Тёмная ночь

Нет, нож, по его мнению, был и надежней и тише. Шалый мог и метнуть нож так, что никакой стрелок его бы не опередил. Умение обращаться с ножом не раз его выручало. К пистолету Шалый прибегнул бы только в самом крайнем случае.

Он бы предпочел обойтись вообще без кровопролития - но, думалось ему, Кирзач остановится только мертвым. Убрать его сейчас, немедленно, разъяснить ситуацию Степняку, схоронить вместе со Степняком труп Кирзача так, чтобы его никогда не нашли - или нашли по наводке, которую Шалый командиру подкинет, чтобы труп явился доказательством: жизни Бернеса ничто не угрожает и шухер пора кончать; потом отзвонить Ямщику и успокоить его, и пусть радуются, что Шалый сам все сделал, никого не привлекая и никого не ставя в известность... Лучше всего, да. Потом, возможно, с ним захотят разобраться, и Уральский, и Волнорез, и Губан. Что ж, пусть рискнут, милости просим. Еще вопрос, доберется ли кто из них до Шалого. Того, что они чуть не весь уголовный мир могли под нож подставить, им не простят, и, едва пробежит слушок, что Кирзач мертв, на них начнется такая охота, что только спасайся.

Шалый подобрался к дому с задов, со стороны яблоневого сада. На многих яблонях уже висели спелые плоды. Тут и там крупное налитое яблоко с мягким стуком шлепалось в траву, короткую и густую, сорванное последним для него дуновением легкого ветерка, пока Шалый пробирался между стволов деревьев.

Ни звука, кроме тяжелых шлепков спелых, не держащихся уже на тонких сухих хвостиках, яблок. И это безмолвие очень Шалому не нравилось. Было в нем что-то ненатуральное.

Метрах в десяти от дома Шалый остановился и опять прислушался. И понял, что его смущало. Был еще один звук, тихий-тихий. Этакое - кррр... хуррр... кррр... хуррр...

Шалому немного времени понадобилось, чтобы разобраться, что это за звук.

Это было легчайшее поскрипывание двери, которую забыли затворить.

Этот звук и витал где-то на заднем плане, на краю слуха, пока Шалый пробирался через сад. Почти неразличимый, но достаточный, чтобы стать знаком тревоги - и беды...

Шалый почти не таясь направился к дому, уже зная, что он там увидит. Ни один толковый хозяин не оставит дверь незакрытой - если только этот хозяин жив. А вот поспешно удирающий гость о двери забудет запросто...

Конечно, элементарную осторожность Шалый соблюдал, и под окном проскользнул согнувшись, бесшумно. Но его не покидало ощущение, что он в комедии теперь играет, потому что опасность давным-давно миновала. Запах опасности развеялся бесследно. Оставался дух и запах смерти.

Вытащив нож, Шалый скользнул в дом, чуть побольше отворив болтавшуюся в сквозном ветерке дверь. В прихожей никого. Дверь в комнату распахнута, сквозняком тянет...

Шалый прокрался к самому порогу, заглянул в комнату.

На полу лежал, лицом вниз, раскинув руки, человек с кухонным ножом в спине. И вполне очевидно было, что это не Кирзач, а Степняк.

Шалому понадобилось не больше пяти минут, чтобы быстро, на ходу фотографируя глазом любую мелочь, осмотреть дом и уйти. Опять же, задами. Совсем не надо, чтобы кто-то увидел его на улице. Деревенские рано встают.

11

А Высик в это время спал и досматривал сон. И снился ему, как ни странно, Шалый, охотящийся за Кирзачом. То есть, во сне это был не совсем Шалый, иногда он превращался в самого Высика, и Высик продвигался по следу. И яблоки Высику почему-то снились. Может, яблоневым духом в открытое окно повеяло, ранняя торговка тачку на рынок прокатила, совсем рядом, или дачник-велосипедист проехал, из деревеньки километров за десять-пятнадцать, решивший встать на работу, с заездом в городскую квартиру, пораньше, но последнюю ночь все равно провести на дачке - проехал с корзиной яблок на багажнике... Что бы то ни было, но приснились Высику корзинки и ящики с румяными, большими, спелыми яблоками, которыми был заставлен весь дом, и он (или Шалый? или они вместе?) пробирался между этих корзин и ящиков, с "вальтером" в руке, и неописуемый аромат дурманил голову, и где-то при этом слышался тихий скрип - открытое окно поскрипывало, понимал Высик (глядевший глазами Шалого?) - и было ясно, что убийца ушел. Оставив труп, да... Уже не догонишь.

