Теория Хайма

— Я торопился как мог… ты же знаешь…

— Мне всегда говорят одно и тоже. Вы не должны переживать. Вы не должны зацикливаться. Он придет, как только закончит. Это уже тысячи первый раз, когда он выходит за границу…

— М-да, все так. — Бросил нетерпеливо мужчина, отодвигая ворот ее меховой накидки, обнажая прекрасные ключицы.

— Я никогда не привыкну к этому. Прошла целая неделя. В темноте это кажется вечностью.

— Тебе было страшно? — Он вновь отклонился от ее сливочной кожи, находя взглядом ее блестящие глаза.

— Очень. — Прошептала она вновь медленно, нежно целуя его.

— Боги, женщина. — Прорычал он в ее губы, когда женская рука не дала ему отстранится. — Я должен смыть с себя смерть, но еще пара секунд, и я… сделаю это прямо здесь…

— Сделаешь что? расскажи. — Ее шепот утонул в тихом рычании.

— Ты сводишь меня с ума. — Пробормотал он как будто задето, слушая ее смех. — Дай мне пять минут…

— Не дам. Я иду с тобой. Я тебе помогу.

Поможет? Ну кто бы сомневался. И кажется, он знает, чем дело закончится.

Его тело уже давно было напряжено, наверное, с того самого раза, как он увидел ее после этой чертовой недели во тьме и холоде. Нет, он не хотел уходить. Он понимал, что здесь страх перед тьмой вполне обоснован, потому покидать ее, оставляя наедине с этой древней стихией было всегда болезненно.

О. Эту часть их близости он очень любил, он смаковал эти моменты, когда они раздевали друг друга. В каждом движении проскальзывало нетерпение и тоска. Кажется, с каждым разом они вновь изучали и познавали друг друга. И он вновь сравнивал ее, нежную, светлую, страстную и мягкую, с этим удивительным тонким запахом страсти и масла белой сливы, с собой… Он был слишком черен, мрачен, жесток, небрежен и резок. Кажется, ее заводили эти контрасты. А он по-прежнему задумывался над тем, почему именно он. Север, тьма и вечный холод. И он. Эта женщина сумасшедшая, раз выбрала все это. И если она однажды все же передумает, будет слишком поздно. Она уже никуда не уйдет от него.

— Я тебе говорила, как потрясающе на тебе смотрятся меха? — Пробормотала она, нетерпеливо убирая громоздкую шубу с его плеч.

— Так я больше похож на чудовище. — Хмыкнул он, даже не пытаясь скрыть сарказм.

— Ты такой большой и выглядишь так невероятно чувственно, как хищник… ах да, ведь так и есть. — Кажется, ее это ни чуть не смущало. — Так много черного меха… Мне нравится, когда ты его носишь… — она потерлась лицом о черный соболиный мех, прежде чем дать тяжелой одежде рухнуть на пол. — И все же без него тебе лучше. М-м-м, да, лучше.

Ее руки опять на нем, замечательное чувство. Она словно не замечает эту грязь, кровь, пот, прижимаясь к нему, обвивая руками, продолжая целовать.

— На тебе слишком много одежды, женщина. — Нетерпеливо бросает он, дергая ее пелерину из норки вниз.

— Не так скоро… — Она задыхается, когда его губы оказывается на ее губах, а язык — в нежности ее рта. — Хотя, да ты прав, лучше поторопиться…

Она убирает его рубашку, он помогает ей с брюками. На ней это плотное шерстяное платье, которое колит нежную кожу. Да, так и есть, она покраснела и вмиг покрылась мурашками, стоило холоду замка прикоснутся к ней.

— Иди сюда. — Он притянул женщину к себе, обхватывая руками.

Конечно, он намного горячее ее привычной температуры тела, и, кажется, это доставляет ей невероятное удовольствие.

Прижимаясь, обвивая его бедра ногами, тихо двигаясь в ритме чистого секса, вымаливая необходимое движение. Все ее тело просило: действуй.

Оказавшись в глубокой, круглой купели, что занимала центр этой широкой комнаты, выложенной цветастой мозаикой, он посадил девушку на бортик, становясь между ее бедер. Ее руки скользили по твердому мужскому телу, смывая последствия недели, проведенной в разлуке, в то время как он был полностью занят почитанием ее тела.

В такие моменты он становился в ряд сопляков, обожествляющих своих женщин, покоренных ими полностью. У нее были такие потрясающие формы: полная высокая грудь с розовыми ореолами сосков, которые теперь напряглись, упругий, плоский живот и просто потрясающие ягодицы. А какие ноги…

— Ри. — Тихо вскрикнула девушка, когда он слегка прикусил один сосочек.

Из рук ее выпала намыленная тряпка, после чего пальцы погрузились во влажный черный шелк его отросших волос.

— Да, так лучше. — Проговорил он удовлетворенно. Глубокий, тихий голос всегда сильно действовал на нее. Она очень любила, когда он говорил с ней в их постели. — То как ты называешь меня… мне нравится. Понравилось еще тогда.

— Ах, я помню. — Она откинула голову, ее шея и спина выгнулись. Чудесная грудь поднялась, словно предлагая себя. — Ты такой мрачный и суровый… Ты всегда слишком напряжен, Ри.

— Да, я очень напряжен. — Согласился мужчина с резким смешком, продолжая медленные, горячие ласки.

Когда же девушка дернулась, внезапно отстранившись на пару сантиметром, он прищурился. Выпрямился, проводя ладонью по отросшей колючей щетине…

— Нет-нет-нет. — Пролепетала девушка, удерживая его рядом с собой. — Мне нравится, когда она царапается… пожалуйста, продолжай.

— Подумай еще раз. Твоя грудь не единственное, что я буду пробовать. — Прошептал мужчина, наклоняясь к девушке, которая, услышав его ответ, тихо простонала, предвкушая.

— Пожалуйста. — Протянула она снова, благодарно застонав, когда горячий рот вновь оказался на ее теле. — Пожалуйста, Ри. Ах… ты такой… ты такой невероятно… невероятно красивый.

— Эйнар. — Прервал череду чувственных видений голос Геира — ближайшего подчиненного, буквально его второй руки, хотя Реиган никому не доверял в достаточной степени, чтобы раздавать такие громкие звания. — Не хочу мешать тебе… что показала тебе древняя стихия? Прошлое?

— Будущее. — Пробормотал мужчина, прикрывая веки, на обратной стороне которых отпечатался смутный образ, который он пытался задержать в памяти.

Еще секунду назад он видел ее глаза, черты ее лица, красивые плавные линии женского тела, но теперь он их утратил. Он забывает их с каждой секундой, которая рассеивает видение, пока от него не останется ничего кроме неясных, туманных воспоминаний. Она ускользает от него, через минуту он совершенно забыл тепло и нежность ее прикосновений. Через пять он вообще не помнил о том, что она была там, в его будущем.

— И что там было?

— Дом. — Бросил Реиган, открывая глаза, смотря на дикую пляску костра.

— И… мы еще были живы, а Форталеза [11] стояла как и прежде? — Уточнил преданный воин, получая в ответ утвердительный кивок. — То есть все хорошо?

— Лучше не бывает. — Пробормотал недовольно мужчина, ощущая этот странный осадок, который породило ускользнувшее видение.

— Прибыл Парвайн. — Перешел к главному Геир, садясь рядом на землю. — И кажется, у него есть что сказать.

11

Название крепости в Инверне, столице Северной державы.