Темные изумрудные волны

Выбравшись из лесопосадки, Иосиф Григорьевич направился к дому. Домовладение — одноэтажный коттедж с мансардой и двенадцать соток земли, купленное за бесценок просто так, «чтоб было», приобрело вдруг особое значение. Появилось желание расстроить дом, высадить на участке вечнозелёные деревья, и приезжать сюда каждые выходные — отдыхать, дышать свежим воздухом, обдумывать важные решения. В последнее время стали одолевать тяжёлые мысли — сказывалась накопившаяся многолетняя усталость. Нельзя позволить негативу разрушить положительный настрой.

Они пили чай на веранде. Оказалось, Лариса думала в том же направлении, что и он. Она уже определила, где будет их комната, где комната сына, где гостевая; уже распланировала участок, решила, где высадит цветы, а где — деревья. Она даже поставила в церкви свечку Николаю угоднику — чтобы следующий год оказался таким же удачным, тогда можно будет сделать пристройку, построить баню с бассейном.

— Не будем загадывать, — неожиданно сказал Иосиф Григорьевич. — Удача — своенравная госпожа, сколько ни зазывай, как двери ни распахивай, если не по дороге — другой стороной пройдёт.

Лариса посмотрела на него с удивлением — что с ним, всегда жил по плану, сам с утра говорил, что дача будет достраиваться, а раз сказал, значит, так оно и будет. А тут вдруг заговорил об изменчивой Фортуне.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Да, сейчас поедем.

— Отдохнуть говорю, куда собрался, сегодня выходной.

— Встретиться надо с одним человеком. Дело очень важное.

По приезду в город Иосиф Григорьевич связался с Еремеевым, и уже через час они сидели за столиком ресторана «Маяк». Обсудили предвыборную кампанию Рубайлова и пришли к единодушному мнению: победа вице-губернатору обеспечена. Он убедительно доказал избирателям свои деловые качества как первый заместитель главы областной администрации, а временно курируя комитет экономики, добился успехов и на этом поприще. Об этом говорится по телевидению, пишется в газетах. Факты достоверны, и, подчеркнул Иосиф Григорьевич, возможно, обошлось бы без дополнительного вмешательства. Но тут же сам себя поправил: нельзя пускать дело на самотёк, ситуация должна быть под контролем.

Главным противником Рубайлова почему-то оказался Синельников. Более достойные люди выдвигали свои кандидатуры, но именно «чокнутый профессор» своей болтовнёй сумел привлечь внимание избирателей, и, по оценкам специалистов, в предвыборной гонке являлся «кандидатом номер два». Плюс ко всем своим многочисленным должностям и членствам в различных комитетах, он возглавлял Общество охотников и рыболовов. «Городские утки» — официальное издание общества — регулярно публиковало статьи Синельникова, содержавшие злобные выпады в адрес конкурентов, и размышления по поводу происходящих в мире событий без каких-либо конструктивных решений, как на них повлиять. Курам на смех. Единственное, до чего он додумался — ухватился за отвергнутую Рубайловым идею с бесплатными обедами для бездомных, и довёл её до абсурда. Пропагандируемая им агрессивная благотворительность вызвала вполне ожидаемую реакцию отторжения. Появилась карикатура, изображавшая Синельникова, одной рукой схватившего бомжа за горло, а другой пытающегося втиснуть ему в рот баранью ногу. Подпись гласила: редкий бомж съест хотя бы половину того, что пытается скормить ему Синельников. Экономисты подсчитали, что расходы на ночлежки, и на помощь бездомным превышают все разумные пределы, оказалось, что на одного бомжа тратиться больше денег, чем на пенсионера, честным трудом заработавшего свою пенсию. Заговорили о рассаднике паразитов общества и деморализации общественного сознания. Идея заглохла. А поскольку других не было, Синельников продолжил своё злопыхательство и умничанье на страницах «Городских уток», на заседаниях комитетов и обществ, в которых состоял, на собраниях всех тех, кого удавалось собрать.

