Тебе только в Тамтоже и жить

Отсутствие выбора профессии для старших, непреклонность некоторых домашних правил и выпячивающая необходимость делать что-то по шаблону и без фантазии давили на юных отпрысков. Обычно в таких случаях дети перенимали прививаемые привычки, и они накрепко срастались с их образом жизни. Только с Ултоном получилось всё ровно наоборот, и в нём быстро развилось отвращение к занудным повторениям. А со временем оно приобрело характер острого заболевания, преследовавшего его вплоть до восемнадцатилетия.

Так кем же вырос Уилтон? Ярко выраженных талантов он за собой не наблюдал, да и другие на них не указывали. Парень проявлял живой интерес ко многим занятиям и не боялся пробовать новое. При этом, гоняясь за количеством, он сильно терял в качестве.

А ещё Уилтон вырос на россказнях о нетипичном Тамтоже и представить не мог, что в один из самых обычных дней он попадёт в неприятность тамтоженских размахов.

Получив листок с делами от матушки, четвёртый сын отправился по списку. По пути он наткнулся на мини магазин.

– Лимонад за тройку, - гласила надпись на картонке. Красивый почерк, буквы большие, от них так и веет силой. На самодельном стульчике рядом с разлитым по бутылкам напитком нежился пухлый малыш Лонд, третий сын многоуважаемых Регердов.
– За тройку чего?

– Это же очевидно. У нас всего одна валюта.

– Ладно, - кивнул Уилтон, внезапно заинтересовавшись ленью соседского сына.
– Пожалуйста, будьте добры, извольте налить мне лимонада.

– Это ещё что?

– Три вежливых фразы. Валюта доброты.

– Не придуряйся, - поморщился Лонд, утирая потный лоб.
– Плати деньги, и получишь свой лимонад.

– Может, тебе нужна валюта пушистых? В том дворе, - четвёртый сын указал направление пальцем, - кошка Марта родила четверых котят. Все чёрные, но один с белым пушком на голове, а у другого изумрудного цвета глаза.

– Ты придумываешь. Нет там никаких котят.

– Да, я придумал это. Надо же было объяснить тебе, что валют на самом деле куда больше.

Уилтон говорил серьёзно. Ему виделось очевидным, что люди могут впасть в заблуждение из-за недописанной фразы, но Лонд подумал, что над ним подшучивают. Он отмахнулся от паренька с листом поручений, как от докучливой мошки, и повернулся другим боком к припекавшему солнцу. Уилтон так и не купил лимонад - больше из вредности, хотя деньги у него имелись. Зато сам бес дёрнул его стянуть лежавший на краю леденец. Он спрятал его в кармане брюк, пока толстяк глядел в другую сторону. Подростковая привычка, что поделать.

– В другой раз!
– бросил он Лонду и пошёл дальше.

Одноэтажный дом госпожи Пряник с красной крышей стоял на смежной дороге. Он на пятнадцать процентов представлял собой скромное жилище рыжеволосой женщины и на оставшиеся проценты - антикварную лавку. Близко же ей было идти на работу!

– Ты неправильно зашёл за калитку, - одёрнула парня госпожа Пряник. Сердитая, как и всегда. Уилтон поменял ногу, и лишь тогда ему позволили ступить на огороженную территорию.

– Матушка пожелала… - эти каракули невозможно было разобрать! Певица с божественным голосом, а красиво писать так и не научилась.

– Давай сюда, глупый, - женщина нетерпеливо выхватила бумажку и прочитала сама.
– О, часы! Мы обсуждали с твоей мамой их изысканную гравировку.

– Конечно.

Разве это могло быть что-то другое? Либо ваза, либо часы, либо монеты ацтеков или кого-то там… Всегда одно и то же, даже поспорить не с кем. Всё равно Уилтон угадает максимум за три попытки.

