The Beginning of the End

Хафез появился через полторы недели после приезда молодой хозяйки: он сам нашел ее дом. Глава секты поклонников Имхотепа пришел не один: с ним был могучего сложения негр в красном одеянии, по виду - сущий головорез.

– Это Лок-На, отныне ваш телохранитель, мадам Меила, - хладнокровно представил его господин Хафез. Бандит невозмутимо поклонился девушке, с легкой усмешкой на толстых губах.

– Вы так уверены, что он мне необходим?
– ледяным тоном спросила Меила, оглядывая темнокожего наемника. Но она уже понимала, что ей придется смириться с таким охранником.

– Абсолютно, - серьезно ответил Хафез.

– В общественных местах он будет всюду сопровождать вас, и от вашего дома не отойдет ни на шаг. Может быть, уже завтра Лок-На спасет вам жизнь.

Пожилой директор музея посмотрел на нее.

– Ему мало найдется равных в бою. Даже среди меджаев, с чьими обыкновениями он знаком.

Меила кивнула: ей вдруг стало холодно.

– Хорошо, господин директор. Но ведь у вас ко мне есть и другое дело?

– Разумеется, - ответил Хафез.
– Ключ по-прежнему у вас?

– Да, - сказала Меила.

Хафез удовлетворенно улыбнулся.

– Вы не пригласите меня в гостиную?

Они прошли в гостиную, расположенную на первом этаже, куда Меила приказала подать кофе. Принеся поднос, английская горничная удалилась.

Когда Хафез сел за стол, он опять заговорил первым.

– Скоро вы не будете нуждаться в вашей учительнице, не так ли? Ведь вам уже исполнилось шестнадцать лет.

Меила пожала плечами.

– Это мы обсудим с ней.

Хафез кивнул. А потом неожиданно извлек из-под полы пиджака какой-то папирус.

– Вы никогда не учились древнеегипетскому языку? А иероглифике или другому египетскому письму?

– Конечно, нет, - сказала Меила.

– В таком случае, я сам буду обучать вас, - ответил Хафез.
– Мне кажется, у вас должен быть к этому большой талант.

Он многозначительно посмотрел на нее.

– Скоро я приглашу вас принять участие в раскопках… в древних Фивах.

У Меилы перехватило дыхание.

– Вы думаете, уже пора?
– спросила египтянка.

– Нам очень повезет, если мы не опоздаем, - ответил Хафез.
– Археология - очень кропотливая и весьма неблагодарная работа, которая зачастую приносит результаты только спустя годы.

* Водители такси в Британии традиционно называются кэбменами.

========== Глава 8 ==========

Текст, который мистер Хафез принес Меиле для ознакомления, назывался “Исповедь отрицания”. Это была особая форма покаяния перед богами, распространенная в эпоху Нового царства: “Исповедь отрицания” клали в гробницы знатным усопшим, дабы текст мог оправдать их на посмертном суде, когда уста навеки смолкли. Перечислялись важнейшие грехи, такие, как убийство, обман, кража храмового имущества, прелюбодеяние.

– Вы видите, как древние египтяне верили в силу письменной речи. “Божественной речи”, - взволнованно говорил Хафез своей долгожданной ученице.
– А их этические нормы, обратите внимание, были удивительно близки к нашим…

Меила поморщилась и немного отодвинулась от Хафеза: они сидели рядом на кожаном диване.

– Вы мне говорите это затем, чтобы я меньше пугалась встречи с Имхотепом? Подразумеваете, что мы с ним скоро вновь найдем общий язык, потому что у нас похожая мораль?..

Хафез вздрогнул.

– Не смейтесь, мадам Меила, скоро вы поймете, насколько все серьезно.

Меила только тяжело вздохнула в ответ: она уже это поняла.

– Вы хотите прямо сегодня дать мне первый урок древнеегипетского языка? Но тогда не разумнее ли было принести учебник?

Хафез развел руками.

– Увы, госпожа, учебник - это слишком долгий путь, нам он не подходит… а вам, я уверен, и вовсе не понадобится. А этот священный документ достаточно обстоятелен, чтобы на его примере можно было многое объяснить.

Благоговейная вера, которая порою звучала в словах этого человека, когда он говорил о ней, все чаще смущала и раздражала Меилу.

– И чем же я лучше других?

Директор Британского музея не стал ни в чем убеждать или разубеждать свою подопечную. Он взял тетрадь и карандаш, которые она приготовила на столике рядом.

– В основу древнеегипетского письма положено несколько принципов, - начал он.
– Каждый отдельный иероглиф может обозначать как звук, так и слог, и целое слово, и даже предложение. Рисуночное письмо является одновременно и буквенным: это и усложняет, и упрощает чтение. Для различения понятий, помимо основных иероглифов, существуют значки-определители - например, знак “дом”, или “пер”, превращается в “выходить”, если поставить после него определитель, изображающий шагающие ноги… вот такой. Получается “пирэ”. Читать можно не только слева направо, но и справа налево, и сверху вниз… однако обратите внимание: головы изображенных в профиль животных всегда повернуты в том направлении, в каком следует читать.

Рассказывая, Хафез рисовал. Меила внимательно слушала и смотрела, но чувствовала, что верховный жрец культа Имхотепа переоценил ее способности. Ей нужны были учебники.

Даже если бы Меила Наис могла прибегнуть к памяти Анк-су-намун - едва ли эта женщина была научена читать и писать, ей это было ни к чему.

Но тут господин Хафез, увлекшись, принялся произносить текст “Исповеди отрицания”:

– “Я не убивал… Я не приказывал убивать… Я не лежал с женой другого… Я не обвешивал, я не обмеривал, я не ловил птицы, принадлежащей богам…”

Меила, слушавшая речь своего наставника как полузабытую музыку, вдруг повелительно подняла руку.

– Стойте!

Хафез тут же смолк.

– Вы что-то вспомнили?

Девушка мотнула головой: но у нее был такой вид, точно она услышала в знакомой и любимой с детства песне фальшивую ноту.

– Нет, еще не вспомнила. Но вы читаете неправильно, мистер Хафез. Я это чувствую… миссис Теплтон мне говорила, что вместо неизвестных гласных современные ученые чаще всего ставили звук “е”…

Хафез кивнул, пристально глядя на нее.

– Ваша английская учительница очень образованна. Может быть, вы начнете меня поправлять?

Меила рассмеялась.

– Боюсь, это слишком рано, господин директор. Мне нужны хорошие учебники, как всем. А там будет видно, что я могу.

Хафез был явно сильно разочарован: но, следовало отдать ему должное, - сразу же согласился с доводами Меилы.

– Я пришлю вам книги как только смогу. Но мы будем заниматься вместе.

Он встал, оставив и тетрадь, и папирус на диване.