Тигриный лог

– Мою не надо, - покривился Сандо на бок спесивой улыбкой. – Я не хрупкий мальчик, как-нибудь перебьюсь.

– А чью же?

– Кидо, - сказал он, опустив взгляд и подтянув губы в узкую нить. – Ты же слышала его историю…

– Да, у него никого не осталось. Я знаю.

– Я хотел расшевелить его хоть немного, - плечи передернулись, как перезаряд автомата. – Вышла небольшая драка… То есть, я думал, что мы подеремся и ему полегчает. Ему же надо как-то выйти из своей ракушки. Заговорить с кем-нибудь. Но он даже сопротивляться не стал. Просто дал себя бить… - Сандо сердито и грозно свел черные брови. Было ощущение, что он собой недоволен в большей степени, чем тем, кто терпел удары. – Остаётся одно средство, которым пользуются все нормальные люди – напиться, забыться, выплакаться, и начать жизнь заново.

– Ты волнуешься о братьях, - с восхищением украдкой заметила я. Сандо встряхнулся, словно думал, что один, а тут вдруг оказалась я.

– В общем, найди, пожалуйста, литра два. Чего-нибудь покрепче, - оттолкнувшись от столешницы, он быстро протараторил: - Я буду очень благодарен.

Посмотрев вслед, я подумала о том, что уйду в тот момент, когда даже с Сандо отношения наладились, когда все ребята станут спокойнее, радостнее, одухотвореннее. Почему я должна буду покинуть Лог именно тогда, когда он наполнится счастьем? И будто в ответ всплыл в голове голос Хенсока о птице, которой залечили крылья. В клетке она заболеет снова. Выпустит ли он всех своих птенцов досрочно? Или выздоровевшей птицей в какой-то мере была я? Да, возможно, полная трудностей, склок и выяснений жизнь в монастыре не даёт мне расслабляться, праздно шататься и страдать ерундой, как другой девчонке в моём возрасте, благодаря этому всему я взрослею, осознаю, думаю и пытаюсь умнеть и просветляться. А когда всё наладится, чем займусь тут я? Рутиной, готовкой и уборкой, которые и так присутствуют; но сейчас они подкрашены какой-то невидимой и неясной целью, неочевидной, что приходится догадываться, но это и придаёт мне заряд энергии, толкает вперед, заставляет исполнять долг с энтузиазмом, а не ждать окончания, считая часы. Считать часы до выхода отсюда, лишенные по субботам моей главной награды. Лео, кому ты делаешь легче и лучше? Неужели тебе проще уходить одному, неужели ты умудряешься там ни о чем не думать? Неужели Сандо прав, и истинный воин владеет даже мыслями. Он подчинил себе всего себя, и если я не мельтешу перед глазами, то и думать обо мне не стоит. Вот бы и мне научиться такому! Но я всего лишь девочка, которая не умеет сосредотачиваться… Взявшись за маленький острый ножик, я посмотрела на черри и зелень. Ладно, васаби и острый перец отменяются, кое-кто заслужил бонуса.

Поднявшись на второй этаж башни и огласив криком о своём приближении заранее, я затормозила перед настоятелем, который отложил книжку и воззрился на меня, улыбаясь.

– Пока у меня доготавливается обед, я к вам быстро с прошением, - я поклонилась, обозначив запятую в обращении. – Не найдется ли в обители выпить? Я имею в виду спиртное. И если нет, то дастся ли мне возможность выйти на полдня и сбегать до магазина?

– Должен ли я спрашивать для чего это? – вопреки обычной выдержке старика, его брови всё-таки заметно поднялись, выдавая изумление.

– Для целительного эликсира, учитель, - расплылась я. Тоже что ли поговорить загадками и запудрить ему мозги? Не в моих интересах, ведь мне же от него что-то нужно, а не ему от меня.

– И на сколько персон эликсир? – принялся вставать Хенсок, расправляя хакама.

– На одну. Но очень надо. Кажется, не все души можно вылечить словами и нравоучениями, - посерьёзнела я.

– Кидо? – прозорливо угадал дедушка. Я кивнула. – Идем.

