Теория заговора

— Не придумывай. А я ведь к тебе приезжала в больницу. Знаешь?

— Знаю, Алечка, сказали. Не нужно было, но спасибо, мне приятно было.

— И не одна, между прочим. Знаешь, кто со мной был?

— Я думаю, Люся.

— Точно, — несколько разочаровано кивнула Аля.

Сенсация не получилась.

— А она-то как здесь оказалась? Опять на конференцию приезжала?

— Да ну, какая конференция, — усмехнулась она. — Это я ей сказала. Позвонила в совхоз и…

— Починили линию что ли?

— Починили, — кивнула она, — уже больше недели тому.

— И зачем ты ей про меня рассказывала?

— Ну, как… Это ж все видят, запала на тебя девка.

— Чего?!

У меня аж глаза на лоб полезли. Все видят? Чего видят-то? Капец. Век живи, век женщин не поймёшь.

— Ага, один ты не замечаешь, как дурачок. С этой своей змеиной. Нахер ты с этой Зойкой связался? Разве тебе такая баба нужна?

— Какая «такая»?

— Не мазаная и сухая. Стервь она, сразу видно. Ни рожи, ни кожи. А туда же, верёвки из людей вьёт. И из тебя будет. Чего сделаешь не так, не даст. Вот посмотришь, у неё же всё на лице написано, мелким почерком. Её сучку к тебе в палату пропустили, а нас — нет. Сказала, что невеста твоя, а мы просто знакомые. Ну, раз невеста — проходи. Она ведь тебе даже пожрать не принесла, а Люся из деревни приехала….

Вот и хреново, что приехала. Зойка всё это заприметила. И теперь Люся оказалась одним из рычагов давления на меня. То есть, в случае чего, она может оказаться в опасности. А, поскольку этих самых «в случае чего» у меня по два раза на дню…

— В общем, — не унималась Аля, —зря ты с этой мокрощелкой шуры-муры завёл. Ну, натянул её пару раз, тут претензий нет, дело-то молодое. Раз баба даёт, чё не взять, верно? Только зачем ярмо на шею вешать? Сам-то подумай. Ты посмотри на Люську нашу и на эту кикимору. Просто даже внешне сравни…

Первым моим порывом было сейчас же ехать в Красноперниково. Поговорить с Люсей, обнять её, прижать к сердцу и все вот эти телячьи нежности и вся вот эта юношеская химия. Но, естественно, я себя одёрнул. Не тот я путь выбрал, чтобы позволить себе прижимать к сердцу хоть кого-нибудь. Любой, кто мне дорог становился потенциальной целью для моих врагов. Так что никаких привязанностей. А если какие и были, то о них не должна была знать ни одна живая душа. Ни одна.

— Хорошая ты девушка, Аля, — подмигнул я. — Жаль, что несвободна.

Она распахнула глаза.

— Спасибо, что сказала мне всё это, но, боюсь, с Люсей у нас ничегошеньки не получится. Ничегошеньки. Ладно, пойду к себе в нору.

Я вышел из медпункта и двинул по коридору. Проходя мимо фойе, краем глаза заметил человека, направившегося в мою сторону. Я сделал несколько шагов и обернулся, но вывалившая из комнаты толпа первокурсников, полностью перемешала карты, и я не увидел никого, кто двигался бы ко мне.

Я, естественно, пошёл дальше, размышляя о Люсе и о Зое, и… За мной кто-то шёл. Я резко развернулся и встал, как вкопанный.

— Спокойно, спокойно, — бросил человек и чуть приподнял руки, растопыривая пальцы и демонстрируя, что оружия у него нет. — Мне просто сказать надо. Только сказать.

Это был Ивашко. Помятый, потрёпанный, но абсолютно в себе уверенный.

— Говори, — прищурился я. — Бессмертный.

Да ещё и бесстрашный. Просто герой. Знает же, что в схватке я его одолею…

— Ну, не здесь же, — ухмыльнулся он. — Давай отойдём. Выйдем наружу и там уже спокойно…

— Не годится, — покачал я головой. — Говори здесь.

— Поговорить придётся, — кивнул он. — Твоя девка… ну, та, из деревни… В общем, у нас она…

29. На распутье

Началось в колхозе утро. А эти-то про Люсю как узнали? Хотя, дело не хитрое, конечно, но определённую сноровку проявить, всё-таки требует.

— Знаешь, — покачал я головой и улыбнулся, а потом ещё и подмигнул. — Знаешь, как подойти к человеку. Уважаю. Просто чисто для себя, чтобы быть уверенным, хочу уточнить. Ты же тот самый парняга, кто дважды пытался меня грохнуть, получил по тыкве, а потом ещё и познакомился с моими методами допроса. И теперь хочешь, чтобы я пошёл с тобой — один — к твоим приятелям? Чтобы рассказать мне о некой похищенной девчонке? Поправь, если я что не так сказал.

— Ну, во время допроса ты лично не причинял мне боль, — серьёзно кивнул он. — А так, да. Но выбора у тебя нет. Если не пойдёшь, девке капец. Да чего там, сдохнет она. А если пойдёшь, можешь сохранить жизнь. И ей, и даже себе. Просто ответишь на несколько вопросов и всё. Вот, посмотри сам, я не шучу. Кстати, я без оружия…

Он осторожно, буквально двумя пальцами вытащил из внутреннего кармана плаща несколько фотокарточек и протянул мне. Я сделал шаг, протянул руку и взял эти ещё влажные картонки.

Хлопнула дверь и Ивашко, вздрогнул, подорвался, буквально подскочив на месте, будто это был выстрел. Нервы на пределе. Понятно. На карточки я глянул буквально мельком, чтобы не терять контроля за обстановкой в целом. Но достаточно оказалось и беглого взгляда, чтобы узнать героиню этого небольшого, но очень тревожного фоторепортажа.

Гараж или что-то подобное, трактор, сено, скрученные за спиной руки и страдание на лице. Советское село, последняя четверть двадцатого века. Кто бы мог подумать, что такое возможно. Сердце заныло.

— Суки, — прошептал я.

— Ты можешь сделать так, что она не пострадает.

— Поворотись-ка, сынку, и руки подними, — скомандовал я. — Хочу тебя обыскать.

Он подчинился, и я по-быстрому его обхлопал. Оружия действительно не было. Не соврал, козья морда.

— Итак? — спросил я. — Чего надо? Что ты хочешь, для того чтобы девушка осталась невредимой?

— Я уже сказал, поговорить.

— Я не верю. Какие у тебя ко мне вопросы?

— Не у меня, у товарищей, — пояснил он.

— Что за товарищи? Кто такие? Где они?

— Товарищи ждут прямо перед общежитием, но смотри, пока ты тут не можешь решиться, время идёт, и оно не на стороне этой невинной и несчастной девочки.

— Ух ты! Надо же! Мастер слова. Поведай лучше, как ты смог убежать? Дружки пособили? Как узнали, кто слил информацию? Не жадничай, делись.

Думаю, операция была не как в американских боевиках. Везли его не в бронированном автозаке с охраной, а в багажнике очередного москвичонка, чтобы не привлекать внимания. И если кто-то узнал об этом, организовать небольшой налёт было бы не так трудно. Правда, нужно было знать, кто его повезёт, на чём, когда и откуда. Откуда, как я понимаю, вообще практически никто не знал. Львов информацию о бункере держал в строгом секрете.