Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Дача эта находилась в одном из местных посёлков. Обычная была дача. Ничего выдающегося. Шесть соток земли и хлипкий домишко.

Хозяйство там у Тони наладить не получилось. И места слишком мало, и посторонних глаз больно много.

Поэтому решила Тоня, что надо бы ей куда-нибудь подальше от людей перебраться – и там уже хозяйство налаживать. К тониному же счастью неподалёку оттуда находились сразу две заброшенные деревни. Вот одну из них, – ту, что подальше, разумеется, – рабы и начали постепенно заселять.

Заселять они её стали где-то в мае тринадцатого года. Что можно было отремонтировать, – то отремонтировали. Что надо было построить, – построили. Не сразу, конечно, построили. Москва ведь тоже не сразу строилась. Но за пару лет всё что надо там возвели.

Происходило заселение примерно так. Каждый божий день рабы в Москве поднимались ни свет ни заря. Затем они все разбредались по рынкам и магазинам, на собственные деньги закупались там стройматериалами, продуктами питания и всяким туристическим скарбом.

Всё это богатство они на родительских машинах, пригородных электричках и, разумеется, собственных горбах тащили на тонину дачу. Ту, которая находилась в упомянутом ранее убогом посёлке.

Там у них располагалась перевалочная база.

Каждое утро на эту самую базу приходили те рабы, которые, пользуясь относительной теплотой погоды (дело было всё-таки летом тринадцатого) постоянно жили в заброшенной деревне. Они брали всё то, что им привезли из Москвы, – и тащили это богатство к в деревню. Тащить было неблизко. А главное – путь пролегал через леса и болота. Впрочем, до пункта конечного назначения привезенные ценности почти всегда доходили. В деревне рабби производили ударное строительство. При этом, конечно, использовались доставленные из Москвы материалы.

Работали они там воистину как рабы. На галерах.

Рабочий день начинался нередко в четыре утра, заканчивался – в десять вечера. Труды их, однако, окупились. К сентябрю тринадцатого года самые основные работы были закончены. Теперь на даче можно было зимовать.

Осень прошла более-менее нормально. Даже несмотря на то, что к тому моменту уже начался учебный год, и многие рабы были оторваны от своей основной деятельности, – на даче всё равно постоянно находилось некоторое количество энтузиастов, работавших стахановскими темпами.

Тогда, кстати, и возникла бригадная система. Об этом я, кстати, в книге писал и раньше, – там, где описывал беседу Нины Ивановны с Тоней Боженко. Но мало ли. Вдруг вы забыли.

К декабрю месяцу был достроен роскошный особняк, предназначавшийся для Тони Боженко и её присных. Собственно, этот самый дом и находящиеся вокруг него хозяйственные постройки у нас и стали называть сначала новой дачей (в противовес старой, – той, что находилась в посёлке), затем тониной дачей, а потом и просто дачей. Что же касается старой дачи (её, кстати, ещё называли отцовской, так как Тонькеона от отца досталась да и на него же записана), то её, как уже было сказано, сперва превратили в перевалочный пункт, а потом и вовсе на какое-то время забросили.

Оно и понятно: жители посёлка были совсем не в восторге от того, что рядом с ними постоянно пребывает шумная толпа сильно пьющих малолеток. Ну, Тоня тогда и решила, что лучше не рисковать. А то мало ли, – вызовут ещё полицаев, разбирайся с ними потом.

В пятнадцатом году, однако, в посёлке непонятно с чего вдруг приключился пожар. Хотя нет. Нашим-то всем было очень даже понятно, с чего это он там приключился, но вот сами жители о наличии антониновского следа тогда не задумались.

Почти у всех тогда имущество выгорело дотла. Остались только тонина дача да ещё пару домишекчужих на окраине посёлка. Тоня тогда за сущий бесценок у погорельцев участки по шесть соток скупила. Весь посёлок по факту ей во владение перешёл. Оформила она всё, понятное дела, на подставных лиц. Нечего самой светиться где не надо.

Ну, а тех, у кого дома по недосмотру сотрудников «Убойного отдела» не сгорели, – тех эти самые сотрудники ещё целый год терроризировали. То в сортир дачный дрожжей насыпят, то огород ночью керосином зальют. Пару раз даже в открытые форточки дымовухи неугодным забрасывали.

Короче, в шестнадцатом году съехали из посёлка последние жители. Дома свои бросили. Даже продавать не стали.

Ну, с тех пор, понятное дело, первая, историческая, так сказать, тонина дача снова была заселена. Правда, она всё равно в итоге так и осталась перевалочным пунктом по дороге на главную, – новую дачу.

Однако вернёмся к делу.

Новый 2014 год Тоня встретила, как ей и хотелось, в собственном дворце.

Боженко, правда, тогда ещё у себя на даче надолго на оставалась. Практически целый год (с мая тринадцатого по май четырнадцатого) она провела в постоянных разъездах между Москвой и дачей.

Оно и понятно: за рабами глаз да глаз нужен. Только отвернёшься, – мигом дело загубят, сволочи.

Поэтому Тоня в те времена нигде дольше черна неделю её оставалась. Приехала, допустим, на дачу. Фронт работ разметила, приказы необходимые отдала, ответственных назначила, – и срочно уже в Москву ехать надо.

В Москве бухгалтерский отчёт о потраченных деньгах проверила, список необходимых к покупке материалов указала, где что покупать обозначила, – и снова на дачу время ехать.

Так у неё и прошёл весь год в разъездах.

Даже Новый Год в жуткой спешке встречали. Приехала Тоня на дачу тридцатого числа. Второго уже уехала. Приезжала она тогда, кстати, не одна. С рабами первой категории приезжала.

Рабы в те времена тоже обычно на даче не задерживались. Они приезжали на дачу бригадами, проводили там свои несколько дней, после чего возвращались назад в Москву.

Это касалось большинства рабов. Но было ведь ещё и меньшинство…

Меньшинство это было объединено в так называемую временную зимнюю бригаду. Туда Тоня специально отобрала самых выносливых.

Вот это были люди! Просто сверхлюди какие-то!

Вообще вся эта зимняя бригада была сформирована вот почему. На тот момент рабовладельческая корпорация была ещё достаточно бедной. Из всех транспортных средств у Тони была одна лишь только старая «Газель», которую постоянно приходилось ремонтировать.

Поэтому, собственно, рабам частенько приходилось добираться на дежурство своим ходом. А это ведь было непросто. Там сначала на электричке ехать надо. Потом на ходящем по сельским дорогам автобусе ехать. Потом ещё по лесам и болотам несколько часов пёхом чапать.

А главное, – на даче ведь после такого пути ждёт не отдых, тяжелая работа.

После выполнения которой придётся возвращаться в Москву тем же самым путём. Короче, Тоня тогда боялась, что рабы тупо поленятся своим ходом ездить к ней за тридевять земель для того, чтобы вкалывать до седьмого пота, а заставить она их никак не сможет.