The House

– Где ты ее взял?!- взвизгивающий, вывернутый голос, так кричат истерички при виде мыши или лягушки, - где ты мог ее взять? Ты... Ты... Это же его зажигалка! Где он? Ты знаешь где он? Ты понимаешь, что будет, если ее найдут у тебя? Ты вообще что-нибудь понимаешь?

Она переступала с ноги на ногу, выдвигая то одно, то другое колено вперед, и я понял, что это действительно истерика. Как будто перед ней, разинув пасть, стоял настоящий дракон. Джулия уронила зажигалку, ударила по ней и отшвырнула мне. Я начал ошарашенно подниматься, так и не прикуренная сигарета повисла, прилипнув к губе. Но, стоило только мне встать, как Джулия отскочила.

– Не подходи ко мне! Не подходи! Все, все меняется теперь! Но ничего, ты сейчас все расскажешь!

Она не договорила, вернее – недокричала, сморщилась и, махнув рукой, рванула к двери. Я дернулся за ней, пытаясь обьяснить, как попала ко мне эта чертова зажигалка, но дверь хлопнула, и я услышал, как поворачивается в замке ключ.

Все до смешного повторяется. Только теперь у меня, кажется, есть все основания бежать отсюда, потому что если тот же Мазель отреагирует на эту безделушку вполовину так бурно как Джулия... Мысли вскачь понеслись назад, и меня передернуло – надо же, идиот, расслабился! Да тут, как на минном поле – непонятно куда ставить ногу! Далась им эта зажигалка! Я опять вляпался, но теперь у меня нет ни малейшего желания выяснять куда. Сейчас сюда придут, а это значит... Впрочем, как минимум, один выход, о котором забыла эта истеричка, у меня есть.

Я кинулся к окну, за которым в ночи спала Берта. Если у нее не закрыто, то я могу проскочить через ее гнездышко в одну секунду, даже не разбудив хозяйку. Куда бежать потом я не думал – окно было закрыто на задвижку, которая выскальзывала у меня из пальцев. Ну, наконец-то! Я рывком поднял нижнюю половину. И тут же раздался знакомый, звучащий с охотничьим азартом, повелительный голос Гарри:

– А ну-ка стой! Тебе говорю – стоять!

Я замер – по его голосу можно было предположить, что в меня целятся, по крайней мере, из ружья. Никогда еще моя спина не казалась мне такой широкой. Видимо, стремясь предельно сузить мишень, в которую она превратилась, я начал поворачиваться к Гарри боком. Но еще не закончил движения, как услышал женский вопль (с Гарри была и Джулия), потом еще один и, когда я, наконец, повернулся к двери лицом, она с грохотом захлопнулась. И как раз вовремя – мгновением позже в дверь, как раз на уровне груди, с хищным звуком ударила стрела - знакомая стрела с оперением.

Я еще не успел толком понять, что же происходит, как здоровенная рука, вынырнув сзади, вцепилась в халат и рывком утянула меня в окно. Но, даже для раввина, я оказался тяжеловат, и мы оба упали. Раввин крякнул – я попал в него локтем, - потом легко отодвинул меня и, отдуваясь, встал. Света из открытого окна было достаточно, чтобы разглядеть, что он почти не изменился, исчез только головной убор вождя краснокожих.

– Ну что, порожденье обезьяны, я еще когда говорил тебе, что здесь не место для прогулок. К счастью, у Великого Бизона есть не одна стрела. И если в прошлый раз я и промахнулся, то уж Великий Бизон никогда не промахивается. Понимаешь? Ну все, пошли отсюда. Великий Бизон на стороне всех, потому, что он ни на чьей стороне. И стрел у него хватает.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

У Сэма было странное ощущение: его Дом - придуманный, созданный им маленький и невероятный мир - зажил сам по себе. Это было как раз то, чего ему и хотелось, но... Погрузившись в него, Сэм, в отличие от остальных обитателей, был вынужден изредка выныривать в большой мир с его единственной реальностью. Кроме того, что несоответствие этих миров мучительно резало мозг, возникали проблемы, с которыми не было ни сил, ни желания бороться.

Однако все как-то обходилось. Время от времени к нему являлся его поверенный, всегда с недовольным лицом взрослого человека, идущего на поводу у капризов нездорового ребенка. Сэм плохо слушал его объяснения, совсем ничего не понимал в бумагах и счетах, которые подписывал и вяло кивал на все предложения. Финансовая сторона происходящего не укладывалась в его голове. Деньги, которые он выиграл, были просто Большими Деньгами, и их бесконечная величина никак не вязалась со счетами, процентами c капитала и колебаниями на бирже.

Поэтому, когда однажды вместе с адвокатом в его маленьком кабинетике под крышей появился мистер Мазель, Сэму пришлось болезненно сосредотачиваться, чтобы понять, зачем к нему привели этого маленького и очень худого человека.

Безликий и насупленный, поверенный говорил в этот раз долго. Ситуация, как понял Сэм, сложилась почти катастрофическая. Его, Сэма, оказывается, уже давно предупреждали, что безответственное разбрасывание средств, кратковременные вклады с низким процентом, а также, увы, существующая налоговая политика, привели к тому, что на сегодняшний день, после выплаты накопившихся задолженностей, денег у Сэма почти совсем не остается. Что это означает, объяснять не приходится: банкротство, выселение из дома и его продажа. А дальше - только пропасть и, не имеющие уже смысла, сожаления.

Сэм поежился. Дом, который он давно уже не считал своим, а, скорее, сам ощущал себя его частью, оказывается, зависел от принятых им решений, от ненадежного внешнего мира и от бесконечного количества непонятных вещей в нем.

Но, многозначительно заметил поверенный, к счастью, существует путь, позволяющий избегнуть крушения. Именно поэтому он и позволил себе привести к Сэму мистера Мазеля. Чувствовалось, что он безусловно гордится найденным выходом из положения и видит себя благодетелем и Сэма, и мистера Мазеля. Конечно же, многое зависит и от самого Сэма (тут маленький человечек усердно закивал головой), и от того, насколько все это подходит организации, которую представляет пришедший господин.

На вопрос Сэма, кого же он представляет, Мазель покосился на поверенного, словно они были в сговоре, и уклончиво ответил, что сначала хотел бы осмотреть дом и убедиться в его пригодности для целей организации. Если дом ему подойдет, торопливо продолжил он, то, конечно, все финансовые заботы они возьмут на себя, оставив в доме все по-прежнему, а Сэму - его прежнюю должность. Какая, собственно, у него должность, Сэм не знал, но спорить не стал, а снова повторил вопрос о таинственной организации мистера Мазеля.

Поверенный, слегка раздраженно, заверил, что его репутация не позволила бы ему втягивать клиента ни в какие сомнительные дела. И если ему было доверено распоряжаться миллионами Сэма, которые, увы, оказались столь бездарно растрачены не по его вине, то уж тем более можно положиться на его рекомендации. Сэму оставалось только пожать плечами.

Сэм с Мазелем (поверенный идти отказался) отправились в Центр, и по дороге оживившийся гость задал множество вопросов. Сэм чувствовал, что Мазель уже подготовлен к тому, что увидит. Это было странно: поверенный никогда не соглашался пройтись по дому, даже из любопытства.

– Ну, - сказал Мазель, - у нас есть свои источники информации. И не подумайте, что мы просто пытаемся воспользоваться вашим положением. Я уже давно собирался прийти побеседовать. Только вот связаться с вами непросто. Ну а сейчас ваш поверенный, когда я высказал ему свои соображения, охотно взялся мне помочь.

Мазель был одет в безупречный костюм преуспевающего бизнесмена, улыбался и вел себя довольно раскованно, но почему-то Сэму было немного жаль этого человека. Пожив в Доме и перестав ориентироваться в чем-либо практическом, рациональном, как слепой обострившимся слухом, он интуитивно ощутил в Мазеле тоску, страх и неуверенность. Что-то тут было не так. Хотя, подумал Сэм, а как – так? Все мы немного не те, за кого себя выдаем.