Темные изумрудные волны

В один день он мог выговорить Андрею за то, что машина не заправлена с вечера, и приходится терять время — пять минут драгоценного утреннего времени! — на заправке. На следующий день он мог проспать до обеда, или вообще очнуться только к вечеру.

Он на чем свет ругал Синельникова за жадность и двуличность, и в то же время носился по городу по его поручениям, делая это совершенно бесплатно. Он держал в тайне от профессора свой бизнес, говорил, что если тот пронюхает про эту простую, и в то же время доходную схему, то влезет в дело сам; а однажды выяснилось, что Глеб не просто всё выболтал, но и предложил Синельникову стать компаньоном.

Гордеев утверждал, что все вещи покупает только новыми. Он себя слишком высоко ценит, и должен быть первым хозяином. Зачем вещи с изъянами, доставшимися от прежних владельцев?! Если приобретается машина, то она непременно должна быть с нулевым пробегом. А в один прекрасный день он купил у Синельникова подержанную «ВАЗ 21099» — битую, с большим пробегом, с двигателем, нуждавшимся в капремонте, целым букетом других неполадок; да еще по цене чуть дешевле новой.

С женщинами… Та же история…

С Клавой он познакомился на улице, и тут же повёл в гости к друзьям. Там была шумная пьянка — много народу, много выпивки, в общем, бардак. Не проходя в комнаты, она отдалась ему в ванной. Когда они вышли, Глеб представил её своим друзьям: моя невеста. На следующий день они подали заявление в ЗАГС, он действительно на ней женился.

Он мог часами говорить, как ему не повезло с жениными родственниками. Есть ли на свете справедливость? Как бог допустил, чтобы на свет появились Гитлер, Чикатило, и тесть с тёщей — родители Клавы? И тут же Глеб входил в образ заботливого зятя — без напоминания предлагал свою помощь, ездил по поручениям, помогал тестю на даче, дарил тёще цветы и так далее.

Больше, чем тестя и тёщу он ругал только свою жену. Во-первых, не девкой взял. Во-вторых, ленивая, глупая, непрактичная, транжира, совсем не хозяйка. Пироги не печет. То ли дело его мать! Да что там говорить, таких женщин, как его мама, на свете просто нет! Поругавшись с женой, Глеб мог до утра хлестать водку, плакать, жаловаться на жену. Клава унижает его как мужчину — говорит, что у её предыдущих парней достоинство было больше и толще, особенно у Жорика, о котором она вспоминала с особенной нежностью. Был он выносливее Глеба, не так быстро выдыхался, и на выдумки горазд.

Разве можно терпеть, когда жена тебе такое высказывает?! После таких оскорблений — только развод! Однако, на следующий день Глеб, как ни в чем не бывало, гулял с женой по городу в обнимку, демонстрируя, как он с ней счастлив.

Ударяя себя в грудь, Глеб кричал: я мужик, я хозяин в семье! Но его поведение можно было описать одним словом — подкаблучник.

Он считал себя человеком принципиальным, честным и прямолинейным. Если жена не устраивает, и потянуло налево, надо прямо об этом сказать, и разойтись. Однако, походы в баню с девочками любил, как медведь бороться.

Глеб утверждал, что человек он сильный, сам справляется с трудностями, сопли не распускает, и сор из избы не выносит. А в конфидентах у него было полгорода, все были в курсе его проблем, знали его семейную жизнь во всех её душераздирающих подробностях.

Когда Андрей приезжал к клиентам, первый вопрос, который ему задавали, был: ну, как там Глеб?… Беседа начиналась с обсуждения последних сводок с личного фронта Гордеева. Неразумно и неэтично было обсуждать компаньона, но тот сам себя так поставил, что обсуждение проходило легко и непринуждённо, как разговоры о погоде — разбираемый предмет знали все.

Андрей: Здравствуйте.

Доктор: Проходи. Привёз?

Андрей (передавая коробку с препаратами): Вот, пожалуйста.

Доктор: Отлично, у меня уже заканчивается. Что Глеб, разобрался, где и как?

Андрей: Не понимаю, о чём речь.

Доктор: Ты не знаешь!?

Андрей: Что именно?

Доктор: Он прибегал на днях сдавать мазки. Опять где-то намотал на винт.

Андрей: Это у него вошло в систему. Проституток без резинки тянет.

Доктор: Да… Предупреждал его. Они, хоть и проверяются чаще, чем приличные дамы, всё же риск велик.

Андрей: А что «приличные»… Не вижу разницы. Всё то же самое. А в пересчете на один заход дороже получается.

Доктор: Да… Вот Клава…

Андрей: А что Клава… Тоже приходила проверяться?

Доктор: Да… Они всегда вместе приходят. На этот раз Глеб не может сказать точно, у кого он подцепил хламидии. Грешит на многих, в том числе на жену.

Андрей: Жаль, у них нельзя взять отпечатки пальцев. Тогда можно было проследить весь путь, что называется, разложить по мастям.

Доктор: «У них» — это у кого?

Андрей: У этих маленьких зверьков — хламидий.

Доктор: Да… Но Глеб старый шулер — разложил такой пасьянс… Эти его маленькие зверьки… проще сказать, где они не оставили свои отпечатки… Его Клава — такая же шустрая.

Андрей: Гармония. Общие интересы. Опять же, общие хламидии.

Доктор (передавая деньги за реализованный товар): Да… Передавай ему привет, и это… пожелания здоровья и удачи.

Андрей: Пожелаю, был бы толк…

Доктор: Был бы толк, сидел бы я без работы. Давай, беги. Скажи в коридоре, пусть очередной больной заходит.

Глава 62

Что такое осень для тебя День рожденья счастья и удачи Развлекаясь, радуясь, любя, Вспоминай, что рядом кто-то плачет О том, что своенравная Фортуна Забыла постучаться в чей-то дом. А созерцая в зимнем саде клумбу Взгляни на мертвый лист лежащий за окном. Что такое осень для меня На кладбище убитых судеб В склепе, где покоится мечта моя На камне высечено будет О том, что все на свете догорает, А солнца закаты, прощальные, ясные Расскажут тем, кто выживает Что чья-то жизнь на смерть согласна Золотыми листьями раздав всем карты Осень покажет дорогу в тот край Который принимает безвозвратно Где смерть собирает свой урожай

Глава 63

Земля под ботинками скрипела и пружинила, как старый матрас, — это лежали листья, сверху лёгкие, хрупкие, отличные друг от друга и в смерти, а под ними засохшие уж годы назад, соединённые в одну хрусткую слитную коричневую массу — пепел от той жизни, что взрывала почки, шумела в грозу, блестела на солнце после дождей. Истлевший, почти невесомый хворост крошился под ногами. Тихий свет доходил до лесной земли, рассеянный лиственным абажуром. Воздух в лесу был застывший, густой. Нагретое дерево пахло сырой свежестью древесины. Но запах умерших деревьев и хвороста забивал запах живого леса.