Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Решившись наконец, он сел к столу, взял бумагу и ручку и стал писать.

Писалось ему всегда очень непросто. Он мучительно закусывал губу, покачивал головой, подбирая нужные слова, которые не хотели подбираться настолько же, насколько легко они приходили, когда он собственным языком все разъяснял.

Когда он закончил, все его пальцы были в чернильных пятнах.

"Начальнику МУР полковнику Переводову.

Товарищ полковник!

Как человек, лично бравший Пырова-Кирзача, и кое-что знающий о нем, я хочу изложить вам то, что может оказаться полезным при его розыске. Возможно, вам это и не надо, потому что вы и так все это знаете, но я считаю себя обязанным исполнить свой долг.

1. Для Кирзача многое в жизни было связано с Ростовом-на-Дону. Наверняка у него там сохранились убежища,

и этот город мог стать одним из основных этапов, по которым Кирзач двигался после побега. При доскональной проверке совсем не исключено, что будут найдены те, кто принимал Кирзача и встречался с ним и точно знают, куда он отправился дальше и какие у него планы.

2. Кирзач сейчас в состоянии затравленного зверя. По моим психологическим наблюдениям, когда я общался с ним, в этом состоянии он всегда готов на убийство. Эти психологические наблюдения подтверждаются оперативной информацией, полученной мной из надежного источника (об источнике я могу доложить дополнительно, чтобы вы убедились в его надежности), что в безвыходном положении Кирзач часто соглашался исполнить обязанности палача криминального мира и убить того, кого сходка крупных воров приговорила к смерти. Такому, как Кирзач, сейчас будет нужно очень громкое убийство, чтобы самоутвердиться (и, очень вероятно, погасить тем самым проигрыш в карты). Громких имен "предателей" уголовного мира совсем немного, и можно с довольно большой достоверностью вычислить его будущую жертву, и ждать его около жертвы.

3. Можно проверить по оперативной информации все случаи, когда за время после побега Кирзача несколько крупных уголовников оказывались в одном месте, и обратить особое внимание, если такая встреча проходила в Ростове-на-Дону. Уже по тому, какие именно уголовники присутствовали на встрече, можно будет понять, какое именно задание получил Кирзач.

Конечно, я могу, с моими мыслями, получаться пятым колесом к телеге, потому что, конечно, если в моих предположениях есть какая-то ценность, вы об этом подумали раньше меня и уже использовали все богатство оперативных возможностей, чтобы все проверить. Но вы бы сами мне не простили, если бы я, что-то зная, остался в стороне.

С уважением,

Высик Сергей Матвеевич,

майор,

начальник милиции н/п Угольная Линия, Московская область"

Высик в пятый раз перечитывал письмо, соображая, правильно ли он все изложил, когда заглянул Никаноров.

– Вот и хорошо!
– обрадовался Высик.
– Ты ж на машинке печатать умеешь? На, перепечатай тихо, принеси мне на подпись и отправь. Только никому не показывай и никому об этом письме не говори.

Никаноров пробежал письмо глазами.

Ну и ну!..
– сказал он.
– Здорово! А почему никому не говорить? Почему не отдать Овчарникову, он у нас лучше всех печатать наловчился, как из пулемета стрекочет...

– Потому что не хочу, чтобы мне поминали мой идиотизм, если мои догадки гроша ломаного не стоят, - сказал Высик.

5

На следующий день служебная записка Высика легла на стол начальнику МУРа. Переводов отнесся к письму очень серьезно, тем более, что, припомнил он, об этом Высике он кое-что слышал - и все положительное.

– Проверьте, - велел он.
– Конечно, Ростов-на-Дону может и пустышкой оказаться, но пренебрегать нельзя. Красивая версия, и вы, остолопы, могли бы сами до нее додуматься, при ваших-то возможностях... И если хоть что-то подтвердится, надо будет этого Высика тряхнуть. Что это у него за "надежный источник информации" и не может ли этот источник прямо на нас работать.

6

Шалый тоже времени не терял. При первой возможности он позвонил своему давнему приятелю в Ростов-на-Дону. Этот приятель, некогда вместе с Шалым вертевший веселые дела, веселые деньги сшибая и проматывая, и очередной срок на пару с ним получивший, тяги к этим веселым деньгам так одолеть и не сумел, после войны, после штрафбата, искупления кровью и орденов, с годик понапрягался на разных трудоемких работах и продуктовых карточках, да и взялся за старое. За прошедшие после войны годы успел еще две ходки в зону заработать. И сейчас был в блатном мире одним из самых уважаемых паханов. В отличие от многих, он от Шалого не отвернулся, как и Шалый его куда подальше не послал, с большинством прежних друганов порвав начисто. Для него Шалый всегда оставался Шалым, старым надежным другом, который

не подведет, если к нему обратишься. Больше того, он находил в новом положении Шалого определенные преимущества. С Шалым всегда можно было поделиться, если назревала вероятность, что придется ответ за чужие грехи держать, а такое не раз случалось, и Шалый никуда на сторону услышанное не спустит, что там ему ни вели служебный долг, тут он на служебный долг наплюет, а вот что разнюхает, откуда дурной ветер дует, и подскажет ходы и выходы, это верняк. Конечно, за общение с Шалым другие могли бы запрезирать, а то и попробовать "завалить предателя", но общаться, в конце концов, можно и тайно, а овчинка выделки стоила.

