Терпение дьявола

– А как ты составишь запрос для САС? У нас нет картины преступления, конкретных обстоятельств. И не будет до тех пор, пока не получим хотя бы заключение судмедэксперта… Что ты там напишешь? «Идеальное убийство»? У тебя же нет данных для обработки!

Людивина постучала по столу фломастером, который так и не выпустила из рук.

– Возможно, это покажется странным, – с загадочным видом произнесла она, – но я хочу проверить, не умирал ли кто-нибудь от страха в последнее время. Вот что я буду искать.

Слова, означающие нечто невозможное, невероятное, эхом отдались в сознании троих следователей.

Умереть от страха.

17

Разноцветные неоновые вывески магазинов и ресторанов в Порт-де-Баньоле переливались в ночи среди фонарей и освещенных окон жилых домов. Машин на дорогах было мало, и Людивина по отсутствию пробок на площади поняла, что час уже поздний. Она чувствовала себя разбитой. Ломило поясницу и плечи, болели даже пальцы от долгого сидения за клавиатурой. Тщательно, строчка за строчкой, она составляла досье, чтобы передать его по интранету в Нантер аналитикам САС, которые проведут сравнение с другими делами, нет ли совпадений. Людивина не ограничилась описанием смерти от страха или убийства, замаскированного под сердечный приступ, – она упомянула отсутствие взлома и следов борьбы, а также привела полный, насколько это было возможно, виктимологический анализ, основываясь на отчетах Магали и ее коллег.

Кроме того, Людивина запросила у СТОУРД^[25] в коммуне Рони-су-Буа информацию об известных сатанинских сектах. В этом направлении она тоже собиралась копнуть. ГФЛ явно где-то встречался с «хозяином», а если нет, возможно, рассказывал о нем другим адептам.

Все службы, прямо или косвенно связанные с расследованием, были оповещены. Она разослала описания обоих преступлений, чтобы призвать коллег к бдительности. Группа «666» этим вечером получила официальный статус, и Людивина закинула сразу десяток удочек в надежде, что хоть на один крючок клюнет ценная добыча.

Она неспешно шла по улице, массируя затылок в попытке унять тянущую боль. Возвращаться сразу домой не хотелось. Почему бы не завернуть в бар, пропустить стаканчик и посмотреть новости по телевизору? Ненадолго, просто чтобы расслабиться, сбросить напряжение.

А почему бы и не прикончить бутылку, раз уж на то пошло? Чтобы оторваться, как в прошлое воскресенье?

Людивина сразу же обвинила себя в том, что слишком строга к себе. Должна же быть золотая середина между запоем и полным воздержанием!

Поразмыслив, она поняла, что уже не в настроении идти в бар. Самобичевание отлично удалось. Шагая по бульвару Даву, подумала, что с удовольствием провела бы вечер с Сеньоном и его женой. Они были приятной парой и благотворно действовали на ее психику. Людивина успела хорошо их узнать, когда после расследования по делу *е они вместе ездили к Ришару Микелису, криминалисту, и не раз чудесно проводила время в их компании. Для Сеньона семья была главным в жизни, его надежной опорой. Он мог попадать в смертельно опасные ситуации, становиться свидетелем худших деяний рода людского, но пока жена и дети ждали его каждый вечер, Сеньон стойко все переносил и делал свою работу. Как Ришар Микелис. Криминалист, чья душа была до основания пропитана, изъязвлена, отравлена насилием, закончил свою карьеру. Он бросил все ради родных из страха принести эту мерзость в дом, накопить ее в себе до такой степени, что она заразит его близких.

Людивина завидовала обоим.

Мне, в отличие от них, нечего терять.

Главное расследование ее жизни закончилось гибелью коллег…

Алексис.

Перед глазами встало лицо молодого жандарма. Она скучала по Алексису, по его теплу, его голосу. Его телу. Их сближало отношение к одиночеству и к работе, некоторый цинизм… С Алексисом она была знакома совсем недолго, но он оставил в душе след глубже, чем другие мужчины. И постоянно присутствовал где-то на окраине сознания. Как призрак. Людивина боялась, что начнет его идеализировать, но ничего не могла с собой поделать, он появлялся перед глазами, когда она остро чувствовала себя одинокой.

Девушка глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы немного расслабиться и изгнать печальные мысли из головы.

После того расследования Людивина поняла, что в мире есть некие наблюдатели. Она называла их Ночными Стражами. Это группа мужчин и женщин, которые не вписываются в рамки, не растворяются в повседневности, стоят чуть поодаль – не в тени, но и не на ярком свету. Их задача – следить за тем, чтобы цивилизация существовала, а насилие не распространялось. Ибо теперь Людивина была убеждена, что насилие заразно. И может случиться эпидемия. Стоит обществу ослабнуть, как недуг начинает расползаться. А носителей его много. Нынешние времена в этом плане оптимизма не внушают.

Стрельба в поезде и в ресторане – первые симптомы болезни, которая уже подтачивает общественный организм. Нужно следить за их развитием, сопоставлять с другими признаками. Соединенные Штаты безнадежно заражены, если учесть, как быстро последовали друг за другом два случая массовых расстрелов, два гнусных преступления. В Европе такого еще не бывало, но нельзя терять бдительности.

А дальше-то что? Что нам делать, если насилие распространится?

Подходя к своему дому на улице Баньоле, Людивина потерла лицо. Надо было расслабиться, переключиться на что-нибудь другое. Потому что сейчас, учитывая последние события, ей все виделось в черном свете.

Она набрала код подъезда и поднялась к себе. Надо было поспать. Неподходящий час для мысленной битвы с самой собой. Да и день неподходящий, с усмешкой подумала она. Но, взглянув на электронные часы, увидела, что уже за полночь. То есть восьмое мая закончилось. День Победы позади, внутренняя война может продолжаться.

Людивина хлопнула входной дверью и побрела в спальню, раздеваясь по дороге. В ящике прикроватной тумбочки лежала упаковка снотворного. Капитулировав, она выпила две таблетки. Рухнула голой на кровать и завернулась в одеяло. Непрерывный мыслительный процесс выматывал. Вот бы изобрели кнопку «Выкл.», чтобы отрубать мозг время от времени…

В сознании сразу нарисовался парень из Ла-Курнёв с перерезанным горлом и лицо Жозе Солиса, искаженное гримасой ужаса и пожираемое червями.

Если такая кнопка существует, она называется «смерть».

Сеньон приехал в отдел расследований к десяти утра в отличном настроении. Вечер был коротким, но прошел чудесно. Его встретила милая Лети, он потискал близнецов, съел вкусный ужин, приготовленный женой, ночью они занимались любовью, а утром, позавтракав в кругу семьи, он еще и провел целый час в спортивном клубе. В общем, все было прекрасно в этом прекраснейшем из миров. В перерывах между преступлениями.

Но едва он вошел в комнатушку, служившую кабинетом троим жандармам, стало ясно: случилось что-то нехорошее. Гильем лихорадочно молотил по клавиатуре, Людивина, прижав плечом телефонную трубку, строчила в блокноте.

– И что я пропустил? – поинтересовался Сеньон.

– Рано утром звонили из лаборатории, которая проводила генетическую экспертизу. Они пробили по базе ДНК нашего сатаниста.

– ГФЛ?

Людивина помахала блокнотом:

– Можешь называть его Кевин Бланше.

– Звучит гораздо приличнее. И почему же он оказался в базе?