Тень уходит последней

– Будь здоров!
– не отрывая от головы медведя своих глаз, сказал Немцов.

Но медведь не ответил, а только поворочал головой из стороны в сторону, ища, откуда попадает в его ноздри этот приятный запах.

Николай, увидев это, с испугу привстал.

С треском, царапая стену своими рогами, повел головой в сторону Николая лось.

– Ой!
– сделал несколько шагов назад Николай.

– Чай пей!
– грозно рыкнул медведь.

– Да, да, - сделав несколько шагов к столу, потянулся дрожащей рукой к чашке Синцов.

– Быс-стр-ро, - зарычал волк.

– Да, да, - и быстро схватив чашку, Николай сделал несколько глубоких глотков обжигающей черной жидкости и...

– Ургш, - ударил по полу своей когтистой лапой медведь и пошел к Синцову.

– Что там с ним? Ну, что там с ним?
– старческое кряхтение защекотало в ухе, да так сильно, что Николай отмахнулся от него, как от назойливого комара.

– Николай, Николай, что с вами?

Синцов открыл глаза и, чувствуя тяжесть во лбу, мешающую ему поднять глаза и рассмотреть собравшихся вокруг него людей, заново положил свой отяжелевший затылок на пол.

– Николай, Николай, давайте я вызову вам "скорую помощь"?
– в глазах Вертиловой блеснула слеза.

– Что?
– щуря глаза, спросил Синцов.

– Ну, ты же у меня в гостях, - не отрывая от него глаз, приблизившись к Синцову, прошептала Вертилова Вера.
– Мы с тобой сейчас целовались, обнимались и так далее. Ну, папа, не мешай, - посмотрела Вертилова в сторону старика.
– Я не знаю, что с ним стало. Может, выпил лишнего!

– Нет, нет, - заворочал головой Синцов.

– У него жена работает на смене в "скорой помощи". Я ей сейчас позвоню, и она за ним пришлет машину.

– Нет, нет, - крикнул Николай и, повернувшись на бок, с трудом поднялся с пола, и, шатаясь, пошел в коридор.

– 4 -

– Так, ты на такси оттуда приехал домой?
– Дятлов посмотрел в глаза Синцова.
– Во сколько? Ну, в какое время от них уехал, не помнишь?

– В одиннадцать тридцать пять.

– А во сколько она принесла тебе этот чай?

– Вроде бы в половине девятого, ну, на пять - десять минут позже, может быть.

– А оттуда до твоего дома ехать минут тридцать - сорок, так?
– сжав губы, закивал головой Дятлов.
– Десять минут на приведение тебя в себя, десять минут на одевание и вызов такси, добавим еще пятнадцать - двадцать минут. И что, тридцати минут им вполне хватило осмотреть все записи в твоем сотовом телефоне, в блокнотах. Он был?

– Кто?
– поднял глаза Синцов.

– Блокнот с пометками, сотовый телефон с записями на диктофоне о Вертиловых, Кирееве, Столярове?

– Телефоны есть с указанием этих фамилий, а записей нет, разве что в диктофоне.

– Так, так. Вспомни точнее, Коленька, а лучше давай их послушаем.

– Сейчас, сейчас, - и Николай, достав из кармана сотовый телефон, найдя в нем картинку диктофона, включил ее и начал просматривать список своих интервью.
– Ничего не пойму, списка нет.

– А восстановить их возможно?

– Не знаю, Федор Викторович. Бли-ин, - у меня же два последних интервью с вами не переписаны. Позавчерашних.

– Стоп, стоп, - а те, что со Столяровым интервью?

– Переписаны. Они в ноутбуке и дома в ноутбук внесены, в смысле, в этот, как его. Ну, на флешку скопированы.

– Распечатывай. Меня интересует все, что там было связано с людьми, связанными с Вертиловым.

– В смысле?

– Я смотрю, Николай Иванович, ты еще не отошел от того чая.

Синцов растерев лицо обеими руками, глубоко вздохнул.

– Может, начнем с чашечки кофе, Федор Викторович?
– предложил Синцов.
– А то столько вчера произошло, что и...

– А жена об этом ничего?

– Так. откуда?

– Ну, Коленька, дай Бог, чтобы это осталось все по-тихому, так сказать только между вами. Но это, в том числе, нужно воспринимать, как и последнее предупреждение.

– Что-то в этом есть, - согласился Синцов, наливая кипяток в чашку.

– В том-то и дело. Может, у нее в руках или у ее отца была камера, сотовый телефон, фотоаппарат?

– Не помню. вы, думаете, они могли сделать видеосъемку, чтобы потом ее подкинуть моей жене?

– ...Или в прокуратуру, а вместе с ней и заявление об изнасиловании.

– Что вы такое мне говорите?!

– Коленька, не говорю, а думаю о том, как вы глубоко залезли в это дело и насколько это опасно для них в их же понимании.

– Вот это да!

– И я тоже об этом, - встал из-за журнального столика Дятлов и стал снимать с себя куртку.
– И я о том же, Николай Иванович. Где у вас вешалка?

– А как можно выйти из этой ситуации?
– вместо ответа на вопрос Дятлова, спросил Синцов.

– Ну, к примеру, вы ничего не помните, что произошло вчера.

– Так, Федор Викторович, это может ей и на руку сыграть?

– А, что предложишь ты по этому поводу?

– Н-не знаю.

– Так, что этот вариант, я считаю лучшим, Николай Иванович. А дальше, дальше, мне две ложечки сахару.

– А, да, да, сейчас, - потянулся к сахарнице Синцов.

Зазвонил сотовый телефон. Николай взял его со стола и, посмотрев на экран, пожал плечами, показывая Дятлову, что он не знает, кто ему звонит.

– Синцов, слушаю вас, - тихо произнес Николай.

– Это я, - прошептал женский голос.

– Простите, не узнал, - сказал Николай.
– Представьтесь.

– Это Вертилова Вера.

– А-а, рад слышать вас.

– Как у вас здоровье, Николай Иванович?

– Да, нормально. А что, В-вера...

– Сергеевна, - напомнила свое отчество она.
– Я - дочь Вертилова Сергея Петровича.

– Вертилова, Вертилова, - якобы пытаясь вспомнить человека с этой фамилией, начал подыгрывать Синцов.

– вы хотели о нем написать статью.

– Статью, статью, - зашелестел бумажным листом Синцов.
– А, да, его фамилия есть в списке ветеранов химкомбината. Ой, Вера Сергеевна, это вы! Извините меня, столько дел, столько дел. Вера Сергеевна, обязательно напишу о Вашем отце.

– вы говорите с дрожью в голосе, Николай Иванович. Заболели?

– Похоже, - выдохнул Николай.
– Такое впечатление, что вчера отравился. Но мне уже лучше стало, Вера Сергеевна. Честно, работы у меня сегодня очень много. Газету готовим к выпуску. вы извинитесь за меня перед своим отцом. И, извините, что...