Шалый, со своей стороны, никогда не пытался "перевоспитывать" старого друга, а оказанное ему доверие оправдывал вполне: если что-то от него услышал, по-свойски, то умирало в Шалом, как в могиле, даже если он знал, что за эти сведения угрозыск что угодно отдаст, чтобы выйти на след преступников, из-за которых всему угрозыску шею мылят. Зато и выяснить всегда мог все, что ему необходимо...

– Здорово, Ямщик.

– Здорово, Шалый!.. По делу пытаешь аль от дела линяешь?
– Ямщик, он же Трифон Владимирович Лещук, любил ввертывать в речь фразочки из детских сказок, которые ему в детстве бабушка сказывала. Возможно, в этом проявлялась своеобразная ностальгия по родному дому. На Курщине их семейство числилось среди зажиточных крестьян, и в двадцать девятом году их конечно, раскулачили. Везли их в Сибирь, пять суток в холодном вагоне, без еды и питья. Мать, отца, сестер, бабку... Отцу удалось отодрать доску, которой верхнее окошко было заделано, и, когда состав замедлил ход перед разъездом, он сказал шестнадцатилетнему Троше:

– Пролезай и прыгай. Другим не выбраться, а так, хоть ты спасешься...

Да, его братья и сестры были слишком малы, чтобы прыгать с поезда, а отец не бросил бы ни их, ни женщин.

Троша, и без того худой, да еще отощавший до ребер торчком за пять дней поста, без труда протиснулся в узкий проем, прыгнул, покатился с насыпи... и на рыночке ближайшего уральского городка прибился к блатарям, которые его подкормили.

Что было дальше с его семьей, он так никогда и не узнал.

– Сам не знаю, по делу или нет, - ответил Шалый.
– Понимаешь, тревожный звоночек у меня тут прозвенел...

– По какому поводу?

– По поводу Кирзача.

Последовало долгое молчание.

– Да-а...
– протянул наконец Ямщик.
– Это называется, на ловца и зверь бежит.

– А что такое?

– Лично надо, не по телефону. Но дело такое, что... В общем, я сам думал на связь с тобой выйти. Спасаться надо.

– Так я приеду...

– Приезжай. Чем скорее, тем лучше.

У Шалого как раз были три дня выходных. Он хотел провести их с семьей, но тут быстро собрался, расцеловал жену и обоих детей и поспешил на ближайший самолет до Ростова-на-Дону.

7

Шалый и Ямщик встретились в укромном частном доме на окраине города. Ямщик позаботился накрыть хороший стол, принять старого друга, но при этом был он мрачен и хмур, малосольный огурчик ему в глотку не лез, и стопарь водки явно колом встал - а это что-то да значило.

Побагровев - но не спеша, чтоб не терять достоинства - Ямщик встал из-за стола, зачерпнул эмалированной кружкой свежей воды из дубовой кадки, примостившейся в углу, на низенькой самодельной табуретке, выпил, и, спиной к Шалому, проговорил охриплым голосом:

– Трясти нас уже начали. Видно, не до тебя одного звон дошел...

– Про Кирзача?

– Про него... И тут такое дело, я тебе говорил... Большая сходка у нас была... Оно понятно, воровские законы, с любой властью нам нюхаться западло... Но и своя шкура ближе к ребрам. Да и о шкурах тех ребят, что под нами ходят, думать надо... Два десятка уже покрутили. Так, на вскидку, кто ближе под руку попался. А что дальше будет...Сотни под нож пойдут, понимаешь? Не просто по лагерям загремят, у нас тут на месте расстреливать будут. А то и по всему Союзу такие расстрелы прокатятся, что... В массовом порядке. В общем, большая сходка так порешила. На прямые переговоры с легавыми "добро" не давать, не ронять, понимаешь, воровской чести, но не вмешиваться, если кто-то втихую с надежным человеком переговорит. С таким человеком, который не натворит лишнего, который сумеет так ментов известить, чтобы никто не получился замаранным. По сути, мне на то негласное "добро" дали, чтобы я с тобой всю эту дрянь перетер, а ты уж придумал бы, кому и как услышанное дальше довести, чтобы большой крови не было. Врубаешься?

Поделиться с друзьями: