The Maze Game

Крик Эви слышали, наверное, даже на луне. Девушка, резко смахнув паука рукой, вскочила на ноги и, поскальзываясь на влажной почве, попятилась. Зарт прибежал с лопатой наперевес в тот момент, когда Эвита, врезавшись в стену Лабиринта, густо увитую мягким плющом, снова вскрикнула и, окончательно рухнула на землю.

— Ты чего, что случилось? — Зарт кинулся к ней и помог встать.

— Паук, — охнула Эви. — Огромный, волосатый, черный, страшный…

Зарт машинально оглядел землю под ногами, видимо, думая, что насекомое сидит и терпеливо ждет, чтобы узнать, какое впечатление произвело на девушку.

— …залез на меня, — закончила Эви, от паники вцепившись в руку Зарта.

А тот внезапно наклонился и черенком лопаты дотронулся до черного шерстяного комочка, валявшегося на земле. А потом Эвита впервые услышала смех Зарта.

— С тобой опасно связываться, — хихикая, проговорил Садовник. — Ты рукой убила тарантула.

Девушка побелела.

Змеи. Тарантулы.

«Кто еще обитает в травах Глэйда?»

Она дрожащими руками подвернула майку, оголяя живот.

— Что? — Зарт непонимающе уставился на нее.

— Он меня укусил, — Эвита показала на красноватую точку сбоку от пупка, вокруг которой уже расползался отек.

А в следующую секунду она упала, потеряв сознание.

***

Эвита медленно брела по кромке рощицы. Вечер пятнадцатого дня пребывания Эви в Глэйде застал девушку в крайне плохом настроении.

Яд тарантула, как выяснил Джеф, не смертелен для человека. Оказывается, укус этого паука напоминает укус шершня — красное пятно в месте прокола челюстями и приличный отек, который снимался компрессом из соды с водой. А в обморок девушка упала просто напросто из-за страха.

Подав парням ужин, сегодня это была свинина с гарниром из макарон, Эвита сама отказалась от еды, сославшись на то, что наелась, пока готовила, и ушла прогуляться. Ей хотелось побыть в одиночестве. До нее долетали громкие разговоры парней, поглощавших вкусную пищу. Особых талантов к готовке Эви не имела, но ее стряпня нравилась глэйдерам гораздо больше готовки Алби.

Девушка не разделяла веселое настроение глэйдеров. Первые полторы недели она приживалась в этом месте, твердила себе, что стоит немножечко потерпеть, и она привыкнет. Смирится со своей судьбой, начнет наслаждаться тем, что имеет. В конце концов, могло быть и хуже.

«Нет, не могло».

Она живет среди кучки парней в месте, окруженном исполинскими стенами, откуда нет выхода. Единственная девушка, ей даже не с кем поделится женскими секретами, переживаниями, в конце концов.

Две недели Эвита с утра до ночи просто сидела на кухне и что-то готовила: варила, жарила, пекла. Экспериментировала с блюдами, получала за это от Алби плохие слова в свой адрес, потому что продукты нельзя было переводить просто так.

Иногда она выходила на поляну и помогала Зарту на Плантациях. Но когда девушка полчаса визжала, отмахиваясь от настырных пчел, пытавшихся сесть на ее руки, все еще пахнущие сладким тестом, и неправильно срезала усы у клубники, парень вежливо, но настойчиво попросил ее уйти.

А однажды она снова чуть не грохнулась в обморок, когда пришла на Скотобойню к Леону и спросила, чем может помочь. Парень, лучезарно улыбаясь, предложил ей подоить Дэйзи. Увидев огромное темно-розового цвета сморщенное вымя коровы, из которого торчали несколько розовых сосков, напоминавших маленькие сосиски, Эвита, содрогаясь, выскочила из загона.

Для помощи Максу она была слишком нежной и слабой. Посадив гигантскую занозу себе в ладонь, когда подавала парню небольшую доску, девушка потом весь день ныла и тряслась возле Джефа, который ковырялся медицинскими ножницами в ее руке, причитая, что Эви могла бы и не загонять маленькую деревяшку так глубоко под кожу. Как будто она специально это сделала, от безделья!

Алби с Минхо категорически отказывались брать ее с собой в Лабиринт.

– Ты там запаникуешь, разревешься, и мы не успеем вернуться, а погибать из-за тебя у меня нет желания, — грубовато, но прямо сказал азиат.

Иногда она сидела с Джефом в Хомстеде и помогала разбирать лекарства: сильнодействующие наркотические вещества медак прятал в специальный сейф, сделанный для этих целей Максом.

Девушка ощущала тоску. Ей было тошно. Она находилась в Глэйде, каждый день проживая одинаково.

«Чертов День Сурка!»

И Эвита даже не могла вспомнить, откуда она знает про этот день.

Пнув со злости невысокий кустик, девушка углубилась в чащу леса и через какое-то время, полностью поглощенная своей депрессией, оказалась рядом с Могильником.

На четырех крестах, кривовато стоявших в изголовьях небольших холмов, были написаны имена парней, которых она не знала: Стивен, Дак, Арти и Луи. Все, кроме первого, были формальностью — скелеты ребят покоились в Лабиринте. Вырытые в глине могилы Джорджа и Марка находились рядом. Повернув голову правее, девушка увидела еще один крест, стоявший у изголовья небольшого кургана, сделанного в большом дупле у корней высоченной ивы.

Мэрри.

Внезапно Эвита опять ощутила нереальность происходящего. Словно все это было какое-то затяжное дурное видение. Какой-то Глэйд, странное место с тропическим климатом, окруженный циклопическими стенами, представляющими собой Лабиринт. И в нем заперта полудюжина подростков, лишенных памяти. Бред. Как такое может быть на самом деле?

«Это просто сон», — снова решила она, и эта мысль показалась ей до смешного очевидным.

Всего лишь странные образы, возникшие в сознании спящего человека. Просто Эвита никак не могла проснуться.

«Нужно всего лишь проснуться».

Открыть глаза, вдохнуть свежий воздух просторной светлой спальни в большом доме маленького городка. Ощутить приятный запах свежеприготовленных мамой блинчиков. Спуститься вниз и услышать вой дрели из гаража, где отец опять что-то мастерит. А потом примчится сумасшедший брат и дернет за косичку, в которую она заплетала волосы на ночь.

Эви сидела, прислонившись спиной к стволу ивы, с закрытыми глазами. Она так четко видела всплывавшие образы, что они вполне могли оказаться… воспоминаниями? Она не видела ни одного лица, но все ощущения были вполне реальными.

Как же сильно девушке хотелось, чтобы это были не просто образы, а самая настоящая часть ее реальной жизни. Эти приятные, вызывающие тепло в груди мгновения, и эти люди…

Я должна проснуться».

Навязчивая идея не покидала голову, впиваясь в мозг своими лапами-щупальцами. Эви провела рукой по ноге и, задрав штанину, что было сил, ущипнула себя. Вышло очень больно, но смрад Могильника не ушел, и голоса глэйдеров не стали тише.

По щеке скатилась одна холодная слеза, за ней — вторая. Она посмотрела на свои руки, которые сильно дрожали, сложенные на коленях. У нее не получалось проснуться. Страх опутал ее липкой паутиной. Дыхания не хватало, в глазах начинало темнеть. Быстро дыша, словно она пробежала несколько километров, девушка услышала громкую фразу: