Теперь, — когда я проснулся…
Шрифт:
«Да, целовала и знала…»
Да, целовала и знала
Губ твоих сладкий след,
Губы губам отдавала,
Греха тут нет.
От поцелуев губы
Только алей и нежней.
Зачем же были так грубы
Слова обо мне.
Погас уж четыре года
Огонь твоих серых глаз.
Был нашей встречи час.
Помнишь, сквозь снег над порталом
Готической розы цветок.
Как я тебя обижала,
Как ты поверить не мог.
5 ноября 1925
«И первое в пути — глубокий водоем…»
И первое в пути — глубокий водоем…
Нагнись, душа, гонимая тоской,
там, на земле, была ль такой
в обличии своем?
Твой образ ангельский, на что он стал похож?
На нем оттиснули тяжелую печать
убийство зло и ложь
и жадное желанье ощущать.
Искала ты себя во всех, всегда, везде.
И все прошло, как сон,
И только облик твой в воде
отображен.
Прозрачное и черное стекло.
Смотри, какими стали сны,
смотри, как в них отражены
убийство ложь и зло.
5 ноября 1925
«Опять, как в письме, повторяю я то ж…»
Евгению Архиппову
Опять, как в письме, повторяю я то же,
звучащее в сердце моем,
что в гибких стихах, в переливной их дрожи
я вижу хрусталь с серебром.
Мы в жизни с тобою друг друга не знаем,
как призрак остался мне ты.
В хрустальную чашу с серебряным краем
хочу я поставить цветы,
хочу, чтобы нить золотая меж нами
могла воплотится на миг.
Пусть в чаше стихов тебе светится пламя
невидимых черных гвоздик.
6 ноября 1925
«Был синий вечер в небе…»
Был синий вечер в небе,
Был черный профиль строг,
И в рыжих косах гребень
Придерживал цветок.
И сердце все до края
Открылось в этот час,
Горел, не отгорая,
Лиловый пламень глаз.
Я помню непокорный
Ресниц крылатый взмах,
И шали шелк узорный
На матовых плечах.
И легкий след сандалий
На розовом песке…
Как пальцы задрожали,
Прильнув к твоей руке…
Но ты сказала слово,
И это слово «Нет».
От глаз твоих лиловых
Остался в сердце след.
Так в вечер темно-синий
Я начала союз
С мучительной богиней
Из хора светлых Муз.
8 ноября 1925
«Где Херувим, свое мне давший имя…»
Где Херувим, свое мне давший имя,
мой знак прошедших дней?
Каких фиалковых полей
касаешься крылами ты своими?
И в чьих глазах
опять зажег ты пламя,
и в чьих руках
дрожит тобой развернутое знамя?
И голосом твоим
чьи говорят уста, спаленные отравой?
Кого теперь, кого ведешь ты славой,
скажи мне, Херувим?
И чья душа идет путем знакомым
мучительной игры?
Ведь это ты зажег у стен Содома
последние костры.
8 ноября 1925
«Ты не вытянешь полным ведра…»
Ты не вытянешь полным ведра,
Будешь ждать, но вода не нальется.
А когда-то белей серебра
Ты поила водой из колодца.
Чтобы днем не соскучилась ты,
Для твоей, для девичей забавы,
Расцветали у края цветы,
Вырастали душистые травы.
Ровно в полночь напиться воды
Прилетал к тебе Витязь крылатый,
Были очи — две крупных звезды,
В жемчугах драгоценные латы.
Всех прекрасней был обликом он,