Тень Сохатого
Шрифт:
Турецкий лукаво прищурился:
— Если понравится, говоришь?
Меркулов слегка покраснел.
— Да я не в этом смысле… — начал было оправдываться он, но, натолкнувшись на глумливый взгляд Александра Борисовича, лишь махнул рукой: — Ну тебя к черту с твоими намеками. Продолжай, о чем ты там рассказывал?
Улыбка с лица Турецкого испарилась. Он снова перешел на деловой тон.
— Итак, дело Полякова. Он обвиняется в покушении на жизнь сотрудницы мэрии Натальи Коржиковой. И, самое главное, в убийстве тамбовского бизнесмена Михаила Голикова, с которым Поляков якобы поддерживал тесный контакт.
— Тесный,
— Если верить Гафурову, то да.
Меркулов пожал плечами:
— Ну и что тебе не нравится?
Турецкий посмотрел на начальника с сочувствием:
— Нет, Костя, ты сегодня явно не в форме. Я ведь тебе уже сказал — мне не нравятся все эти пляски святого Витта вокруг «Юпитера» и Боровского. Три дела за такой короткий срок. С чего бы это вдруг, а?
Меркулов потер пальцем ноющий лоб:
— Ну а если это всего лишь случайность?
— Когда человеку на голову падает кирпич — это случайность. А когда за первым кирпичом летит второй, а за ним и третий и падают они ему на голову в разных местах, то…
— Ладно, не продолжай, — поморщился от боли Меркулов.
— Значит, кирпичи падают на этого человека неспроста, — закончил свою мысль Турецкий.
— Если, конечно, этот человек не вздумал гулять по стройке, — заметил Меркулов.
Он перестал тереть лоб, протянул руку и, продолжая морщиться, взял с подноса чашку с чаем. Попробовал, осторожно почмокав губами, сморщился еще сильнее и поставил чашку обратно на поднос.
— Черт, горячий! Придется ждать, пока остынет. Ладно, расскажи мне об этом Полякове поподробнее.
И Турецкий рассказал:
— В свое время Андрей Поляков закончил военное училище, курсы контрразведки и потом служил в «компетентных» органах. После распада СССР уволился и стал работать в службе безопасности «Юпитера».
— Славный боевой путь, — заметил Меркулов.
— Не то слово, — согласился Турецкий. — Хотя и не оригинальный. Девяносто процентов его бывших коллег работают в службах безопасности разных фирм, корпораций и концернов.
— Давай дальше.
— Как ты знаешь, ему инкриминируется убийство в ноябре две тысячи второго года в Тамбове супругов Голиковых. По версии следствия, за четыре года до убийства Поляков обратился к Михаилу Голикову, чтобы тот подыскал ему надежных людей для проведения акции устрашения. Запугать Поляков собирался начальника управления общественных связей мэрии Москвы Наталью Коржикову.
Турецкий сделал паузу, чтобы отхлебнуть кофе, и продолжил:
— Тогда у дверей ее квартиры действительно прогремел взрыв, но, к счастью, никто серьезно не пострадал. Позже Поляков так и не выплатил полагавшееся Голикову вознаграждение, что и стало причиной конфликта.
— А что конкретно сделал для Полякова Голиков? За что он требовал деньги?
— У Голикова в Тамбове есть друзья, связанные с криминалом. Бандиты, короче. Благодаря своим связям он помог Полякову найти людей для акции устрашения.
Меркулов прищурился:
— Что за люди, известно?
— Да. Трое молодых мерзавцев и их командир — некий Ричард Кареткин.
— Что за дурацкое имя, — поморщился Меркулов. — Да еще и в сочетании с дурацкой фамилией…
— Не повезло парню с родителями.
— Это уж точно.
— Голиков, не добившись денег, якобы стал требовать от Полякова пристроить его жену на престижную работу, — продолжил Турецкий.
— Погоди,
погоди… А зачем Полякову понадобилось запугивать Коржикову?— Это тебе лучше спросить у Гафурова. Насколько я знаю, у него уже есть своя версия. И он, так же как и ты, абсолютно уверен в правильности этой версии. Итак, непонятно почему, но спустя четыре года после «запугивания Коржиковой» Поляков с неизвестными лицами организовал убийство Михаила Голикова.
— Так, так, — поторопил Меркулов.
— В квартиру супругов Голиковых ворвались люди в масках и увезли их в неизвестном направлении. Потом обоих супругов нашли в гараже на окраине Тамбова. Их зарезали. Рядом валялся окровавленный нож со стертыми отпечатками пальцев.
— И Гафуров убежден, что это дело рук Полякова?
— Именно так. Он мне сам вчера утром заявил: костьми, дескать, лягу, но подлеца этого на нары посажу.
— Понятно. Но зачем, по-твоему, понадобилось брать в оборот Полякова?
Александр Борисович пожал плечами:
— Скорее всего, от него хотят получить какие-то данные по его работе в «Юпитере». Ну и как следствие, изобличающие Боровского показания.
Меркулов взъерошил пятерней волосы и, прищурясь, посмотрел на Александра Борисовича.
— Но ведь Поляков и в самом деле был близко знаком с Голиковым. Вполне может быть, что Гафуров прав.
— Может быть, и прав. Я ведь не спорю. Я просто хочу уберечь и его и… — Турецкий на мгновение замялся, — …и тебя от скоропалительных решений. По-моему, это дело требует самого тщательного расследования.
Меркулов поморщился, поднял руки и помассировал пальцами виски.
— Ладно, Сань, убедил, — нехотя признал он. — Если у тебя все, то я, с твоего разрешения, немного отдохну и выпью пару таблеток.
— Да, лечись, конечно. — Турецкий поднялся со стула.
— Ты, главное, со своим делом не затягивай, — напутствовал его Меркулов. — На меня уже давят сверху. Дескать, чем мы тут вообще занимаемся, и все такое.
— Я стараюсь, — ответил Турецкий, махнул на прощание рукой и вышел из кабинета.
Глава седьмая
Начало пути
Олег Риневич невзлюбил Леню Розена с первого взгляда. И не столько за его девичью манерность, сколько за то, что этот «чертов педик» избрал объектом своих домогательств лучшего его друга. Еще больше раздражало Олега то, что сам Боровский не обращал на педрильские уловки Лени никакого внимания. Окончательно Риневич вышел из себя, когда стал замечать, что парни провожают Боровского такими же косыми взглядами, как и Леню. Ведь все вокруг знали, что Олег дружит с Боровским с детства, поэтому он боялся, что неприятные подозрения однополчан перекинутся и на него.
Олег давно уже решил поставить педика на место, но все не было подходящего момента. И однажды случай представился. Риневич и Леня получили по внеочередному наряду и, зажав в руках ножи, расположились возле ведра с картошкой. Риневичу показалось, что Леня поглядывает на него с вызовом, и он решил дать волю своей ярости.
— Розен, — медленно и мрачно проговорил он, — мой тебе совет: держись подальше от Гени.
Олег готов был поклясться, что по пухлым губам Лени скользнула усмешка. Но в следующее мгновение Розен вновь был серьезен.