Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Но как только пытаешься этому нечто дать характеристику, – такую, чтоб вот в двух словах всю суть передать, – так нет же, в лучшем случае половина смысла теряется! А в худшем – и вовсе происходят какие-то грубейшие искажения, как с теми же дебильными сравнениями: гопники, панки, мюскадены…

Но я, однако, попробую всё же дать хоть какое-никакое определение всему этому достойнейшему обществу.

Пусть и не своими словами.

Вот, помню, был у нас такой случай. Я тогда в седьмом классе учился.

Начинался урок физкультуры.

Ну, у нас, как всегда, четыре класса в одном зале занимаются: мы, понятное дело, бэшки, шестой «А» и шестой «Б».

В начале урока, естественно, построение.

К нам и бэшкам Юлия Николаевна ещё не подошла, а вот Москоленко перед своими уже орёт вовсю.

И тут надо понимать одну вещь.

В 737-й вся та параллель, что была младше нас на год (то есть оба шестых класса на тот момент) полностью, вот прям на сто процентов состояла из настоящих школьников и школьниц.

Более того, все эти школьники и школьницы, – вот реально все как на подбор, – состояли в рабстве у Тони Боженко.

Вдобавок многие из них ещё и состояли в «Ударе» (скоро я уже объясню, что это вообще такое, – обещаю!).

Что всё это значило?

Да ничего особенного. Просто если во всей остальной школе у нас всего-навсего царили трэш, угар и содомия, – то там и вовсе был сплошной чад кутежа.

Тоня эту параллель очень котировала. Рабы там были покладистые, трудолюбивые и, – что особенно важно, – очень верные. А это у нас ценилось.

Помню, в «Журнале патриотического школьника» частенько появлялись статьи, где на все лады расхваливались достижения рабов из этой параллели.

«Такими должны быть рабы!» – называлась одна из этих статей.

Одним названием уже всё сказано. Коротко и ясно. Сама статья, впрочем, была огромной, – на двенадцать страниц.

Да, Тоня и впрямь хотела, чтоб все рабы были такими, как в этих двух классах.

Но если Боженко считала эту параллель образцовой, – то администрация школы думала иначе.

Для Нины Ивановны и Оксаны Сергеевны те два класса были чуть ли не главными источниками проблем. С ребятами оттуда вечно что-то случалось: то они магазин ограбят, то полицейского до полусмерти изобьют.

Да, если кому интересно: в ноябре четырнадцатого года ребята из шестого «А» (среди них, кстати, и Юханов был) избили до полусмерти какого-то полицая.

Дело было ночью. В тёмном и безлюдном дворе это случилось.

Полицая, надо сказать, не просто избили. Его ещё и запихнули в мусорный контейнер со словами: «Мусор – к мусору!». После этого в мусорный бак налили бензина и всё это дело подожгли.

Всё это, естественно, сняли на видео.

Коп тогда чудом из этого ящика выбрался. Обгорел весь, но жив остался, сволочь.

Виновных, понятное дело, так и не нашли.

Впрочем, самым бандитским классом в школе Нина Ивановна почитала шестой «Б».

И совершенно зря, скажу я вам.

Конечно, в той параллели вообще было много всяких разных интересных товарищей, но большая их часть училась в «А»-классе.

Это там обретались Ярик Юханов, Тёма Коротких, Миша Метлицкий и ещё пара-тройка запоминающихся личностей.

В бэшках такого изобилия крутых не было. Из запоминающихся там учились Гриша, Андрей Тихоня, Марк Немчик да Семенович со своей бандой.

Ден Крыса ещё сидел поначалу в бэшках, но потом перебежал в «А»-класс. Поближе к Юханову.

Об этих доставляющих без сомнения персонажах я вам ещё расскажу непременно.

Если успею, конечно.

Да… Банда еврейских гопникрв Семеновича вполне заслуживает, чтобы о ней рассказали как следует.

Ну так вот.

Построение.

Стоим мы все, значит.

Наш класс по команде вольно, так как Юлии Николаевны нет, и нам пока можно обезьянничать, – а вот параллель трушников вся по стойке смирно держится.

Это понятно, в принципе.

Когда на тебя Москаленко орать начинает, – у тебя спина автоматически выпрямляется, и руки по швам сами укладываются.

Ну, наши друзья из седьмого «Б» вообще стоят чёрт знает как безо всякой команды.

Так вот, трушники…

Да, напомню: в зале около ста человек, а все окна наглухо закрыты. Духотища страшная.

Так вот, стоят, значит, трушники.

Красивые все такие стоят.

Мальчики все как один загорелые, стрижки у них моднячие (помню, очень наши трушники любили стричься бобриком, а на висках выбривать себе логотип фирмы «Nike» или ещё какую надпись), животы у всех гордо вперёд торчат.

Последнее, кстати, было особенно заметно.

Настоящие школьники у нас одевались на физру в обтягивающие майки. И не просто обтягивающие, – а скорее даже суперобтягивающие, я бы сказал. Этот стиль назывался у нас берлинским трансвеститом.

Короче, я мог без труда разглядеть каждую складочку на теле любого из наших красавцев.

Девочки были под стать кавалерам: все уже с приличными довольно-таки формами, – ничего, что им лет по двенадцать-тринадцать. Макияж у всех яркий до невозможности. Лица как бумага от пудры белые.

В целом – вылитые гейши. Или уж на худой конец – керамические куклы викторианской эпохи.

Но не так уж важно то, как эта компания выглядела. Гораздо важнее то, – как всё это хозяйство пахло. А точнее – смердело.

Смердело так…

Да я даже не знаю как!

Непривычного человека эта жуткая вонь легко свалила бы с ног, но мы кое-как держались.

Да, от компании трушников исходил жуткий, совершенно непередаваемый запах.

Он складывался из ароматов дешёвой, но очень мощной, бьющей прямо по ноздрям парфюмерии (должен сказать, что некоторые у нас из экономии вместо духов использовали освежители воздуха или даже средства от муравьёв), горького и слегка сырого донского табака, контрафактного алкоголя, сдобренного гигантским количеством химических ароматизаторов всё того же удушающего свойства и жратвы из какого-то убогого японского ресторана.