Тео. Теодор. Мистер Нотт

В тишине они и ехали, пока к ним не заглянул Бут.

— Тео, я, это… — он неловко присел на краешек дивана. — Я не верю в эту чепуху, которую сказал директор, — наконец, набравшись смелости, признался он. — Я знаю, что твоего отца оправдали тринадцать лет назад, и не хочу, чтобы эти обвинения, которыми бросаются хаффы, повлияли на нашу дружбу.

— Спасибо, Терри, — прошептал Теодор, всё так же сидя, прислонившись к окну. — Я… спасибо. Я надеюсь, что все это поймут.

Бут, осознавая неловкость своих действий, встал и, пожелав отчего-то хорошей дороги, вышел, прикрыв за собой дверь.

Тео не заметил, как задремал.

***

На вокзале ему казалось, что каждый, каждый волшебник косится ему вслед. Каждый видел в нём не самостоятельного пятнадцатилетнего, почти взрослого, колдуна, а сына Пожирателя смерти. Думал ли директор о таких последствиях, когда говорил о возрождении Тёмного лорда? Думал ли он, что студенты тут же возложат друг на друга эту ненависть?

Артур поймал его возле камина.

— Тео, — он взял его за плечо. Нотт шёл, ссутулившись, и их глаза оказались почти на одном уровне. — Твой отец, он, ну…

— Ты и так знаешь.

— Поттер всем рассказывает, — прошептал он, — что видел твоего отца там, среди прочих. Там был бой, я не хочу, чтобы ты понял неправильно, но…

— Но ты не составишь мне компанию сегодня вечером, — тускло продолжил Теодор. — Я и не прошу. У тебя завтра корабль. Останься в Дырявом котле, что ж, деньги у тебя есть.

Гэмп отпустил плечо Нотта и неловко кивнул ему, прощаясь.

— Я напишу тебе, как только смогу, — почему-то отчаянно, прикусив губу, сказал Артур. — Прости меня, друг, прости!

Теодор пошагал дальше, почти не чувствуя вес своего саквояжа в руке. Камин казался ему слишком простым способом вернуться домой, и он выбрал долгий. Летнее закатное солнышко приятно согревало его спину в белой рубашке, когда он садился в маггловский поезд, но думы Теодора были далеки от того, чтобы веселиться этому солнечному летнему деньку.

Уже стемнело, когда он подошёл к границам Нотт-холла. Когда-то к их дому вела одинокая мощёная булыжником дорога, ещё римская, как говорила ему бабушка. Теперь от неё не осталось и следа. Громады маггловских домов нависали вокруг. Големы, которыми их строили, сменились множеством новых лиц. Пакистанцы и кенийцы, выходцы из Гвианы и Афганистана заселили новые кварталы на бывших землях Ноттов.

Малфой, заикаясь про дружбу, наверняка не знал о том, как именно его отец нанёс оскорбление семье Ноттов. Снедаемый дурными мыслями, Теодор переступил границу палисадника. С удивлением он обнаружил, что и последние магглоотталкивающие чары на особняке пропали. Дверь была оклеена жёлтым полицейским скотчем, вызывавшим неприятные воспоминания о ночной вылазке три года назад. С силой дёрнув на себя дверь, Теодор с удовлетворением заметил, что чары его узнали и сами открыли замок. Хоть что-то магическое осталось в этом доме.

Полумрак первого этажа сменился настоящей темнотой. Передние окна кто-то заколотил, на полу были грязные следы, а шкаф для одежды и подставку для зонтов кто-то методично и долго пытался сломать. Кинув дорожный плащ на тумбу, Теодор прошёл в гостиную. Он достал свою старую палочку из тёмного дерева, ожидая любых неприятностей.

— Люмос!

В зале было тихо. Перила лестницы кто-то отломал, диван перед камином, всегда стоявший напротив очага, сейчас почему-то был повёрнут спинкой ко входу. Картина Артура, на которой плескались волны, а где-то на фоне летали наездники на гиппогрифах, висела, скособоченная на бок. По центру её виднелось какое-то тёмное отверстие с опалёнными краями. На полу тут и там валялись куски жёлтого скотча. Теодо подошёл ближе к картине — её будто бы прожгли заклинанием, добившись того, что появилась дырка, и опалили её края…

Он обернулся, и крикнул. Палочка выпала из его рук, когда он зажал ими рот. Не простояв и секунды, он ринулся вперёд — на диване, отвернутом от входа, лежал отец.

— Отец! Что с тобой!

Он лежал, недвижим. Всё его лицо было покрыто застарелыми кровоподтёками. Разомкнутые губы обнажали желтоватые зубы, а глаза, закрытые так, как будто он лишь спал, казались опухшими. Теодор тормошил его вновь и вновь, пытаясь разбудить. Наконец, ему показалось…

Он снова закричал и отпрянул, отползая по полу куда-то назад, пока не упёрся в стенку.

Отец зашевелился, хотя оставался недвижим, и поднялся — хотя продолжал лежать. В неярком свете Люмоса, так и не погашенного на палочке, его жуткая, полупрозрачная фигура походила на дементора. Чёрный балахон с серебристым отливом, спутанные окровавленные волосы…

— Теодор? — прошелестел отец. — Прости меня, сынок.

Мальчик, сидящий на полу, дрожал от ужаса. Его прерывистое дыхание едва не превращалось в истерический кашель.

— Папа… папа… что с тобой, — шептал он, и слёзы заливали его лицо. Магнус Нотт сделал к нему шаг по воздуху — но продолжал лежать на диване.

— Кажется, я погиб, — спокойно сказал отец Теодора. Он, казалось, оглянулся и покачал головой. — Ну же, Теодор, будь сильным. Утри слёзы. У тебя впереди много дел.

Его слова будто бы придали младшему Нотту сил. Он неумело перевалился на бок и встал на колени, а потом и вовсе, опираясь на стену и дверь рядом, встал. Страх никуда не делся, но не было гнева.

Призрак его отца, такой же призрак, как многие сотни неупокоенных душ в Хогвартсе, стоял рядом, с грустным видом оглаживая свою всклоченную бороду.

— Что… как это случилось? — спросил Тео. Его руки тряслись, и всё же он с трудом смог поднять палочку.

— Это сложный вопрос, сынок, — ответил призрак. — Я болел много лет. Проклятье одного старого дома, куда я попытался влезть… да, это было ошибкой. Я почувствовал что-то тогда, зимой твоего первого года в Хогвартсе. Как будто бы что-то изменилось в моей метке… отец мне рассказывал об одном местечке, и я спьяну сунулся туда, чтобы проверить что-то. Тогда-то я поймал проклятье. Не знаю, что именно это была за магия, но каждый день, который я проводил здесь, в Британии, приближал меня к кончине.

— Почему? почему ты ничего не сказал? — прошептал Тео.

— Не знаю. Ты всегда казался мне слишком маленьким, чтобы погружать тебя в свои проблемы. Мы отдалились, а теперь… я виноват — но накануне вернулся Тёмный лорд. Он на глазах у всех… кто тоже откликнулся на его зов, пытал меня, а потом наградил. Снял проклятье, которое всё это время сосало силы у меня, чтобы вернуть их ему. И наложил новое.

— Так Поттер не врал?

— Нет, конечно, не врал, — покачал призрак головой. — Этот засранец оказался хорош. Это он ранил всех нас, выпутавшись из верёвок. Кто-то из других Пожирателей, не знаю, кто, достал его, но он выставил зеркальный щит, и попало в меня.