Темный Падший

Черт, я ничего не могу с собой поделать. Опять.

— Гаван, закрой глаза на минутку, — сказала Энди. — Я разбужу тебя, когда придет доктор.

— Да, — сказал Тристан, — ты не можешь просто так сидеть, облокотившись на колени и опустив голову. У тебя на шее будет кровавая трещина.

Тяжело вздохнув, Гаван откинулся на спинку стула и потер заросший щетиной подбородок.

— Со мной все будет в порядке. — Он огляделся.

Вестибюль был полон. Здесь собрались почти все жители Гримма и Дредмура, не говоря уже о четырех Морганах. Некоторые стояли у стены, некоторые сидели на покрытом ковром полу, прислонившись спинами к стене.

Рик Морган сидел, как и прежде, положив руки на колени и склонив голову. Один раз он поднял голову и взглянул на Гавана, и беспокойство, отразившееся на лице мужчины, с каждой секундой становилось все сильнее. Он слегка кивнул Гавану, а затем снова уставился в пространство между своих ног.

Даже Никлесби, как заметил Гаван, сидел очень неподвижно в кресле в углу, просто уставившись в одну точку. Джейсон сидел рядом с сестрой Элли; оба молчали. Все выглядели измученными.

Это была адская ночь.

После того, как медики с трудом вырвали Элли из рук Гавана, они отвезли ее в больницу. После быстрых рентгеновских снимков и компьютерной томографии головы и тела, ее срочно отвезли в операционную. Хотя ее руки и ноги не пострадали, а голова, что удивительно, вообще не пострадала, у нее были множественные повреждения внутренних органов, которые, если бы ее не нашли вовремя, наверняка унесли бы ее жизнь.

Прибывший констебль задержал женщину на ферме и ее мужа-пьяницу. Пока мужчина был в состоянии алкогольного опьянения, женщина во всем призналась.

Ее муж сбил Элли грузовиком в ту ночь, когда Гаван нашел ее. Опасаясь, что его отправят в тюрьму за вождение в нетрезвом виде или, что еще хуже, за убийство на дороге, он привез Элли к своей жене и заставил ее заботиться о ней. Они перевозили ее с фермы в церковь и обратно, опасаясь, что их тайна будет раскрыта. Элли не смогла бы продержаться одна без еды, воды и тепла. За это он был бесконечно благодарен этой женщине.

Тем не менее, они понятия не имели, почему Элли оказалась на Гриммз-лейн. От того, что мужчина чуть не столкнул Гавана с дороги, неся бесчувственную Элли в кузове своего грузовика, у него заболел живот.

И теперь она боролась за свою жизнь.

Их направили в приемный покой отделения интенсивной терапии, где они ждали окончания операции. Что, по мнению Гавана, занимало целую вечность. Накануне ее забрали около пяти вечера, а сейчас было почти четыре утра.

В сотый раз он поднялся и принялся расхаживать по комнате. Проведя рукой по спутанным волосам, он протер глаза и подошел к окну. Через двадцать часов он снова станет смертным. И хотя он знал, что потом ничего не вспомнит, ему хотелось знать сейчас, что с ней все будет в порядке. Ожидание сводило его с ума, и щелк-щелк-щелк минутной стрелки на старых неуклюжих настенных часах так громко отдавался в вестибюле, что он едва сдерживался, чтобы не сорвать их со стены и не разбить.

— Мистер Морган?

Все встали.

Рик Морган пересек зал и, проходя мимо Гавана, склонил голову.

— Ну?

Его охватила признательность, потому что этот человек, конечно, не должен был позволять Гавану подслушивать личные семейные дела. В коридоре его ждал доктор. Гаван заметил, что у него усталый вид. И прежде чем Гаван успел что-либо сообразить, тот заговорил.

— Ваша дочь в критическом состоянии, мистер Морган, — сказал он, встретившись с глазами Рика Моргана твердым, откровенным взглядом сквозь очки. — Я не знаю, как она, черт возьми, продержалась так долго. Ее легкое было пробито сломанным ребром, а селезенка разорвана. И, несмотря на сильный шок, в котором она находилась, — он взглянул на Гавана, — просто чудо, что она выжила.

Рик Морган крепко прижал к себе младшую дочь.

— Она выживет?

Доктор положил руку на плечо Рика Моргана.

— Боюсь, сейчас для нее критический период. Она молода и до этого была здорова, так что у нее хорошие шансы. Сейчас ее состояние стабильно. Но, учитывая, через что ей пришлось пройти… — Он сжал его плечо. — Посмотрим.

Как только врач ушел, к нему подошла медсестра, одетая в синие брюки и тунику, и улыбнулась.

— Вы из семьи Морган?

Рик Морган кивнул.

— Двое могут зайти, — сказала она.

— Только двое? — сказал брат Элли, Кайл.

— Боюсь, что так. Правила отделения интенсивной терапии. — Она огляделась. — Кто пойдет? Вы можете следовать за мной.

Гаван встретился с ней взглядом. «Пятеро могут приходить и оставаться в любое время, даже в нерабочее время, если захотят. Сообщите своим коллегам, что врач говорит, что все в порядке».

— Хорошо, — сказала она, широко раскрыв глаза. — Вы все можете следовать за мной.

Рик Морган посмотрел на Гавана, а затем молча последовал за медсестрой с широко раскрытыми глазами. Когда они проходили мимо маленького поста медсестры в центре палаты, Гаван мысленно попросил каждого из них позволить им всем остаться в палате Элли, просто на всякий случай.

Гаван никоим образом не был готов увидеть свою избранницу такой, какой он увидел ее сейчас: трубки, пищащие аппараты, бледное лицо и аппарат искусственной вентиляции легких, который дышал за Элли. Да, он знал названия таких аппаратов, и ему было неприятно видеть, как они к ней привязаны.

Сестра Элли плакала и держала ее за руку.

Ее братья, стоявшие по бокам от Элли, просто молча стояли, положив руки на одеяло рядом с ней.

Лицо Рика Моргана побледнело, и, несмотря на то, что он был крупным мужчиной, Гаван заметил, как дрожат его руки, когда он откидывал назад прядь волос Элли.

— Боже, девочка, — сказал он срывающимся голосом. — Боже.

Гаван стоял в изножье кровати и наблюдал, как грудь Элли поднимается и опускается с каждым ужасным щелчком этого устройства. Он наблюдал за этим столько, сколько мог выдержать, прежде чем просто закрыть глаза.

И так продолжалось весь день напролет. Братья и сестры Морган приходили и уходили, любезно позволяя другим заменить их. Только Рик Морган и Гаван оставались на месте постоянно. Рыцари Дредмура по очереди приходили навестить Элли, но никто из них не задерживался надолго. Только Джейсон, который, клянусь святыми, выглядел таким же бледным, как Элли, задержался ненадолго, прошептал что-то ей на ухо и затем ушел.

Шли часы, а Гаван так и не присел. Он ничего не мог поделать, кроме как стоять рядом с Элли, держать ее за руку и молиться, чтобы у нее все получилось. Однажды, когда Рик Морган зашел в гардероб и поблизости никого не было, Гаван прошептал Элли на ухо:

— Я хочу, дорогая, чтобы ты была со мной, и я хочу, чтобы ты была со мной всегда. — Это были проникновенные стихи на его родном языке, и он молился, чтобы, несмотря на глубокий сон, она услышала их. Он полагал, что никогда не узнает об этом.