Госпожа Пряник два раза переложила лист из одной руки в другую, прежде чем вернуть его. А ещё она считала предметы на удачу, и каждый день начинался с подобного ритуала. Уилтон сам был свидетелем проявления болезненной формы следования приметам и мог только сочувствовать женщине: в каких крепких тисках она, должно быть, жила. Ведь если она забудет провести какой-то ритуал, весь день пойдёт под откос! Если соседи неправильно переступят порог, как это сделал сам парень, - всё под откос! Если она сразу повесит платье в гардероб, а не с третьего раза - прощайте, удача и счастливая жизнь! Это было ужасно. Уилтон невольно содрогнулся, и женщина почти с теплотой сказала ему:

– Замёрз что ли? На улице духота стоит.

Она подумала, что у парня отходняк. Наверняка много раз наблюдала схожее состояние у мужа, пока не сделалась вдовой.

Покусывая палец, женщина направилась в дом. Уилтон, маявшийся в ожидании, наклонился к кусту синих гортензий. Он приметил пожухлый вид листьев. Следовало из добрых намерений предложить свою помощь. Большим спецом в садовых делах парень себя всё ещё не чувствовал, однако опыт рос с каждой прочитанной книгой. Уж посоветовать что-нибудь он мог.

– У вас красивые цветы, особенно этот куст, - издалека начал четвёртый сын, когда хозяйка вернулась.

– А мне кажется, это синий цвет.

– Эм… я имел в виду, что они прелестны.

– Ах, это да. Я стараюсь, чтобы они были лучше, чем у Мартины, - госпожа Пряник протянула Уилтону часы, и тот понял, что она вообще не настроена слышать об изъянах своих кустов. Ну, может, если их пожрут жуки, она сама обратится к нему?

– Они ведь не ходят, - осмотрев позолоченный ободок и циферблат в центре, подметил парень. Какой толк в сломанных часах?

– Они служат в качестве украшения, как кольцо или подвеска. Разве тебе это понять?
– отмахнулась женщина.

– То есть выполняют самую бесполезную функцию?

Уилтон полагал, что кольцо только тогда становится замечательной вещью, когда помимо эстетического удовольствия приносит владельцу ещё какую-то пользу, например, является вложением крупной суммы или тайником. А в остальном… ну, мишура тоже красивая, но какой прок нацеплять её на шею, если она не согревает зимой?

Госпожа Пряник, естественно, не разделяла философию парня, и в ней вновь взыграли предубеждения насчёт его характера и представления его безрадостного будущего. Она бы не попыталась его понять, даже если бы имелось такое стремление.

– О, и вам привет от матушки, - вспомнил порядочный сын. И понадеялся, что типичного ответа не последует.

– О, и ей привет, конечно же.

Ну вот, опять его сделали посыльным. Это пинание приветов, словно мячиков, порой выводит из себя. Парень некоторое время решал, спрятать часы в карман с украденным леденцом и письмом или со Смешной Штучкой. В итоге сунул в левый и порадовался, что одно поручение он выполнил.

– О, нет, ты ступил в зону отдыха Матильды!

Уилтон оглянулся и увидел, что каблуком ботинка случайно залез на выложенный из камней ободок вокруг керамического фламинго. Фигурка должна была украшать сад, хотя по словам женщины получалось, что фламинго тут просто нежился.

– Я не хотел его беспокоить, - сказал Уилтон.
– Простите.

– Да что “простите”? Теперь лучше два раза повернись на этой ноге вокруг своей оси, не отходя далеко от фигурки, иначе…

Парень пожал плечами и выполнил ритуальное кручение, попутно ненароком пнув фламинго мыском в клюв. Хозяйка ахнула и всплеснула руками, браня недотёпу. Вот ведь незадача! Ещё заставит его танцевать над несчастной птичкой, чего Уилтону совсем не хотелось. Ссутулив плечи, он наклонился к розовой птице и установил её в центр каменного круга. Женщина больше не кричала и не угрожала высшими силами, значит, худшее позади.