Тео. Теодор. Мистер Нотт

Призрак откинул полу своего плаща, и Теодор ахнул. Там виднелась кость, покрытая ошметками страшной, чернушной плоти.

— Это так и на тебе? — спросил он. Призрак кивнул, и мальчик не удержал в себе желчь. Он не ел уже несколько часов, и всё же, упав на колени, исторг из себя желчь. Ему было больно и плохо, плохо и больно, и больше всего он хотел проснуться.

— Я только и успел, что отправить тебе короткое послание и сжечь свою маску, — продолжал призрак. — Ты справляешься лучше, чем я думал. Пошли весть своей тётке. Она не знает подробностей, но её подруга смотрела проклятье на мне. Даже Блэки не смогли ничего с ним сделать, и она знает, что оно меня могло убить.

Теодор завалился на бок, пока призрак продолжал что-то говорить. Слабыми пальцами он вычертил руну и прошептал: «Агуаменти!»

Из его палочки полился ручеёк воды, который он направил себе в лицо, чтобы взбодриться. Это помогло. Вновь он с трудом поднялся. Призрак, глядя куда-то в стену, всё говорил — о долге, о роде, о том, что ему нужно сделать, и Теодору захотелось, чтобы он, наконец, заткнулся.

Но он всё говорил и говорил.

Говорил и говорил.

Нотт, единственный в Британии, сжал палочку до боли в кулаке. Он постарался вспомнить всё самое светлое, что только было в его жизни. Почему-то сердце больно кололо: «Ты поддерживаешь то, чем занимались твои отец и дед? Скажи!» — а потом она молчала и даже не смотрела на него, а её самый старший брат кривился, когда видел его на перроне.

Теодор закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Он помнил умом, что было под омелой ещё полгода назад — но не мог вспомнить сердцем. Он помнил, что было прошлым летом — но это лишь болезненно напоминало ему, что Дамблдор одной фразой перечеркнул всё.

Дамблдор. Вдруг Тео вспомнил свой восторг, когда древняя магия проходила через директора, расцвечиваясь во все цвета радуги. Даже сейчас против воли он… улыбнулся?

— Экспекто Патронум! Тётя, я нашёл тело отца в Нотт-холле. Мне нужна твоя помощь! Пожалуйста, скорее! Мне некого больше просить.

Из его палочки вылетел филин. Красивая птица будто была грустна и печальна. Он облетел комнату, и в сиянии его оперения виднелись следы какой-то борьбы, грязь и мусор, а лицо отца, всё так же лежавшего на диване, совершенно не выглядело спящим. Он был бледен, как должен быть бледен мертвец; его ноги должны были лежать на полу под плащом, но их там будто бы не было; и один его вид был так страшен и мрачен, что Теодор не мог и допустить сомнений, какие кошмары будут приходить к нему день за днём.

Филин, наконец, скрылся где-то в стене, отправившись куда-то далеко. Патронус окончательно добил силы Теодора, и он сел, а потом и лёг на пол. Тело сотрясали судороги, какой-то замогильный холод от дувшего по полу сквозняка ледянил кожу. Его потянуло в дрёму, какие-то голоса зашептали ему…

С громким хлопком в помещении появилось ещё одно действующее лицо.

— Эннервейт! — скомандовал грубый женский голос. Каждую клеточку тела Теодора будто бы укололи маленькой тоненькой иголочкой, и от этой боли он дёрнулся и застонал. — Что случилось, Тео?

Образ Гестии отличался от привычного. В этот раз она не носила аврорскую мантию, а была в обычном, почти что домашнем платье.

Она протянула ему руку и рывком подняла на ноги.

— Экскуро! — Она очистила его от пыли и требовательно уставилась. Нотт хотел было что-то сказать, но просто махнул рукой. Призрак отца впарил в зал из соседней комнаты. — О, Мерлин! Магнус, ты что, сдох всё-таки?

— Гестия, — траурно поприветствовал её призрак отца. — Рад тебя видеть в посмертии. Ты всё так же ужасна.

— Заткнись, идиот! О, Мерлинова борода, это что, твой труп? Ты мог сдохнуть, как собака, в любой подворотне, но решил притащиться сюда, чтобы испугать моего единственного племянника?

Магнус ничего не ответил ей, заложив руки за спину и взлетев выше. Гестия сосредоточенно колдовала над телом покойника.

— Нечасто встретишь такого идиота, — наконец, выдохнула она, откинув со лба прядь волос. — Чтобы он ещё и остался призраком после смерти… Кто это тебя так, а, Нотт?

— Он рассказал мне, — хрипло ответил ей Теодор, опершись на спинку дивана. — Это случилось где-то, куда Тёмный лорд вызвал своих слуг. Пожирателей смерти.

— Какой Тёмный лорд, Теодор, ты бредишь?

— Он прав, Гестия. Я удивлён, что ты ещё не знаешь. Меня задело чьё-то семейное проклятье. Я лишь успел, что добраться сюда.

— Это… в любом случае, — Гестия упёрла руки в бока. — В любом случае! Твою смерть, Магнус, надо засвидетельствовать. Я вызову своего знакомого коронера, он работает с Авроратом уже много лет. Тео, как только мы здесь закончим, я заберу тебя к собой к бабушке. Она, конечно, никогда не любила твоего отца, но теперь это не имеет никакого смысла!

Нотт моргнул. Бабушке?..

Гестия Джонс наколдовала Патронуса, четырёхлапое животное, которое тут же отправилось к некоему Тонксу, а потом поколдовала над камином.

— У вас здесь проходной двор?! Вы совсем рехнулись что ли?

— Здесь никто не живёт большую часть года, — проскрипел призрак Нотта.

Гестия сходила на кухню и перенесла оттуда стол, наколдовав, ничтоже сумняшеся, стулья для себя и мальчика, вскипятила в маггловском чайнике магией воду и разлила чай с маггловской заваркой. Всем своим видом она изображала, что такие события для неё совершенно не редкость, и что происходят они сплошь и рядом. Теодор сидел всё в той же мятой школьной рубашке, сжимая холодными пальцами горячую чашку. Чашка с чаем дарила ему ощущение реальности, так нужное сейчас.

Камин полыхнул зелёным, оттуда ступил мужчина, на несколько лет старше Гестии. У него была аккуратная бородка, дополняющая не менее аккуратный светлый костюм-тройку — в голубоватом свете висящей под потолком вереницы Люмосов, наколдованных Гестией, он выглядел как какой-то маггловский писатель на портрете.

— Ну-с, что здесь, Гестия?

— Тедди, будешь чай? Пока горячий.

— Предпочту отказаться. Твой юмор неуместен. Юноша, я полагаю, вы обнаружили тело? Меня зовут Тед, Тед Тонкс. Коронер на службе Министерства Магии Британии в отставке, практикующий врач.

— Да, это мой племянник, Теодор. Он нашёл… — Гестия наколдовала Темпус — где-то в десять вечера тело своего отца. Вон его призрак.

Дальнейшее обсуждение Теодор практически не слушал. Коронер восхищался тем, что застал призрака умершего — это, мол, было редкостью, Магнус ругался с «грязнокровками», не знающими традиций, Джонс грозилась его упокоить — всё это казалось каким-то чудовищным спектаклем.

Сердитый Тонкс, закончив колдовать над телом, ещё десяток минут препирался с Гестией на тему того, что именно указывать причиной смерти.