Теотль Сухоруков

«Вот он — таинственный враг Теночтитлана, который позволил нам под шумок отобрать Уэшо», — посетило меня очередное озарение.

— Мне показалось, что владения твои обширны, Пеликан. Зачем тебе именно Четландия с Толимекой?

— Люди, — сухо ответил князь. — Я хотел бы с полным правом привлекать к себе людей. Толимеки — верны; четлане — умелые. Послушай, я не буду отбирать власть у твоего сына. Я могу быть местоблюстителем… От твоего или его имени.

«Слишком силен, — размышлял я. — Атотола слишком силен. Если даже астеков бил. Не знаю, какой он союзник, но враг такой мне точно не нужен. По крайней мере, сейчас…».

— Мы поступим так, — я намеренно сформулировал так, будто принимаю окончательное решение. — Правителем Четландии и Толимеки является мой сын. Третья Рука. Но, пока он мал, управлять его владениями будет местоблюститель. Четландию я отдаю тебе. А Толимеку берет Чокопиц.

— Тогда два западных княжествах останутся моими. И ты это признаешь.

«Жесткий торгаш! — восхитился я. — И лексику мою сразу перенял».

— Хорошо, — я долго сомневался, хотя, готов был уступить сразу. — Так будет до совершеннолетия Ейтимитлы. А через восемь лет мы снова всё обсудим.

«Восемь лет — огромный срок. За восемь лет столько всего может случиться. Может быть, мой план провалится, и Пеликану не с кем будет передоговариваться. Или наоборот — и с позиции силы буду говорить уже я».

— Согласен, — легко согласился Атотола. Кажется, он, как и я, ожидал меньшего. Что ж, здорово, что мы оба оказались довольны.

На следующий день мы подписали договор. Настоящий письменный! Пока мой жрец под диктовку выводил Ночкины знаки, человек Атотолы вел запись совершенно неведомыми мне письменами! Но, похоже, тоже буквенными.

Что еще скрывает от меня Пеликан?

После подписания, принесения клятв (Атотола клялся своей морской богиней Матлалкуйей, я… самим собой — очень удобно), князь громко приказал:

— Несите дары!

Воины приволокли несколько крепких сундуков. Атотола откинул крышки, и я обомлел.

— Мой дар на борьбу с астеками. Здесь — тысяча наконечников копий. А там — двести топоров. Ну и мои четыреста воинов. Когда мы пойдем на Теночтитлан?

— Боюсь, что еще нескоро. В конце года Два Тростник.

Атотола, видимо, неплохо знал астекский календарь.

— Так долго? Хуакумитла, я очень хочу бить астеков в одном строю с тобой. Но так долго ждать… Я не могу оставить свою державу на такой срок.

— О, я тебя понимаю! Ты и так мне сильно помог, поверь!

— Воинов я тебе все-таки оставляю. Но только двести щитоносцев и сотню западных ветеранов. Думаю, они помогут.

Сильный отряд. Очень. Даже на первый взгляд видно. Но совершенно непонятно, что с ним делать. Распределять их по своим воинствам — только портить. Они организованы, слажены. А отдельно, как их использовать?

И меня озарило: отправлю их в Уэшотцинго! В городе всё еще мало своих сил, он с трудом отходит от череды войн. А ведь Уэшо — наш форпост на западном направлении. Его важно удержать, важно вовремя увидеть нападение врагов и задержать его. А, если засадить этих бойцов в свежеотстроенную цитадель — их же оттуда не выковырять!

Это будет наш стальной авангард.

Разговоры в тени 7

— Вертушки! Вертушки! — радостно голосили дети, прыгая вокруг пожилого странника в просторных застиранных одеждах, почти не сохранивших изначального желтого цвета.

— Успокойтесь, пострелята! — весело улыбнулся жрец. — Всё вам будет! Лучше покажите, где у вас площадь.

Неподалеку от колодца, он с явным облегчением сбросил наземь здоровенную заплечную раму. Быстро собрал из палочек, веревок и ткани яркий алтарь. Воткнул в землю семь кольев, на которых завертелись с шелестом храмовые вертушки. Потом отвязал от рамы пачку совсем маленьких вертушек и повернулся к детворе:

— Ну? Кому?

— Мне! Мне! Дай мне! — заголосили дети и принялись шумно пихаться, чтобы получить подарки.

— Благословляю тебя от имени Золотого Змея Земли! — повторял странник каждый раз, когда вручал ребенку игрушку — копию священной вертушки.

Деревенская детвора радостно носилась по площади, раздувая бумажные паруса. Обделенные бегали за счастливчиками, канюча «ну, дай поиграть!» В это время жрец снял с рамы кожаный мешочек и вынул оттуда глиняную птичку. Поднес к губам хвостик, дунул — и птичка запела!

Дети обмерли. Кто-то даже вертушку выронил.

— Я хочу! — отчаянно рванул к жрецу карапуз, которого обделили с первой игрушкой.

— Э, нет! — рассмеялся старик в линялой хламиде. — Получит тот, кто расскажет мне наказы Змея.

— Не пей воду нечистую! Очисть ее огнем до пузырей! — завопила девочка радостно, вспомнив поучения матери.

— Умница! — жрец протянул ей свистульку.

— Цени жизнь и кровь свою! Цени жизнь и кровь чужую! Это главный дар богов людям! — затараторил мальчишка постарше. Вертушку он не просил, он же не кроха безмозглая, однако, свистулька его покорила.

— Очень верные слова! — похвалил его жрец.

— Ешь сытно!.. — бодро начал мальчуган помладше, но споткнулся. — Трудись… долго… Допоздна! Лежебок Змей не пустит в свой… дом.

— В свой дворец, — поправил его странник, но свистульку все-таки дал.

На шум сходились взрослые.

— Пусть солнце светит вам на вашем пути! — величаво обратился к ним жрец. — Если кто хочет помолиться Золотому Змею Земли, попросить его о чем-то — мой алтарь будет стоять тут до завтра. Приходите с любыми дарами или вовсе без них — Даритель услышит каждого. Главное то, что у вас в сердце. Но помните: никакой крови!

Дородная женщина вынесла страннику маисовую лепешку, на которой горочкой лежала разваренная фасоль.

— О, благодарю! — искренне обрадовался пожилой жрец. — Змей щедро одарит тебя за заботу о случайном путнике.

— Наш дом с радостью примет тебя на ночь, — возле женщины уже нарисовался старейшина. — Прошу: благослови нашу деревню! Уже двадцатку дней никто из вас не приходил сюда.

— И благословлю! — подмигнул жрец, дожевывая лепешку. Потом омыл руки в кадке, стоявшей подле колодца, засучил широкие рукава, словно, перед работой и заговорил совершенно иным голосом.