The House

Я глотнул из чашки и сразу же пожалел об этом. Что-то нехорошее было в этом напитке. Мне совсем не хотелось становиться ни рабом подмешанной в чай дряни, ни, тем более, рабом здешнего хозяина. Но почему-то я отхлебнул еще.

– Странные, странные дела творятся в этом доме,- продолжал Шутник. Я редко бываю наверху, но там, говорят, и вовсе происходят чудеса. И те слухи, которые до меня доносятся...

Кошка спрыгнула с его плеча на колени, и он тут же положил на нее ладонь. Но движения его были не гладящими, а почти хищными – пальцы, как будто выщупывая, мяли шерсть. Кошка скосила на него глаза и мявкнула, но Шутник не обратил на нее внимания, увлеченный какой-то картиной, стоявшей перед его мысленным взором.

– В общем, мне кажется, что Сэм заигрался со своими трюками и странностями. А теперь сам не знает, что ему со всем этим делать. Но раз и этот дом, и все эти люди существуют, значит, это зачем-то надо. Вы знаете, сначала здесь жили специальные люди, актеры. Они и сейчас здесь живут, просто перестали быть актерами. А может быть наоборот – только сейчас и стали по-настоящему актерами. Мы ведь все тут играем. Но люди всегда и везде играют. Но мы играем интересней, куда как интересней, чем в обычной жизни. Хотите покажу вам что-то?

Он резко вскочил на ноги и выдернул меня из-за стола, ухватив за запястье. Да, кошке не позавидуешь – рука была железная. И если бы не гримаса-улыбка, а может еще и выпитый чай, я бы счел это нападением.

Он подтащил меня к одному из шкафов, открыл дверцу, и мы нырнули в темноту. Шкаф был чем-то вроде тамбура. Глянув под ноги, я подался назад и прижался к стене. Мы стояли на узеньком карнизе без каких-либо ограждений, а внизу под нами был большой зал. Круглый и совершенно пустой. Только в центре, на полу, лежал большой белый круг из какой-то необычной пупырчатой ткани или пластика. Шутник наконец-то отпустил мою руку и шагнул вперед. Я видел, что носки его нелепых малиновых кроссовок висят в воздухе.

– Тут происходят Действа. Сюда, именно сюда стекается все, - он говорил, взмахивая руками - и совершенно театрально.

Я не отрывал взгляда от его кроссовок. Фактически он почти балансировал на высоте двух или трех этажей. Мне захотелось еще сильнее вжаться в стену: я представил, как, снова ухваченный этой непреклонной рукой, лечу с ним вместе вниз, на каменный пол.

– Здесь происходят вещи, которые могут только присниться. Но сны эти могут быть самыми разными. Ибо никто не знает, что именно должно произойти, как и когда. Меня здесь считают предсказателем, но даже я иногда...

Он наклонился вперед, поднял руки и бросил на меня цепкий вороний взгляд. Пауза. Мне показалось, что карниз выскальзывает у меня из-под ног.

– Вот сейчас...
– он помедлил и шагнул в пустоту. У меня екнуло сердце. Но ничего не случилось. Он висел в воздухе в шаге от карниза, а глаза его снова приблизились ко мне.

Не знаю, что бы я делал дальше, если бы в этот момент Шутник вдруг не расхохотался, хлопнул себя по худым ляжкам и осел прямо в воздух, как на пол. В ту секунду, когда он откинулся на руки, я сообразил, что сидит он на стекле, которое продолжает карниз.

– Черт, не умею я всерьез мистифицировать. Вот сейчас придет Вольф, он нам пошаманит. А у меня не получается: в самый важный момент начинаю смеяться - и все, никакого эффекта. Пошли, лучше поговорим.

Мы вернулись в комнату, и он разлил чай, не испытывая, очевидно, ни малейшего неудобства передо мной: ну, не состоялся фокус, так что же? И вообще, смутить этого человека, кажется, нельзя было ничем. Когда я сказал ему о странном привкусе его чая, особенно остывшего, он подернул своими разными плечами.

– В этом чае нет наркотиков, если вы это имеете в виду. Не волнуйтесь, я не пою гостей наркотиками хотя бы потому, что это дорогое удовольствие. Но кое-что в чае есть, это правда. И вы еще будете мне благодарны, уверен. Джулия, конечно, очаровательная женщина, но... Кстати, она – единственная, кто общается с внешним миром, а потому... как бы это сказать, она не лучший обьект для интереса, поверьте мне. Те женщины, которых вы увидите, - они играют уже много лет... А это совсем другое дело. В общем, я вас не призываю ни к чему, но вот-вот появится Вольф и будет камлать, как он это называет. Да вот, кажется и он.

Занавеска в дверях действительно дернулась, и в комнату пролез уже знакомый мне толстяк-лифтер. Отдуваясь, он сел рядом. Мне показалось, что он намеренно не смотрит в мою сторону, как будто не желает выдавать взглядом своих намерений.

– Слышишь, Шутник, все уже готово, только вот наверху...

Толстяк замолчал, как бы не желая говорить при посторонних, потом повернул ко мне голову, и я увидел тяжелый, нехороший взгляд. Так смотрят уголовники на случайно попавшего к ним в камеру человека. Не зря он мне сразу не понравился.

– Знаю я, что там наверху, - беспечно произнес Шутник, и снова кошка вскочила к нему на плечо.

– Все-то ты знаешь! Там такая ерунда получилась... В общем, похороны провалились. А это, сам понимаешь...

Я почувствовал себя плохо. Кажется, сейчас выяснится, что это я уронил покойника и убежал. Чем это могло мне грозить - пока непонятно: тон этого лифтера и реакция Шутника были такими, что меня могли и страшно наказать, и похвалить за то, что я сделал.

– Ага, этого я не знал, но вполне мог предположить. Значит, все меняется. Вот что: перехвати-ка Вольфа, он где-то на пути сюда; да ты и сам знаешь, где его искать. И скажи ему, что сегодняшние планы сильно изменились. Ну давай, иди.

Лифтер, все так же сопя, вышел, и взгляд над «змеиными» очками снова изучал меня. Я нервно стал соображать, как мне объяснить мое вмешательство в похороны и решил, что расскажу все как есть; в моей ситуации это самый естественный выход. Но взгляд Шутника ушел от меня, он повернулся к сидящей на плече кошке и, по-моему, целовал ее в мордочку.

– У нас слегка изменились планы, - сказал он, не поворачивая головы, - но это даже к лучшему. Там, наверху, полная неразбериха. Я давно говорил Сэму, что эта затея... Да, впрочем, это долго рассказывать. Все складывается как нельзя лучше. Для нас. Ну а теперь пойдем, я покажу вам кое-что интересное. По-настоящему интересное.

Он встал, и я увидел, что кошка, оставшаяся на плече, вцепилась в него всеми когтями, чтобы удержаться, но Шутник этого даже не заметил. Он снова открыл дверь, ведущую на карниз.

– А, кстати, я все хочу вас спросить, как вы попали ко мне? Лифт вызвала безумная Берта, а в нем были вы. Так как?

Ну что было отвечать? Я пробормотал, что был приведен Джулией в Центр, говорил там с кем-то, а потом, заблудившись, натолкнулся на покойника, ну и... Я сознательно не уточнил, в каком смысле я на него натолкнулся. Пусть понимает как хочет. В конце концов, доказать, что именно я опрокинул гроб, невозможно.