Тень Империи: Забытая Академия

Зуева кивнула, соглашаясь со словами Венеры. Но всё равно оставалась недовольна:

— У тебя утренний пропуск. Ты знаешь — занятия пропускать нельзя ни под каким предлогом, кроме смерти.

Показывая недовольство на лице, Венера махнула рукой. Затем, в попытках реабилитироваться, попыталась объяснить Зуевой, что её вышвырнуло аж в Ленинградскую область. До ближайшей портальной арки ночью добираться было слишком тяжело. А из-за лишения сил она не могла сама шагнуть за Контур, чтобы быстрее вернуться в Академию.

Валентина Марковна внимательно слушала внучку, хмуря брови. Она не любила оправдания, особенно когда они звучали так нелепо. Но в словах Венеры чувствовалась правда, и это заставляло ее немного смягчиться. Тем более что девушка редко врала, а семью Поленковых она очень хорошо знала.

— Ладно, — вздохнула Зуева. — Считай, что ты прощена. Но в следующий раз будь осторожнее. Не позорь нас своими выходками. И не вздумай кому-либо рассказать про случившееся.

— Хорошо, ба. Я буду осторожна. А теперь мне нужно отдохнуть. Эта ночная прогулка меня вымотала.

Венера поднялась с дивана и направилась к двери, поигрывая с кулончиком на своей шее. Зуева-старшая крикнула в спину:

— И помни, Бурдина нужно запечатлеть!

Венера остановилась в дверях, обернулась и, с лукавой улыбкой, произнесла:

— Обязательно, ба. Я заставлю его целовать мои ноги, подпитываясь его кровью.

И, прежде чем Валентина Марковна успела что-либо возразить, Венера скрылась за дверью.

Матерясь про себя от бессилия, Зуева-младшая блуждала по коридорам Академии, стараясь не привлекать к себе внимания. Она чувствовала усталость, но и злость на Поленкова никуда не делась.

«Уродец, — мысленно ругалась она. — Мало того, что выкинул меня за Контур, так еще и перед бабкой пришлось оправдываться!»

Добравшись до своей комнаты, Венера рухнула на кровать, не раздеваясь. Закрыв глаза, она попыталась восстановить силы. В голове мелькали обрывки событий прошедшей ночи: аура вампиризма и подчинения, самодовольное лицо Максима, ветреный свет Поленкова, холодная пустошь Ленинградской области…

— Ну ничего, я этому рыжему ублюдку припомню эту прогулку.

* * *

Отмахнувшись от профессора простой фразой: «Всё в порядке, ничего не случилось», я ушел за спины других студентов. Простояв последний час занятия, наблюдая за появлением всяких существ в руках Аристарха, я дремал. По-армейски! Стоя, вытянувшись по струнке.

Уж что-что, а спать в любых позициях и положениях в армии я научился.

Услышав сквозь дремоту слова: «Занятие окончено», я встрепенулся. Мотнул головой, сбрасывая с себя сонливость, и лениво двинулся на выход.

Студенты толкались, переговаривались, спешили навстречу свободе. Я не спешил.

Когда сонливость ушла на нет, в голове вновь вспыхнуло то, что я увидел.

Случившееся нужно было проанализировать. Дать всему этому хоть какое-то логическое объяснение. Но в голове был лишь белый шум, а перед глазами — калейдоскоп зубастых тварей.

На выходе из аудитории, когда до заветной стены, где сиял контур портала, оставался лишь шаг, я почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, я увидел Аристарха.

Он стоял, облокотившись на стол, и смотрел на меня с какой-то странной, изучающей улыбкой. В руках он держал один из тех самых светящихся шаров. Он мерцал.

— Что-то случилось на самом деле, Бурдин?

Я попытался выдавить из себя улыбку, но не вышло. Может, у этого старика есть какие-то способности? И он, возможно, тоже видел то, что видел я?

Да и если честно, я не знал, как объяснить этот хаос образов. На языке было лишь одно: апокалипсис или нечто подобное.

Аристарх тем временем испытывающе уставился на меня.

— Всё в порядке, профессор.

Аристарх не поверил. Он продолжал смотреть на меня, словно пытаясь заглянуть в самую душу. Его взгляд был настолько пронзительным, что я невольно почувствовал себя некомфортно. Понимая, что он не отстанет, я подумал, мол, рассказать. Но потом плюнул на всё это.

Сам изучу, найду инфу про это странное слово и про то, что я увидел. И тогда уж пообщаемся. С этой потрясающей мыслью я отвернулся и сделал шаг к порталу.

— Что ты увидел?

Услышав профессора, я опять замер. Разглядывая перед собой стену, которая подсвечивалась мерцающим контуром, молчал. Мне не хотелось ничем делиться.

— Это не имеет значения, профессор. Просто устал.

Я шагнул в портал, оставив Аристарха с его изучающим взглядом и светящимся шаром позади. Пространство вокруг меня исказилось, завертелось, и через мгновение я оказался в первой аудитории. Почти пустующей.

Уловив новые ощущения от телепортации — головокружение, решил не стоять на месте и двигаться на выход. Вызвав в руке планшет, составил себе маршрут до общежития.

Стоило мне выйти из аудитории, вновь оказаться в самом обычном университете, как глаз сам собой зацепился за Виталика.

Парнишка что-то очень эмоционально объяснял молодой девушке с приятным взору вырезом на груди. Заметив на себе взгляд, кровосос повернулся. Подмигнул мне и продолжил беседу.

Когда я направился согласно маршруту, парнишка нагнал меня:

— Не, ну ты видел?

Я не понял, что он хотел передать мне этим вопросом. Повернув голову к нежити, посмотрел в его искрящиеся красным цветом глаза и переспросил:

— Ты о чем?

— Она была готова отдать себя, свою кровь, свою семью ради того, чтобы продолжить беседу! Быть нежитью, если честно, так круто! Такое внимание!

С одной стороны, я мог бы искренне за него порадоваться. С другой — плевал я на всё это.

Не знаю, насколько все сказки про вампиров правда, но что-то мне подсказывает, он ещё не познал голод. Да и я нихрена об этом не знаю.

Может, дальше он замкнется в себе? Я был уверен, кровососов явно ставят в какие-то жесткие рамки.

Виталик, видимо, не заметил моей задумчивости. Он продолжал тараторить о преимуществах своего нового статуса, о внимании, которое он привлекает, и о возможностях, которые перед ним открываются.

Я слушал вполуха, размышляя о том, как долго продлится его эйфория. Рано или поздно он столкнется с трудностями, с темной стороной своего существования.

Мы шли по коридору, погруженные в свои мысли. Виталик — в свои фантазии о власти и обожании, а я — в свои размышления о видении. Именно так я его для себя трактовал. Тем более что я видел их и раньше. Правда, они были не такими абсурдными.