На том Высика и разбудил стук в дверь его комнаты: соседка стучала, позвать к телефону.

Высик, встряхнувшись, доплелся до дальнего закутка коридора, в котором стоял единственный на коммуналку телефонный аппарат (Высику предлагали поставить параллельный, прямо в комнату, но Высик отказался: любой сосед запросто может подслушать разговор, просто трубку сняв, так, что и не заметишь, а имеются такие служебные дела, о которых никому постороннему знать не следует; и, в конце-то концов, добежать до квартиры Высика от отделения милиции - пятнадцать минут максимум, и зачастую это намного быстрей, чем дозваниваться), взял трубку, услышал голос Шалого.

– Значит, командир...

– Упустил?
– сразу спросил Высик.

– Откуда знаешь, командир?
– поразился Шалый.

Не мог же Высик ответить, что во сне увидел. Он только хмыкнул.

Позднее, анализируя свой сон, Высик сделал вполне разумные предположения. Запах яблок - он и есть запах яблок, в это время года повсюду разносится. Шалый упомянул, что взял след. Это значит - Высик сопоставил факты так быстро, что сам не заметил, как возник вывод, в точности по объяснениям врача - что Шалый выяснил, на какую хазу Кирзач направился из Ростова-на-Дону. Скорей всего, Шалый думал на этой хазе его и пришить, чтобы всех от проблем избавить. Но - следующее быстрое сопоставление фактов, следующих из логики характеров, и мгновенный, в микронную долю секунды вывод - Кирзач, прущий напролом к заветной цели, будет заваливать любых свидетелей, даже "своих", чтобы ни единой ниточки не оставить, чтобы некого было за жабры брать и проследить, от пункта к пункту, каким путем и с какой скоростью Кирзач подбирается к Марку Бернесу...

Так что, все нормально и логично. Сон и вправду - отражение реальности, интуиция, в научном смысле - отражение логики. Сгусток логики, если хотите.

А вот следующий вывод, он вывалился за пределы сна, но тоже во сне возник и напросился. Дом в сне Высика был довольно богатым, крепким домом. Дом вора в летах, отошедшего от дел, но при этом хранящего связи со своим миром... И, как человек, отошедший от дел, представляющий из себя очень надежный "банковский сейф" - держащий какую-то часть общака, в полной безопасности и под полную ответственность, чтобы, если что, выдать на срочные нужды. Так именно по таким людям "судьи" - или "заказчики", как хотите - пустят Кирзача, чтобы он и неприметней двигался, и деньжат, при надобности, мог получить без проблем - денег-то ему понадобится до охренеть, чтобы на подступах к Москве и в самой столице сделаться невидимым.

Вот Высик и выдал Шалому, в ответ на его вопрос:

– Ты мне лучше скажи: можешь быстро вычислить, кто еще из отставных воровских пенсионеров на пути к Москве доли общака держит?

Шалый онемел.

Он закончил разговор с Ямщиком буквально за две-три минуты до разговора с Высиком.

Ямщику Шалый позвонил с ближайшей укромной почты с кабинками, до которой добрался в Казани.

– Ты скажи, Степняк общак держал?

– Держал, на неотложное... Ты сказать хочешь?..

– Тайник разоренный, а Степняк... сам лови.

– Уже поймал. Так теперь мы ухайдокать их можем, без всяких, за то, что на общак наехали... А на Кирзача псовую охоту откроем, на сволочь. Это ж надо... Теперь ему самый пацанистый урка будет считать за честь перо между ребрами сунуть. Долго не проживет, гад.

– Кирзача оставьте мне, так всем спокойней будет. Его сейчас так обкладывать начнут, что твоих псов вместе с ним перестреляют, под горячую руку, не разбирая, кто охотник, кто дичь. А я - другое дело, я к нему могу подойти совсем близко, и погоны ГБ всегда от выстрела в спину защитят... Только наводку подкинь, у кого еще из пенсионеров по пути к Москве общак держится?

– Сразу не скажу. Правда, в Калуге Байкин осел...

– Годится. И еще. Когда этим троим предъяву сделаете, пусть выкладывают, какие паспорта Кирзачу нарисовали. Только этим отмажутся, что они не подначивали его общаки бомбить и своих заваливать.

– Учи ученого.

– Я не просто так об этом. Когда буду знать, мне эту информацию сдать придется. Иначе всем будет хуже. А я этой информацией куплю право завалить Кирзача до того, как его официально арестуют.

– Не бойся. Мне-то никто предъяву не сделает, что к легавым информация попала. Мало ли что... Да и народ понимает, что спасаться надо. Звони.