Тени города. Психологические интервенции в психиатрию

Сэм воспринимает это пассивно, не понимая, что с ним обращаются так, словно он отсутствует. Для него, как и для любого другого, очень унизительно и обидно, что его постоянно игнорируют. Хотя он не относит это к нашему теперешнему взаимодействию, но позже в разговоре он рассказывает мне, как ужасно было быть младшим, да к тому же умственно неполноценным из восьми детей, быть не в состоянии выучиться нормальной профессии и чувствовать, что тобой всегда пренебрегают.

ГИПЕРАКТИВНОСТЬ УМСТВЕННО ОТСТАЛЫХ

Гиперактивность маленьких детей и их агрессивность в дальнейшей жизни объясняются отчасти тем, что их игнорируют и ими пренебрегают. Повышенная гиперактивность таит в себе гнев и унижение. Хотя Сэм взрослый, с ним обращаются как с ребёнком. Такое обращение для него оскорбительно, хотя он сознательно этого не понимает. Таким образом, его агрессивность — это защита от оскорбления. Вышеприведённое взаимодействие показывает нам, что он не отождествляется с невербальной кинестетической личностью. «Прежде чем ударить, я всегда разговариваю с человеком!» Это означает, что аффект и агрессия овладевают им отчасти потому, что ему трудно обсуждать вещи, и ему надо учиться вербально выражать свой гнев.

Чтобы избежать игнорирования умственно отсталого человека, который не может общаться вербально, необходимо научиться понимать его коммуникацию. Чувства и жесты Сэма в некотором смысле более развиты, чем у других людей. «Умный» коммуникатор (в данной ситуации такого человека не нашлось!) научится переключать каналы и работать с жестами и эмоциями. Большинство из нас не обладают от природы этим умным коммуникатором, которому приходится обучаться. Чтобы научиться невербальной коммуникации, я рекомендовал бы снимать на видео все взаимодействия с необычными клиентами в экстремальных состояниях.

РАБОТА С СЭМОМ

Будь у меня время серьёзно поработать с Сэмом (времени не было, потому что в тот день в центре была другая неотложная ситуация), я показал бы ему, что мы игнорируем его частично потому, что он пассивно воспринимает, когда о нём говорят, и не требует от нас понимания своих чувств. Я сказал бы ему, что его очевидный дефект интеллекта может проистекать из того, что его эмоции нуждаются в более свободном выражении. Если он их сдерживает, они мешают его способности концентрироваться и думать.

Чтобы выяснить этот вопрос, я спросил бы его, обижается ли он, если люди плохо с ним обращаются. Если бы он сказал «нет», я бы намеренно стал его игнорировать, чтобы привести к осознанию того, что он позволяет людям взять над ним верх. Если бы ему удалось рассердиться на меня в ответ на моё пренебрежение к нему, я помог бы ему сразу же вербализировать свой гнев на меня. Или, с другой стороны, я мог бы сказать ему, чтобы он развивал в себе чувство собственного достоинства. Ему следовало бы не только носить красивый пиджак, но и относиться к себе с уважением. Его задачей было бы остановить нас, спросить, о чём мы разговариваем, и сказать нам, если чего-то не понимает. А если мы не стали бы этого делать, ему пришлось бы научиться постоять за себя. Чтобы помочь ему освоить это, я бы отвёл его в угол комнаты, как делал с другими подобными клиентами, а затем умышленно перестал бы обращать на него внимание с тем, чтобы он физически почувствовал, что его игнорируют. Если он не научится защищаться, то станет бессознательно делать это неконструктивным способом вроде драки, а это может стоить ему его отношений с людьми, которые для него что-то значат. Возвращаясь опять к интервью, мы видим, что проблемы отношений являются для него основными.

Арни: У вас есть семья?

Сэм: Моя семья живёт в Бьеле.

Очевидно, здесь таится сильный комплекс, ибо Сэм дотрагивается ладонью до головы и откидывает волосы назад. Социальные работники, вероятно, лучше меня знакомые с историей его семьи, в смущенье зашевелились.

Сэм: Хочу рассказать вам одну историю. На днях я позвонил отцу. У нас была договорённость. Мой брат немного… жаден до денег… женился… ах… женился на богатой девушке… Я хорошо лажу со стариком, но брат… (повышая голос), когда старика нет, мой брат хапает всё себе. И при восьми детях… ну… он жадный (показывая мне жадность брата руками), жадный, жадный.

Сэм залпом выпивает очередную чашку кофе и хватает ещё несколько печений. Теперь я решаю заняться вторичным процессом.

Арни: Да, ОН может делать всё, что пожелает. Если бы мы знали, как он это делает, то смогли бы применить сейчас этот паттерн.

Я размышляю символически, в надежде получить доступ к жадности и энергии Сэма, с тем чтобы он не зависел в денежном отношении от социальной службы и остального мира. Но на моем пути встаёт социальный работник, не понимающий моих намерений.

Социальный работник (Сэму): Теперь, возвращаясь к данной ситуации. Вы расстроены?

Сэм: Да, я… это обидно… до глубины души. Это стоит… Я замечаю…

Я перестаю проявлять интерес к его брату, адаптируясь к общей ситуации.

Арни: Когда вы сюда пришли, то сильно нервничали. Как же получилось, что сейчас вы чувствуете себя лучше?

Сэм: Я испытывал беспокойство и не мог спать. Я чувствовал себя загнанным в угол, словно совершил глупейшую вещь, ужасную вещь, или был преступником.

Очевидно, ему стало лучше, потому что мы приняли его как личность, но проблема остаётся, она на заднем плане, в прошлом («Я испытывал беспокойство»). Конфликт отношений всё ещё присутствует, поскольку его ладонь по-прежнему на бедре, как у ковбоя. Я спрашиваю себя: чего он ждёт?

Арни: Вам нужны друзья… хорошие друзья.

Сэм: У меня есть дружок. Не знаю, где он теперь. Другой приятель пригласил меня съездить в Испанию на две недели.

Арни (присутствующим): Я бы хотел увидеть его с одним из этих друзей. Ему надо поработать со своими отношениями.

Сэм: У меня есть девушка. Но она разведена, у неё большая квартира. У неё есть дети. Я был там два раза, хорошая девушка, она мне нравится.

Арни: Вы могли бы её как-нибудь привести сюда?

Сэм: Ну, я не знаю…

Социальный работник: Арни, что вы понимаете под отношениями?

Сэм: Это вроде того… вроде того… подружиться (чтобы полнее выразить себя, снимает руку с бедра). За это надо бороться. Это всегда так…

ПО ПОВОДУ ОТНОШЕНИЙ

Здесь очевидны два очень интересных аспекта работы. Прежде всего, в этом центре социальной службы отсутствует концепция отношений. Для меня отношения — это обучение тому, как обрабатывать существующую коммуникацию, то, что происходит в коммуникации в данный момент времени. Это не означает достижения постоянного и непременно гармоничного контакта с индивидом. Отношения, которые подразумевают социальный работник и клиент, ориентированы на состояние или роль, на присутствие человека, который вам друг — в противоположность процессуально-ориентированным, когда вы осознаете, что именно с вами происходит во время общения с окружающими, и работаете над этим.