? Тебя надо гнать из дома.