Терпение дьявола

Жандарм некоторое время посматривал то на нее, то на дорогу, пытаясь угадать, шутка это или нет.

– Блин, Людивина, ты надо мной издеваешься, да?

Она звонко рассмеялась:

– ГФЛ именно этого и надо: затянуть нас в свое безумие. И ты только что повелся!

Гильем нервно похлопал по рулю.

– Да кто его знает… В детстве мать часто говорила, что дьявол – это как если оставить ребенка одного с собакой. Все думают, что ничего не случится, пока она вдруг не укусит его без видимой причины.

Людивина от удивления даже перестала улыбаться.

– Так ты что, веришь в дьявола? В буквальном смысле?

Гильем смутился. Он помолчал, внимательно глядя на дорогу, затем пожал плечами:

– Лучше уж так, чем позволить себя укусить.

Колонна жандармов свернула с автострады, не доезжая до Мелена, и въехала в небольшой поселок под названием Брюнуа. В жилой зоне они снизили скорость, чтобы проводник успевал указывать дорогу, улица за улицей, дом за домом.

Рация на коленях у Людивины подала голос.

– Приехали, номер тринадцать, – сказал Сеньон.

Она поднесла устройство к губам и дала общий сигнал:

– Не останавливаемся, сначала проезжаем мимо, осматриваемся, затем возвращаемся и паркуемся в сотне метров.

Дом номер 13 оказался скромным особнячком из рыжего песчаника с остроугольной крышей и белыми оконными рамами и дверью. Цветущая вишня занимала почти весь крошечный садик между домом и черной железной оградой. Сбоку притулился запертый гараж.

– Почтовый ящик набит рекламой, – сообщил по рации Бен, жандарм из группы сопровождения в третьей машине. – Либо тут давно никого не было, либо жилец перестал его проверять.

Людивина, не ответив ему, позвонила на мобильный Сеньону:

– Он что-нибудь говорит?

– Не особенно.

– Спроси, сколько человек живет в доме.

Сеньон задал вопрос ГФЛ, и Людивина услышала ответ: «Один. Хозяин берет на службу в основном одиноких, они более внимательны к его речам. Хотите, я схожу в дом и попрошу нас принять?»

Сделав круг по кварталу, они остановились поодаль, чтобы наблюдать за домом. Людивина вышла и направилась к машине Сеньона. Открыв дверцу, она увидела ГФЛ. Тот сидел, сложив руки в наручниках на коленях, зажатый между Сеньоном и Франком – высоким жандармом лет пятидесяти с седыми усами. Франк, наклонившись, улыбнулся Людивине и помахал.

– Твой хозяин часто навещает вашего новичка? – спросила она у ГФЛ.

– Не знаю, но думаю, что нет.

– Почему?

ГФЛ пожал плечами:

– Он поступает, как ему заблагорассудится. Это же хозяин.

– А новичок где-нибудь работает?

– Без понятия. Я с ним плохо знаком. Честно говоря, был здесь всего раз вместе с хозяином, к тому же ждал в саду, пока он меня не позвал, чтобы показать свое деяние – нового адепта.

Людивина и Сеньон обменялись сердитыми взглядами, – похоже, ГФЛ их все-таки обманул, но просто так уехать было бы неправильно.

– Бенжамен займет твое место в машине, Сеньон, а мы с тобой заглянем в гости к соседям.

Когда здоровяк выбрался из автомобиля, Людивина стащила с него толстовку и бросила на заднее сиденье.

– Я как-то не так выгляжу? – растерялся Сеньон.

– Слишком современно и неблагочестиво.

– Не понял…

– Ты ведь носишь цепочку с распятием? Повесь ее поверх футболки, чтобы крестик было видно.

– У тебя есть какой-то план?

– Пройдемся по кварталу под видом свидетелей Иеговы, чтобы не вызывать подозрений, и опросим местных жителей.

Поглядывая на дом 13, они принялись звонить в соседские особняки. В трех никто не ответил, из четвертого на крыльцо вышла пожилая хозяйка и согласилась поговорить, когда Людивина объяснила ей, что они проводят расследование.

Выяснилось, что новообращенного зовут Жозе Солис, человек он приятный, много лет назад овдовел. Работал электриком, недавно ушел на пенсию. Жизнь ведет размеренную, постоянным привычкам не изменяет: к примеру, три раза в неделю закупается на рынке, а по средам делает ставки на ипподроме. Но соседка была несколько удивлена, поскольку уже десять дней не видела, чтобы он выходил из дома. Сеньон предположил, что Солис уехал в гости, и спросил, нет ли у него родственников, но соседка не знала. А когда Людивина начала расспрашивать, не происходило ли тут что-нибудь странное, не было ли подозрительных гостей, та заявила, что не шпионит с утра до ночи и ничего не знает.

Жандармы вернулись на улицу.

– Может, этот Жозе Солис все бросил и переселился в сквот по примеру ГФЛ, – предположил Сеньон.

Людивина так не считала.

– Если наш сатанист не врет, сейчас Жозе Солис расписывает стены у себя дома кровью местных собак и кошек…

– Не исключено. Надо было спросить у старухи, не пропадали ли тут в последнее время домашние животные.

– Могу поспорить, что пропадали. Идем.

– Куда?

– К Солису.

– Вот так сразу? Ты уверена? А если он поджидает нас за дверью с карабином?

– Вряд ли. Этот человек всю жизнь возился с розетками и кабелями, он не мог превратиться за десять дней в убийцу жандармов, даже после психологической обработки.

Она решительно зашагала к черной металлической калитке и нажала на кнопку звонка под табличкой с числом 13. Потом позвонила еще несколько раз. Не дождавшись ответа, подозвала жестом Гильема, сидевшего в машине.

– Ты правда хочешь туда войти? – не унимался Сеньон.

– Магали, Франк, Бен и Жан-Ми останутся с Чудилой, а мы втроем заглянем в дом.

– Без ордера?

– У нас чрезвычайная ситуация, – может, месье Солис умирает у себя в гостиной, учитывая, что соседка не видела его уже десять дней.

Сеньон покачал головой:

– Ты же сама себе не веришь…

Вместо ответа Людивина дернула ручку калитки, ожидая, что та окажется запертой, но дверца неожиданно отворилась со скрипом. Людивина поднялась на крыльцо, сделав Гильему знак остаться на дорожке. Сеньон двинулся за ней. Несколько раз постучав в дверь, он наклонился к окну, пытаясь рассмотреть, что внутри.