Тень уходит последней

– Нет, нет, Вера Сергеевна, хватит, я не сторонник этого, - оттолкнувшись рукой от стола, Синцов встал и отошел подальше от женщины.

– А что ж было у нас с тобой совсем недавно, забыл? Коленька, забыл о моих ласках?
– Вера Сергеевна, упершись руками сзади себя о стол, несколько раздвинула свои ноги.
– Разве я тебе не нравлюсь? Иди сюда.

Николай приблизился к ней и прошептал:

– Мне понравились вчерашние духи.

– А-а, сейчас, - и Вера, спрыгнув со стола, выбежала из комнаты. Николай, взяв чашку, понюхал. Этот запах, наполненный ароматом ванили с малиной, был ему хорошо знаком. Облокотившись на стол, взял чашку Веры и понюхал ее. Он пах обычным чаем, индийским или кавказским. Попробовал его, горьковатый. Сделав несколько больших глотков, наполнил чашку Вертиловой своим чаем и поставил ее на место.

Вера бегала недолго. Николай, услышав стук ее приближающих шагов, успел сесть на свое место и взять полупустую чашку.

– Ну как?
– вбежала в комнату Вера и, на секунду задержавшись у двери, замедляя каждый свой шаг, стала приближаться к нему, раскачивая бедрами.

Николай сделал глубокий вздох и вид, что обомлел от кисловато-сладкого с оттенком лимона запаха ее духов.

– Стой, стой, у меня что-то в голове мутится, - прошептал он.
– Дай, я приду в себя.

– Правда?
– выразила удивление Вертилова и посмотрела в чашку Николая.
– Молодец, давай поговорим, - и вернулась к своему месту.
– А ты любишь быть слабым или сильным, подчиняться женщине или подчинять ее себе?
– и, полуоткрыв свой рот, следила за каждым его движением.

– Смотря, какая это женщина, - замахав перед собой ладонью, словно отгоняя от себя комара или дым, сказал Синцов.

– Во-от и хорошо, - прошептала, причмокнув губами Вера, и сделала несколько глотков чая.
– А теперь посмотри, как здесь страшно, - с шипением прошептала она и, взяв маленькую пластмассовую коробочку, лежавшую у сахарницы, - нажала на кнопку.

Свет в комнате стал медленно угасать. Через несколько секунд в комнате стало полутемно, зажглись фонари-свечи, от зеркал, направленными лучами тусклый свет попал на головы животных, и те в этот момент словно стали оживать. И ведь, действительно, оживать, поворачиваясь то вправо, то влево. Пусть чуть-чуть, но это было.

Николай, взглянув на Веру, отметил ее напряжение на лице и ее внимание к нему. Видно, ее очень волнует он сам, наблюдает, как он сейчас поведет себя при виде оживших голов. И он тут же начал подыгрывать, пугаясь медведя, вскочил со стола и стал пятиться назад, потом, резко обернувшись к голове кабана, всплеснув руками, пятился назад от него.

– Это тебя к нам подослал Киреев!
– громкий голос неожиданно появившегося в гостиной старика, по-настоящему вспугнул Николая.

Но Синцов не ответил на его вопрос, а продолжал смотреть на голову лося, около которой стоял невысокий, чуть сгорбленный, худощавый и седовласый старик. Он его хорошо видел боковым зрением, но виду не подавал.

– Папа, успокойся, он выпил твой препарат устрашения, - хохотнула Вера Сергеевна.
– И, похоже, ты в нем ошибался.

– Нет, он был в больнице у Киреева, ты же это знаешь.

– Ну и что. Но тот старик там уже не лежит. Его тоже, как и тебя, кто-то достает. Я тебе уже об этом говорила. Ой, неужели и у меня, после нюхания твоей отравы, голова поехала? Ой, как здесь страшно, ой, - Вера Сергеевна вскочила на ноги и, смотря на голову кабана, стала всеми руками отмахиваться от чего-то невидимого и, похоже, очень страшного для нее.

