Терпение дьявола

– Тебе зачитать весь список? Ладно, вот самое увлекательное: развратные действия в девяносто восьмом и двухтысячном годах, изнасилование бродяги в две тысячи четвертом, в том же году кражи со взломом, сразу после этого нанесение ранения «розочкой». В две тысячи пятом был арестован, после психиатрической экспертизы признан невменяемым, несколько лет провел в психушках. Выпущен в две тысячи двенадцатом. Его ДНК также нашли на оскверненном кладбище, но полиции с тех пор не удавалось его задержать. Короче, неслабый послужной список.

– Ну, я не удивлен.

– Мы с Гильемом уже немного покопались в досье и нашли имя психиатра, у которого Бланше проходил лечение. Я собираюсь съездить к нему в гости. Ты со мной?

Сеньон покосился на Гильема, поглощенного работой. Не отрывая взгляда от экрана, тот бросил через плечо:

– Езжайте, развлекайтесь. Я предпочитаю общество машин, они менее предсказуемы.

Сеньон повернулся к Людивине и покорно кивнул.

Доктор Каршан принял жандармов в белоснежном кабинете отделения для тяжелых пациентов психиатрической больницы Вильжюифа. Ему было лет пятьдесят. Лысый, густая черная борода и импозантные очки. Под безупречно белым халатом – рубашка и галстук-бабочка. Людивина заметила, что он подволакивает ногу, а затем обратила внимание, что у него разные ботинки. Один ортопедический, для лечения косолапости.

– Присаживайтесь. Чем могу помочь? – бесстрастно произнес он.

Людивина представилась и вкратце изложила ситуацию, упомянув утреннее открытие: имя человека, подозреваемого в серии зверских убийств.

– Вам ведь известно, что беседы врача и пациента – это врачебная тайна? Зачем вы приехали?

Любезностью доктор Каршан не отличался.

– Необходимо как можно скорее установить сообщников подозреваемого, пока они не убили еще кого-нибудь. Я решила, что ситуация слишком серьезна и нужна встреча с вами.

– Без судебного поручения? Без представителя прокуратуры? Сожалею, но ничего не могу для вас сделать.

Сеньон, будто не расслышав, спросил:

– Кевин Бланше проходил лечение в вашем заведении?

Каршан поставил локти на стол и соединил кончики пальцев под носом.

– Так, значит, речь идет о Кевине?

– Помните такого?

– Разумеется.

– Он причастен к торговле человеческой кожей. Как минимум трое освежеваны заживо. Возможно, не им самим, но кем-то из его знакомых. Из ближайшего окружения.

Каршан уставился на Сеньона поверх пальцев, сложенных домиком:

– Послушайте, если вы хотите получить его историю болезни, вам нужна личная встреча не со мной, а со следственным судьей. После этого вы должны позвонить в секретариат и договориться о том, чтобы я вас принял. По своей инициативе я никаких показаний давать не буду.

– Мы и не требуем от вас показаний, доктор Каршан, – заверила Людивина. – Нам нужна лишь информация о вашем пациенте, которая поможет выиграть время в расследовании. Подумайте о том, что это может спасти кому-то жизнь.

– Значит, это неофициальный разговор, без протокола? Предупреждаю, я не буду свидетелем в суде. У меня есть право молчать, хранить врачебную тайну.

– Мы просто хотим лучше понять Кевина Бланше.

– Например, сатанинский бред, – подхватил Сеньон. – Он уже был, когда Бланше поступил к вам?

– Я не буду обсуждать его психическое состояние, это конфиденциальные сведения. Однако могу сообщить, что его перевели сюда, если не ошибаюсь, в начале две тысячи шестого года из больницы Святой Анны^[26] на принудительную госпитализацию по решению суда. Мы долго держали его в отделении для пациентов с обострением психического расстройства, затем он провел два года в обычном отделении. После этого за ним наблюдали в общем секторе для готовящихся к выписке, и он показал себя очень хорошо. Наконец, его перевели в простой стационар, по-моему, опять в больнице Святой Анны, и в итоге решили выпустить. Эффективная терапия, постоянный прогресс, осознание своего состояния и значительное улучшение.

– Он был агрессивным? – спросила Людивина.

– Не больше, чем другие пациенты, которые поступают к нам. Вы находитесь в отделении для тяжелых, мы специализируемся на чрезвычайных случаях.

– Бланше – именно такой случай?

– Когда он поступил, его поведение было непредсказуемым, приступы бреда сопровождались вспышками агрессии. Поэтому его и определили сюда.

– По вашему мнению, он способен снять кожу с человека?

– Не могу ответить на этот вопрос.

Людивина, стараясь скрыть раздражение, продолжила:

– Он говорил с вами о близких друзьях, о соучастниках?

– Нет, не припоминаю.

– Упоминал ли о Сатане как о реальном человеке, с которым он встречался?

– Нет, но этой темой он, конечно, был очень увлечен.

– Значит, «хозяина» он встретил после выписки, – сказала Людивина Сеньону и снова обратилась к Каршану: – Доктор, у него бывали посетители?

Каршан наморщил нос, размышляя.

– Послушайте, господа, вы явились сюда без предупреждения и без официального разрешения, отнимаете у меня время… Я не обязан отвечать на ваши вопросы.

Людивина подалась вперед:

– Но это важно! Кевин Бланше может быть причастен к преступлениям, и, если произойдут новые убийства, бессонница нам с вами обеспечена, так что…

Каршан вскинул руки:

– Я прекрасно понимаю ваши аргументы и очень сожалею, но не могу выдать историю болезни без ордера.

– Мы просим только назвать имена его посетителей, – сказал Сеньон.

Людивина поспешила добавить:

– Ваше имя при этом не будет фигурировать ни в одном протоколе, разговор останется между нами. Даю слово.

Каршан провел острым кончиком языка по губам, затем оторвал стикер и взял перьевую ручку.

– У него была только одна посетительница, – сдался он наконец. – Но приходила часто, я ее хорошо запомнил. Катрин Декенк, мать его дочери.

Врач протянул Людивине бумажку с именем.

– У Кевина Бланше есть дочь?

– Да. Выкручивайтесь как хотите, я вам ничего не говорил. В любом случае я понятия не имею, где она живет.

Каршан встал из-за стола, чтобы выпроводить жандармов из кабинета.

– Спасибо, доктор, – сказала Людивина.

У двери психиатр удержал девушку за руку. Хватка у него была железная. Он наклонился ближе. От бороды пахло трубочным табаком.

– Если найдете девочку, удостоверьтесь, что у нее все в порядке. Я для нее ничего не мог сделать – это не в моей компетенции.

– Конечно…

– Я говорю об этом. – Врач постучал пальцем по виску.

– То есть у нее проблемы с психикой? Как у отца? Какие именно?

– Это мне неизвестно, но вы сами все поймете, когда ее увидите. Я бы сказал, ее проблемы налицо.