The Beginning of the End

Анк-су-намун легла на спину и закрыла глаза. Она приготовилась к боли, которую сейчас испытает; к отвратительной тяжести старого тела. Кто-то коснулся ее… но совсем не так, как царь: незнакомая ласковая мужская рука любовно очертила ее щеку, шею, потом накрыла обнаженную грудь. Анк-су-намун изумленно открыла глаза.

Восторженно ахнув, она приподнялась на локтях.

– Это ты!..

Имхотеп был здесь, он склонялся над нею с улыбкой, готовый к любви. Коснулся ее губ цветком лотоса.

– Как ты проник сюда?

– Не думай об этом, моя царевна… Сейчас все так, как должно быть.

И она отдалась его ласкам, позволив увлечь себя в это пугающее и радостное путешествие. Египтянка стонала, всхлипывала, не сдерживая себя, как наслаждался ею ее возлюбленный, делая с нею такие вещи, которые почти возносили ее над собственным телом. Ее шея, плечи, груди, живот - все жаждало его прикосновений. Анк-су-намун выгнулась, ощутив его руку между ног.

– Я сейчас умру…

– Нет… ты не умрешь, клянусь тебе.

Она вцепилась в покрывала, стремясь не то убежать от этих ласк, не то раскрыться еще больше. Анк-су-намун пришла в себя и вздрогнула, ощутив, как пальцы любовника смазывают ее прохладным кедровым маслом. Там.

– Сейчас ты станешь моей. Навеки, - прошептал Имхотеп, накрывая ее своим телом. Анк-су-намун обхватила его широкие плечи, уже ничего не боясь.

А потом пришли боль, и радость, и освобождение. Она словно умерла, чтобы вновь возродиться, - обнимая этого единственного в мире мужчину, отдаваясь ему всем сердцем, она стала той, что была способна на все…

Меила проснулась так резко, будто ее толкнули снизу в спину: сердце гулко стучало в ушах. Между раздвинутых ног саднило и было горячо и мокро.

Пальцы правой руки тоже были вымазаны в чем-то мокром и липком. Меила, широко раскрыв глаза, поднесла руку к лицу: при свете ночника кровь на пальцах показалась почти черной. Египтянка сунула пальцы в рот, ощутив соленый вкус.

– Аллаху акбар*, - прошептала она.

Опустила глаза и увидела, что на простыне тоже кровь. Так значит, она сейчас сама себя…

Скрипнула дверь, и, вскинув глаза, Меила увидела на пороге горничную в ночной рубашке и шали, накинутой на плечи.

– Вы стонали, - сказала Роза со страхом в глазах.
– Громко! Я боялась вас побеспокоить, но подумала, что вам плохо, моя госпожа.

Меила заставила себя улыбнуться. Она еще раз облизнула свою руку, почти не думая о том, что англичанка все видит.

– Ничего, все хорошо. Возьми это и унеси в стирку, - она соскользнула с кровати, поморщившись от боли, и, скомкав простыню, сунула ее Розе.

Та могла бы подумать, что у госпожи не вовремя начались ее дни… но, посмотрев в зардевшееся лицо служанки, стоявшей с простыней в руках, Меила поняла, что та догадалась о произошедшем. Но Роза ничего не сказала, только кивнула.

– Сейчас все сделаю, мисс.

Когда англичанка сменила белье, Меила велела девушке принести вина. Она держала его в доме для гостей из Англии… но и сама иногда прикладывалась. Вот в такие минуты.

– Выпей со мной, - приказала она Розе Дженсон хриплым, точно в лихорадке, голосом.
– Совсем как вино Дельты, которое мы с тобой пили, правда, Хенут?

Она посмотрела в лицо англичанке.

– Ничего, что я тебя так назвала?

Горничная улыбнулась.

– Зовите меня так, когда пожелаете, - сказала она.

* Смесь соли и соды, которую египтяне использовали вместо мыла, а также для высушивания тела при бальзамировании.

* “Поля Камыша”, так египтяне называли рай, предназначенный праведникам.

* Урей - изображение богини-змеи Уаджет, символ власти фараона.

* Аллах величайший (араб.)

========== Глава 14 ==========

С этого времени Меила стала меняться еще быстрее, чем раньше. Став женщиной, настоящей возлюбленной Имхотепа, пусть даже только во сне, - отождествившись с древней женщиной, которой она когда-то была, - молодая египтянка осознала в себе желания, которые пугали ее саму. Жажда власти и крови врагов, должно быть, присущи сильным от начала мира: но теперь Меила поняла, что Анк-су-намун стремилась возвыситься над другими почти настолько же, насколько мечтала быть с Имхотепом и принадлежать ему.

Телесная страсть опасна для всех девушек… даже скромниц она может превратить в хищниц: и еще более тех, что никогда не были ни скромны, ни незаметны.

Меила сознавала, что этот сон, в котором Имхотеп овладел ею, был своего рода инициацией… не просто неосуществленной мечтой: теперь Имхотеп действительно стал ее первым возлюбленным и господином. Египтянка не знала, насколько осознанной для самого жреца Осириса была возобновившаяся связь их душ: она не понимала, каким законам подчинены обитатели Дуата и как далеко простирается их власть над живущими. Теперь, когда она снова жила, смерть была для нее скрыта завесой.

Правда ли, спрашивала себя Меила, что время в подземном мире ощущается иначе? И годы, и даже тысячелетия там могут пролететь как один миг - а один-единственный миг растянуться на невыносимую вечность?..

Ей очень хотелось думать, что Имхотеп, если он сознает себя по ту сторону бытия, не ощущает времени так, как его подруга. Но теперь - была ли она его подругой?.. Если это суждено, они вновь встретятся, как в первый раз…

Хафез приехал вновь только спустя полтора года, и сразу же нанес Меиле визит.

– Ну надо же, как вы изменились, - сказал он с изумлением, оглядывая ее так, точно его подопечная успела превратиться в старуху.
– Вам уже скоро девятнадцать! Судя по всему, как Анк-су-намун вы не дожили и до двадцати.

Меила усмехнулась. Что он себе позволяет!..

– Почему это вы так решили, господин директор?

Сама она не составила никакого представления, сколько прожила Анк-су-намун, несмотря на все видения; и из того, что не было в ее жизни связано с Имхотепом, вспомнила немного.