Он опять нашел где-то в складках связку ключей, и мы спустились в ту самую комнату, где я чувствовала себя путешественницей во времени. С не меньшим интересом, чем в первый раз, я стала озираться и разглядывать фотографии. А снимок Лео здесь появится? Хонбина пока не видно. Хенсок подошел к шкафчику, совсем не похожему на сервант, наклонился, открыл нижние полки и явил моим привыкшим к шоку глазам мини-бар. Всё-таки ход мыслей моих был верен. Чтоб у настоятеля-то, да не было чего-то подобного? Он принялся выставлять бутылки соджу на журнальный столик. Когда «батарея» достигла шести, он обернулся:

– Хватит?

– Ну… наверное. Я не знаю, сколько нужно. Тут два литра будет? – ссылаясь на опыт Сандо, уточнила я.

– Тут три. Шесть по ноль пять, - как бывалый бармен, провел рукой по крышечкам Хенсок.

– В самый раз, я думаю, - подождав благословляющего сигнала, я принялась собирать бутылки, обнимая их у груди. Как бы так ещё припрятать пока, чтобы адепты не заметили и не увидели меня с этим.

– Смотрите только, чтобы мастера не увидели! – назидательно посоветовал мне в спину Хенсок.

– Вы ещё скажите, что они не знают о вашем загашнике? – на выходе хмыкнула я весело.

– Знают, но вдруг захотят присоединиться? – захихикал «директор» монастыря и, выйдя за мной, принялся закрывать тайную комнату под лестницей. Не успев сделать и шага на тропинку, я лоб в лоб столкнулась с Лео, подстраховав ценную ношу от падения. Он смущенно посмотрел мне в лицо, но когда его взгляд опустился и увидел, что я несу (а на этикетках без прикрас было подписано «соджу»), то тут же вернулся обратно, уже более озадаченный и непонимающий.

– Да-да, спиваюсь потихоньку, - пробормотала я, не в силах предположить, какие мысли рождаются в его мозгу.

– Зачем это? – не стал отходить он, чтобы пропустить меня.

– Разбиваешь мне сердце, пойду топить горе, - попыталась я обойти его, но он не дал, шагнув туда же. Какие мы настырные сегодня! Не хочу я ему говорить о том, для чего это на самом деле. Поймет ли он методику Сандо, которую я, не будучи пьющей, поняла?

– Хо? – настойчиво спросил он, не веря, видимо, в то, что в меня столько влезет, или что Хенсок дал бы мне такое количество спиртного для такого повода, как несчастная любовь. А ведь так оно и было. Только у Кидо всё куда трагичнее. Правду говорят, что пока живы – надежда есть, и нет её лишь когда забирает смерть.

– Греться буду! Между прочим, в комнатах нет отопления, а я не закаленный монах, и одеяла мне мало, - зыркнув на него исподлобья, я тихо подытожила: - Да и ты греть не приходишь.

– В хозблоке есть калориферы… - сделал вид, что не услышал меня Лео, указав пальцем на постройку.

– У меня обед из-за тебя сгорит! – пихнув его плечом, прошла всё-таки я и, не оглядываясь, достигла столовой, где скрыла в ведре под рабочим столом выпивку и принялась заканчивать готовку.

Украсив ярко и оригинально каждую порцию, я пробила в гонг и смотрела, как ребята, по одному, по два и по три входят в зал и, беря тарелки, рассаживаются по местам. Кто-то обращал внимание на содержимое, кто-то нет, разговорившись с товарищем. Я посмотрела на Кидо. Он молча взял своё и неспешно побрел за столик. Он постоянно такой, уже два месяца. Мне всегда было тягостно на него смотреть, поэтому я старалась как можно меньше соприкасаться с ним глазами. Я понятия не имела, как помогать таким людям и что я могу сделать, потому что фактически так и считала, что сделать ничего нельзя. Но Сандо, сложный случай, с таким трудом приходящий в адекватное состояние, вдруг взялся за это сам. Почувствовал родственный диагноз? Когда он подошел ко мне за тарелкой и заглянул в неё, то не удержался от усмешки и замечания:

– Праздник что ли?

– Да, потому что я достала, что тебе нужно, - За спиной Сандо нарисовался Шуга, но увидев, что тот не отходит, не решился беспокоить его и встал в очередь.

– Так быстро? – поразился он. – Я знал, что ты способна проворачивать темные делишки, - шепнул он. – Спасибо, - и отошёл, разминувшись в проходе с Сахарным, с которым обменялись «любезными» взглядами. Юнги подошел следующим и, опустив глаза на тарелку, выдал: