Тео. Теодор. Мистер Нотт

— Скажите, мистер Кэмпбелл, — перебил его Теодор, — если поставить одного мага рыть Шотландский канал, сколько на это уйдёт времени? А если двадцать?

— А при чём тут рытьё канала? — Клод выглядел сбитым с толку, а по лицам некоторых из свидетелей поползли усмешки. — Я вас спрашиваю про изобретения!

— Канал — это аналогия, мистер Кэмпбелл, — снисходительно ответил Тео. — Сквибы не стали бы изобретателями сами по себе. Они бы смогли стать потребителями. Сколько ваша семья продала вредноскопов за десять лет? Сотню? Две? Три? А если бы сквибы, не обладающие достаточным потенциалом, чтобы колдовать, но опасающиеся подвохов, были допущены в нашу экономику? К нашим товарам? Сколько магорождённых сквибов получило бы доступ к вашим вредноскопам в таком случае? Сколько бы посетило матч ваших «Торнадос», чтобы им не пришлось пресмыкаться перед Бэгменом в «Пророке» в октябре? Вот, что я говорил и вот, что я говорю, мистер Кэмпбелл!

Мальчишка совсем сконфузился от слов Теодора. Публичный позор на глазах у двух десятков разновозрастных товарищей Теодора мог сделать из него вечного врага Нотту, а Кэмпбеллы были достаточно влиятельны и традиционны, чтобы устроить ему в будущем проблем, поэтому действовать надо было быстро.

Нотт шагнул вперёд, так, чтобы между ними оставалось едва ли пять футов, и протянул свою правую руку без палочки для рукопожатия.

— Я надеюсь, моя мысль теперь лучше понятна тебе, Клод, — радушно улыбнулся Нотт. — И, надеюсь, ты не держишь на меня зла.

Кэмпбелл не ответил ничего, зло зыркнув на него снизу вверх, но пожал протянутую руку. Цвет его шеи сравнялся с цветом его же гриффиндорского галстука.

На мгновение их ослепила вспышка — из дверей непостижимым образом успел просочиться Колин Криви, который и запечатлел эту сцену рукопожатия под ехидную улыбочку Терри Фогарти.

Тонкости гриффиндорских разборок Теодору были ясны не до конца, но едва ли он отпустил руку пятикурсника, тот чуть ли не выбежал в коридор, толкнув плечом преградившего ему было дорогу Фогарти.

Было удивительно, что статья понравилась почти всем, кто её читал на первых порах. Теодор будто бы попал в струю не до конца оформленного общественного мнения, как ему вечером уже пространно рассказывал Гораций Слагхорн. И даже те, от кого Теодор ожидал бы агрессии и несогласия, как Гарольд Флинт или ребята из «клуба бритых голов», лишь только кидали в его сторону задумчивые взгляды.

***

— Теодор, вы превзошли себя, — вместо приветствия удивлённо цокнул языком Финеас Блишвик понедельничным утром, грузно усаживаясь в своё кресло. — Это действительно интересное мнение. Я и не думал, что как отмерло викторианское поколение моих отцов и дедов, магов стало вдвое меньше.

— Несмотря на сказанное в тексте, я стараюсь думать, что не все просто готовы смотреть квиддич вживую, — улыбнулся ему в ответ Нотт. — Но тогда приходится признать, что либо множество детей не идёт в Хогвартс…

— Это не вызывает сомнений, Нотт, вы же сами писали про свою инициативу, — перебила его колдунья рядом ниже из рода Максвеллов, сухопарая и с короткой стрижкой, явно подражавшая вместе с Боунс одному и тому же примеру.

— …либо у взрослых магов нет денег на поход на матч. При этом и то, и другое — свидетельство нищеты и глубокого кризиса нашего общества, даже если отставить очередную… пертурбацию, которую мы наблюдаем сейчас, — закончил Теодор.

Весь день он ловил на себе взгляды многих лордов и пэров, специально даже оборачивавшихся со своих мест, чтобы запечатлеть его, Теодора Магнуса Нотта. Вот это уже было лестно — пусть его и немного пугало поначалу, что кто-то может его и проклясть.

Ни один из оберегов не треснул.

— Мистер Нотт, — поприветствовал его лорд Яксли. Джереми, племянник лорда, так и не ответил на записку о встрече, и Тео начал сомневаться, что его по-прежнему поддерживают в стане Тёмного лорда. Когда Верховный чародей, усталый, с мешками под глазами и явными следами многочисленных «Круцио», окликнул его, сердце Нотта ушло в пятки на мгновение. — Отличный материал.

— Благодарю, сэр, — Нотт изобразил лёгкий поклон. Сессия уже подошла к концу, но вокруг них толпилось множество магов. Лишь вокруг самого Верховного чародея стояли скрытые масками Пожирателей смерти маги-стражи, охранявшие его. Теперь, спустя месяцы постоянных столкновений с этим лицом кисти Эдварда Мунка, запечатлённым на масках, ужас и трепет, что были поначалу, ушли, и Нотт даже не замечал примелькавшихся охранников.

— Вы ярко подчёркиваете проблемы нашего общества. Да. Сейчас я понимаю, что нужно было не слезать с супруги, как это делал ваш будущий свёкр, ха-ха-ха! А то некому ходить на матчи моих любимых «Паддлмиров»!

Подхалимы из окружения тут же угодливо рассмеялись, а Теодор улыбнулся. Это действительно было хорошим комплиментом. И одновременно подчёркивало, что Яксли знает о том, с кем связан Нотт, и мог угрожать им. В слоях интриг, которые могли прятаться за словами Верховного чародея, даже Теодору легко было запутаться.

— Надо надеяться, что это станет уроком моим сверстникам и всем, кто старше, сэр. Чтобы в две тысячи… девятом, получается? Году в Хогвартс пошли сотни молодых магов.

— Истинно так! — Яксли вздёрнул подбородок. — А что же до школы… мой старый декан Гораций снова затеял театральное представление, как он любил, я слышал?

— Вы в списке желанных гостей, — Нотт склонил голову набок. — Для Верховного чародея отведено место в первых рядах, милорд.

— Непременно, лорд Нотт.

Яксли дёрнули за рукав и что-то шепнули, и он, прервавшись на полуслове, спешно откланялся и зашагал в окружении своих манкуртов к выходу. Теодор так же поспешил обратно в Хогвартс.

Глава 132

Рождественское убранство замка было скромным. Речь Кэрроу про отказ от маггловских праздниках не могла не приниматься во внимание, да и директор Снейп никогда не отличался радушным и праздничным настроением. Хотя Рождество всё же праздновал — в девяносто втором на глазах Теодора его выдернул с праздника директор Дамблдор, чем Снейп был очень недоволен.

Тем более праздничным его нельзя было назвать по сравнению с тем, как блистал Хогвартс ещё тремя годами ранее — в период Святочного бала и турнира Трёх волшебников. Тогда во внутреннем дворике появился зимний сад, повсюду стояли ледяные скульптуры, под факелами были развешаны венки…

Чего не было в этом году — того не было.

Зато в коридорах миссис Пинкертон наколдовала лёгкие снежинки, визуальную иллюзию, которая создавала какое-никакое настроение приближающегося праздника. Ну, для тех, кто его праздновал.

Рождественские подарки в этом году Теодор ограничил в основном открытками, закупленными оптом ещё в середине осени. Обстановка вокруг и отсутствие значительных поступлений средств затрудняли какой-либо другой формат обмена поздравлениями.

Вторничное утро засыпало его сотней писем корреспонденции, которую в мешке ему вручила смотрительница, отметив, что пустить этот поток в Трапезный зал было бы попросту глупо. Теодор поблагодарил её, согласившись, и понадеялся, что послания с ядами она уничтожила сама.