Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Членов этой категории, кстати говоря, у нас частенько называли младшими офицерами. Офицерами старшими, как вы понимаете, у нас именовали обладателей третьей, второй и первой категорий. Ну, а что касается унтеров, – то унтерами принято было величать входящих в далеко не самую почетную пятую категорию.

О том, что собой представляла жизнь пусть и не совсем типичного обладателя пятой категории, – вы уже знаете из моего рассказа о Глебе Грэхэме. Ему после инфаркта как раз пятую категорию дали. Псарём сделали.

Если говорить кратко и по делу, – то пятая категория представляла собой в общих чертах то же самое, что и четвёртая. Только плюшек там было поменьше. Рацион поскуднее, времени на отдых меньше и так далее. Ну, короче, вы поняли, наверное.

Шестая категория была самой теперь многочисленной. Это были просто рабы. Просто рабы, которых Тоня нещадно эксплуатировала. И жили они, разумеется, ну просто очень плохо. Это были рядовые тониноговойска.

Впрочем, ещё хуже жилось представителям седьмой категории. Её у нас ещё называли «категорией опущенных».

Тут надо пояснить: когда человека только принимали в рабство, – его сперва автоматически записывали в шестую категорию. Дальше уже если он работал хорошо, – его переводили на повышение сначала в пятую, затем в четвертую и так далее. Если же он вел себя неподобающе, – его рано или поздно ссылали в седьмую категорию.

В седьмой категории было очень плохо. Работали её представители очень много, отдыхали очень мало, питались крайне скудно, в условиях жили чудовищных.

Надолго, однако, туда обычно не отправляли. Обычно человек зависал в семерке на полгода, а иногда и на папу месяцев, после чего отправлялся в шестую категорию.

Впрочем, некоторые наши чеченцы сидели в седьмой категории годами. Вызвано это было, кстати, не столько тонным расизмом (хотя и последним тоже), но в первую очередь их запредельными тупостью и ленью.

Кстати, по причине засилия там людей кавказской расы седьмую категорию называли ещё «бригадой черножопых».

Впрочем, бригады – это уже совсем другой разговор. О них следует рассказать отдельно.

Поскольку Тоне Боженко было необходимо, чтобы на её даче постоянно присутствовало энное число рабов. Рабы, однако, были простыми школьниками, а потому их отсутствие в школе не очень-то радовало школьную администрацию.

В связи с этим Тоня всех своих разделила на бригады. Так, чтобы на даче по очереди дежурила сначала одна бригада, потом вторая, потом третья... Ну, и так далее. Когда же кончится дежурство последней бригады, – всё повторится, и на дежурство снова отправятся рабы из бригады первой.

Во главе каждой бригады ставился начальник. До реформы шестнадцатого года бригады обычно возглавляли рабы первой или второй категорий. После реформы эту работу возложили на рабов категории четвёртой.

Поначалу вся эта система работала нормально. Потом стала сбоить.

Это, впрочем, был кризис роста. Со временем корпорация так разрослась, а деятельность её стала настолько разнохарактерной, что система бригад и дежурств по даче уже не могла работать нормально.

Одна бригада – это ведь тридцать человек всего. И если в четырнадцатом году этих тридцати рабов с лихвой хватало для того, чтобы выполнять все дачные работы, то в году восемнадцатом – с ними едва могли управиться три сотни человек.

Так же было и в других отраслях. С этим, конечно, пытались бороться по-всякому: делали большие бригады численностью в сто и более человек, отправляли на дачу дежурить сразу несколько бригад... Всё равно получалось не очень.

Изначально ведь бригада – это был твёрдо устоявшийся коллектив. Коллектив сплоченный, а потому работающий эффективно. Члены одной бригады вместе работали, вместе ели, вместе спали, вместе проводили свободное время. Если бригада становилась слишком большой, – эта сплоченность нарушалась. Вместе с ней нарушалась и дисциплина.

Со временем бригады стали размываться. Если в четырнадцатом году человек был намертво спаян со своей бригадой, то к семнадцатому году бригадная принадлежность стала простой формальностью.

Потом ещё рост численности рабов. С годами их становилось всё больше и больше. Бригад тоже.

Ну, ещё следует отметить то, что со временем внутри корпорации стало появляться всё больше рабов, не приписанных ни к одной из бригад. В первую очередь это, конечно, были ударовцы, но не только.

Закончилось это все тем, что к восемнадцатому году бригады фактически перестали существовать. В реальном мире, разумеется. В документах они ещё сохранялись.

В девятнадцатом году бригады были упразднены окончательно. Их заменил индивидуальный график дежурств.

К этому времени Тоня Боженко находилась уже в эмиграции. Равно как и большая часть рабов первой категории.

Теперь надо бы сказать пару слов про тонину дачу.

Вообще если по-хорошему, то рассказывать тут нужно долго и подробно. Впрочем, на долго и подробно у меня, к сожалению, нет времени. Надо будет поэтому сказать хотя бы кратко. Очень-очень кратко.

Началось это всё с того момента, как Тоня учредила свою корпорацию. Дача у неё, кстати, располагалась в Брянской области.

Долгое время этот факт Тоня держала в строжайшем секрете.

В секрете он держался даже от тех самых рабов, которые на эту дачу ездили.

А то мало ли ещё, – вдруг полициям доложат.

Поэтому, собственно, несчастные рабби годами ездили батрачить на тонину дачу, но даже при этом не подозревали, где именно эта дача находится.

Хотя нет. Подозревали. Высказывали разные точки зрения.

Кто-то говорил, что дача находится во Владимирской области. Кто-то помещал её в область Тверскую. Некоторые возражали и говорили, что дача находится где-то на Ярославщине. Иные утверждали, что ездят они в область Рязанскую. Отдельные личности даже говорили, что они будто бы не выезжают за пределы Московской области. Другие с ними не соглашались и настаивали на том, что поместье у Тони размещается либо в Калужской области, либо и вовсе на Брянщине.

Эти последние в конце концов и оказались правы. Сам я, честно говоря, тоже до самого последнего времени не знал, где именно размещается тонина дача. Теперь вот узнал.

Впрочем, информацию о местоположении дачи обнародовали только после того, как эта самая дача сгорела дотла. И сгорела, отмечу, совсем не случайно.

Так вот. Началось всё ещё в двенадцатом году, когда Боженко только-только завела свою корпорацию. Именно тогда она стала вывозить принадлежащих ей рабов на собственную дачу.