– Дочка, дочка, - подбежал к ней старик, но тут же получил от нее сильную пощечину, которая свалила его с ног.

Увидев это, Вера Сергеевна, изменилась прямо на глазах, превратившись в какую-то злую колдунью, неровно ступая, начала приближаться к отцу. Ее рот открылся, и она, в истерике, стала громко шептать:

– Ты - убийца. Это ты убил их, а они приходят к тебе, а не ко мне. Это они тебя тащат к себе, в Преисподнюю, а ты, как не прячься от них, у тебя другого выхода нет. Оставь меня, освободи меня от своих чар, колдун!...

– Дочка, дочка, что ты говоришь, - и, упершись со спины руками о пол, старик стал отползать от нее назад. Коснувшись спиной стены под головой лося, закричал, - доченька, отступись. Я же отец твой. Я же отец твой!

Николай, обхватив сзади Веру руками, пытался оттащить ее от отца. Но сделать это ему не удавалось. Вера Сергеевна, ударив пяткой в его колено, отбросила Синцова от себя назад и, развернувшись к нему, как кошка, выставив руки вперед, кинулась на него, словно хищница на мышь. И если бы Николай в этот момент не увернулся, то он бы уже не смог управлять этой ситуацией.

Завернув за спину руку Вертиловой и, поставив колено на ее спину, он пытался унять пыл тигрицы в этой женщине. Отец Веры, вскочивший на ноги, подбежал к нему и просил, чтобы не отпускал ее, пока он не принесет ремень.

Что удивило Николая, он кинулся ни к лестнице на второй этаж, ни к выходу из гостиной, а к стене, и... исчез в ней.

– 4 -

– Коленька, Коленька, это я, Вера Вертилова, просыпайтесь.

Открыв глаза Синцов, щурясь, смотрел на Вертилову, на салон машины, в котором он сейчас находился, и никак не мог понять, что произошло.

– Коля, мы уже приехали, просыпайся.

– Да, да, спасибо, - приложил ладонь к тяжелому лбу Николай.
– Что мы пили?

– Пиво с водкой, - хохотнула она.
– Я же вам говорила, что это - опасный напиток, он голову крутит, сознание путает. Ой, Николай, вы были таким смешным, прямо.

– А сколько уже времени?
– сильно морщась, прошептал Синцов.

– Половина четвертого утра. Так, вы пойдете или вас отвезти к себе домой?

– Нет, лучше я выйду, - вздохнул Николай и вылез из машины.

Холодный воздух, ударивший ему в лицо, тут же забрался к нему за пазуху, бросая его тело в дрожь.

– Спасибо, до свидания, - помахав рукой Вертиловой, прошептал Николай и, укутавшись в расстегнутую куртку, качаясь, пошел к своему подъезду.

У двери кто-то стоял, это он приметил сразу. Неужели, жена? Но, приблизившись к дому, отметил, что все это ему показалось. А, может, нет? Погоди-ка, погоди-ка, он точно помнит очертание человека в белом плаще, может, и не белом, а длинном и светлом, как у его жены. Но сейчас там никто не стоял.

– Что же я так(?), фу!
– сказал он, обращаясь к себе же вслух.
– А вроде и не пил я у вас, Вера Сергеевна. Это ж я точно помню, - говорил он громко, пытаясь попасть "таблеткой" ключа в гнездо электронного кодового замка.

Где-то в стороне раздалось громкое кряканье утки, и тут же кто-то, ругнувшись, смолк. Хлопанья утиных крыльев Николай не расслышал, а быстрее открыв дверь, юркнул в подъезд и стал быстро подниматься по лестнице.

"Блин, напился, - ругал он себя.
– Уже утки у подъезда гуляют. Фу!
– остановился он на одном из лестничных переходов.- Не белканул ли?
– растирая руками лицо, спросил он у себя.
– Так можно и алкоголиком стать. Фу!
– и, осмотревшись по сторонам, продолжил подниматься по лестнице.