Темные изумрудные волны

— Он — ничего. Зато его жена — всё, — небрежно ответила Маша и выпила залпом рюмку водки.

Вадим рассказывал Роману, как он продулся в казино.

— У меня собирается карэ. Офигительно! Я сгребаю все, ставлю на кон все фишки. Тут, мазафака, вылез какой-то рябоконь, и уделал всех, как мальчишек.

— И адвокат?

— Захарыч тоже глубокой заднице!

— Ебучий случай. И что, этот фильдиперсовый игрок, так просто скрылся в пампасах с выигрышем?

— Забрал все фишки и ушёл.

— А что за казино?

— «Фараон».

— Странно. Надо разузнать.

Отодвинув пустую тарелку, Роман вытер рот салфеткой, и, поглаживая живот, умиротворённо произнёс:

— Ну, всё, теперь могу терпеть наравне с голодными. Пойдём на улицу, подышим свежим воздухом.

Андрей присоединился к Роману и Вадиму.

Ночь сомкнула свои чёрные крылья над городом. Холодно мерцали звёзды. Поздняя луна холодными бликами расплескалась по Волге, качалась по каменным стенам. В сгустившейся мгле утонуло всё вокруг — огромное цилиндрическое здание музея-панорамы Сталинградской битвы, разрушенная немцами мельница, — здание-памятник времён Великой Отечественной войны, другие памятники — советские самолёты, гаубицы, танки, выстроившиеся вокруг комплекса. Глухой рокот города доносился со стороны проспекта Ленина.

Возле входа стояла машина с милицейскими номерами, из-за приоткрытой двери доносился треск рации. Мимо прошмыгнул неприметный гражданин с казённой физиономией уставшего оперативника.

— Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать, — сказал Вадим, поёживаясь.

— Завтра похолодание, — сообщил Андрей.

Роман, закуривая, вальяжно произнёс:

— Синоптик, всегда всё знает.

— Двадцать четыре года это знаю. Шестого ноября ещё тепло, а седьмого — уже заморозки.

Неслышно подобралась Маша, обняла Андрея сзади.

— Ты не простудишься, малыш?

— Как там твои взаимозачёты? — спросил Андрей Вадима.

— Работаем, дружище. Парилка жуткая, летом планируется выкуп госпакета акций, будем рубить капусту на аренде. А ты как с этим гуманоидом?

— А что гуманоид… Подогнал реальную тему, сто процентов чистыми.

— Что… Сто процентов…

— Сто процентов, Вадим, — вмешался Трегубов. — Они объезжают гинекологические базы и триппер-холлы, развозят таблетки, и получают прибыль. Нате из-под кровати сто процентов грёбаной прибыли на чужих жидомасонских деньгах. Это тебе не мелочь по карманам тырить.

— Кстати, ты в курсе, что Илюха, сын Иуды, заказал своего лепшего кореша Фиму? — обратился он к Андрею.

— Ефима, компаньона? Что за братоубийственный сионизм.

Метнув окурок в милицейскую машину, Роман повёл своими могучими плечами.

— Компаньона-Фиму заказал, Андрей. Иудейского брата по разуму.

— Средоточие коварства. Дальше-то что?

— Фима не знает про наш договор. Илюха попросил меня в счёт ежемесячной оплаты нахлобучить Фиму… типа не до смерти, а чтоб утратил работоспособность…

— …и не появлялся на фирме, — продолжил Андрей. — Илья не знал, куда списать три тысячи долларов, которые он нам платит, и решил избавиться от Фимы, а заодно прибрать к рукам контору.

— Да, завладеть всей этой фармацевтией, долбанной аптечной кормушкой.

— Ну, и как ты поступил?

И Роман рассказал, как. Видя, что перед ним лох, он и прокатил его, как лоха. Согласившись отметелить Фиму «до потери трудоспособности», Трезор сказал Илье, что в назначенный день выйдет на дело со своим напарником. Наутро он приехал к Илье домой, изобразил панику, и сообщил, что минувшим вечером они подкараулили жертву у подъезда, избили до полусмерти, тут, откуда ни возьмись, появилась милиция, Роману удалось скрыться, напарника повязали, и теперь требуется полторы тысячи долларов, чтобы его отмазать. Самое интересное — Роман сообщил Илье, что ошиблись, избили не того, и сказал это так неубедительно, что самому стало неловко, — первый раз в жизни. Илья Брук, не поморщившись, выдал деньги, и эти средства пойдут на карман помимо ежемесячной оплаты, как чистая прибыль.

— Где вы находите таких лохов, ребята? — поинтересовался Вадим.

— Места надо знать, — ответил Роман.

И рассказал, что было дальше. Илье нужен результат, поэтому придумана следующая история. В город якобы специально для выполнения заказа приехали «коллеги из Москвы», солнцевские, Илью зарядили на две тысячи долларов.

— А если он и это схавает? — спросил Андрей.

— Ну, не знаю… Придётся поработать. Приятно ежели, клиенты вежливы. Заряжу пять штук.

— А что пять штук… Дальше-то что?

— Придётся поработать…

— Сам, что ли?

— Да ну… Есть знакомые пацаны… Сработаем не за пять… а за шесть. Штуку положим себе на карман.

— Поставим Фиму на мёртвый якорь?

— Желание клиента — закон.

Андрей почувствовал, как Машины пальцы заскользили ниже пояса. Он зажмурился от приятного возбуждения.

— Знаете, мальчики…

Она высвободила руки.

— Доиграетесь, Илья вас всех закажет.

Открыв глаза, Андрей обернулся. Вадим и Роман вопросительно уставились на Машу.

— Возьмите с него бабки, замочите их обоих… сами… и заберите фирму, если это реальная кормушка, а не фуфлогон. И все дела.

Сказав это, она развернулась и направилась в кафе. Андрей залюбовался её талией, изгибом бёдер.

— Андрюха — шустрый чувак, — сказал Вадим, проследив взглядом за Машей, спускавшейся по лестнице. — Шпилит обеих, а женится в итоге на Мариам, восточной красавице, райской мечте воина Аллаха.

— Не только их обеих, — глубокомысленно изрёк Роман. — Оно и правильно, — нет такой бабы, которая одна достойна быть. Холодно, едрён батон, пойдём вовнутрь, женщина правильную дорогу показывает.

Все уже танцевали. Горячие, как электроплитка, треки, разрывали танцпол на куски.

В бетонном бункере разлились бесконечные сплетения электрогитары, космическая ритм-секция, в сопровождении монстроидального вокала, синтезатора и альт-саксофона, как ветер, стремительно набирающие скорость, неумолимо предвещающие мощнейший ураган стихийной импровизации. Этого энергетического коктейля хватило бы не только горстке танцующих, но и целому стадиону, набитому под завязку. Отличная фоновая музыка для энергозатратных занятий подвыпивших людей, умеющих прыгать. Гордеев носился, как заведенный, время от времени хватая свою Клаву и кружа её. Между делом она продемонстрировала всем, что умеет многое, в том числе засовывать в рот кулак.

Когда все выдохлись, и движения стали ленивые, замедленные, заиграла медленная музыка. Андрей пригласил Машу на танец, она как бы нехотя согласилась.

Звучала лиричная песня, в которой вокал певицы с необычным, шоколадно-обкуренным тембром голоса, был окутан, словно пледом, мажорными переливами пианино, мягкими звуками гитары и электронно-симфоническими аранжировками.

— Ну и как тебе с прошмандовкой, нормально отдыхается? — спросила Маша.

— Прекрати, — строго сказал Андрей. — Мне казалось, что мы понимаем друг друга.