Еремеев присовокупил к сказанному, что силовые структуры, которым дана команда проголосовать за Рубайлова — это серьёзный ресурс, и скромно добавил, что коллегия адвокатов тоже не пальцем сделана. А поддержка Москвы, а областная администрация!

— Мы победили, — заключил Иосиф Григорьевич. — Но давайте дождёмся выборов, ибо сказано: фазана раньше ловят, потом ощипывают. Моё мнение такое: может, подстраховаться, хлобукнуть профессорский кооператив — «Медторг», или как его там обзывают.

— Гнилой он человек, скользкий, не уцепишь, сам обмажешься говнищем. Придушил бы своими… нет, не своими… отправил бы в Сибирь.

— Ну, а так, пощупать за живое?

— Ребята пробовали прибить его контору — бесполезно, — отмахнулся Еремеев. — А они люди опытные.

— Вот это колобок. Он от дедушки ушёл, и от бабушки ушёл.

Позлословив по поводу того, что ушёл, потому что никому не нужен, Иосиф Григорьевич приступил к вопросу, ради которого и вызвал Игната Захаровича в выходной день.

— Помните, нам с вами нужно довести до логического конца одно дело. Фирма «Бизнес-Плюс», а вернее, её учредители.

От неожиданности Еремеев широко раскрыл глаза, потом вдруг часто заморгал.

— Иосиф Григорьевич, что же вы… Вы ж забрали базу в Гумраке, или это меня неправильно проинформировали?

— Надо же! Вспомнили… При чём тут база, и наши с вами дела?

— Просто я примерно так подумал, что вам нужен объект… соответствующего профиля, и неважно, как он вам достанется.

— Ответ такой: мы говорили о судьбе Светланы Васильевой.

Лицо Еремеева расплылось в улыбке. Иосиф Григорьевич гадал, что этому причиной — новые личные связи адвоката, или он успокоился, вызволив сына из рук правосудия, и упрятав за решётку его дружка как единственного участника преступления.

— Бог с вами, Иосиф Григорьевич, она ж вам не родственница. Забудем об этом недоразумении. Вы ничего не говорили, я ничего не слышал.

— Она мне близкий человек.

— Только она отродясь про вас не слышала, — желчно произнёс Еремеев.

— Вот это да! Всё вы знаете про всех.

Иосиф Григорьевич укрепился во мнении, что у адвоката появилась очень влиятельные знакомые, — слишком самоуверенно он стал себя вести. Интересно, кто?

— Бросьте, зачем вам это нужно, — заговорил Еремеев с подчеркнутой дружелюбностью. — Была б ваша родственница, понятно. А так…

И, бурно жестикулируя, он стал объяснять свою позицию.

— Судите сами: ей дали несколько угрожающих сигналов, на которые она не отреагировала.

При этих словах он ткнул указательным пальцем в сторону собеседника, подчеркнув: «Её предупреждали!», и продолжил:

— Поведение ребят в такси, на кладбище, предупреждение таксиста, помощь которого она отвергла. Больше того, после всего случившегося, она повела их к себе домой. Вывод: она потворствовала тому, что произошло, и получила то, чего хотела — групповуху с двумя молодыми парнями. То, что изобьют, тоже было очевидно, жертва знала, на что идёт. И если бы не эти парни, нашла бы других. Не записывайте её в круг своих знакомых. Это грязная шлюшка, вы просто не осведомлены о её моральном облике. Содержала бездельника моложе себя, откровенного козла. Разве это приличная женщина?

— Но почему ваш сын пошёл на это? Почему не предоставил, как вы говорите, другим это сделать? Ему бабы не дают? На проституток нету денег?

— Иосиф Григорьевич, дорогой! Не будем углубляться в дебри морали, в чистые сущности — мифы. Мы же с вами не носители трафаретных представлений о мире. Вляпался парень, ну, я его вытащил, всё-таки сын. Привёл домой, коробку звездюлей ему распечатал. Что ещё с ним делать? Отправить в колонию, чтобы его там отпетрушили? Прямо вам скажу, у меня не хватает силы быть принципиальным к детям. Надо бы, но не хватает духу. Я смотрю: были бы здоровы. Дети — смысл жизни.