Тлеющий уголек

– Он... терпимый.
– он поворачивает на переполненную школьную стоянку, и все глазеют на нас. У города очень маленькая населенность и неопознанная машина — это большая новость. Я почти вижу невидимый поток сплетен, перемещающийся из машины в машину.

– Вау, это как быть кинозвездой, - замечает он, в то время как паркуется на свободном месте.

Улыбка изгибает мои губы.

– О, все будет намного хуже. Поверь мне. Новый парень - это будет заголовком газеты.
– я делаю движение рукой.
– Ну, может, это не будет так грандиозно. Кто-то еще переехал сегодня сюда.

Он достает ключи из зажигания.

– Ты знаешь кто это?

– Да, я встретила его на вечеринке в субботу вечером, - я отстегнула ремень безопасности.
– Его зовут Ашер Морган.

Темная тень появляется на его лице.

– И ты уже познакомилась с ним?

– Да...
– я удивленно приподнимаю брови.
– На вечеринке, я же сказала.

Он смотрит на приборную панель, беспокойно позвякивая ключами, а затем открывает дверь и вылезает из машины.

Я выскакиваю и обхожу его.

– Ты сказал, что ненавидишь секреты,- говорю я, пока мы загораживаем вход под навес.
– Но это не касается тебя.

– Нет, я сказал, что секреты бессмысленны и могут причинить кому-то боль.
– Он прибавляет шаг и машет через плечо.
– Увидимся, Эмбер.

Все студентки пялятся на него, пока он поднимается, практически пуская слюни. Я закатываю глаза и направляюсь к боковому входу. После обеда он, вероятно, будет трахать Маккензи Бэйкер в подсобке.

Боковой вход - спокойный уголок в маленькой школе, ведущий прямо туда, где у меня английский. Я роюсь в сумке, пока иду в холл, достаю телефон и пишу Рэйвен.

Я: Ты еще в школе?

Я брожу по коридору, украшенному фальшивой паутиной и оранжевым и черным конфетти, укладывая все в своей голове пока жду ответа.

Я: Эй, ты в порядке?

Снова нет ответа. Я кладу телефон обратно в сумку и решаю проверить изостудию. Иногда Рэйвен ходит туда ради удовольствия, когда нет профессора, она говорит, что это наиболее спокойное место, чтобы рисовать горы снаружи, вместе с тренировкой на футбольном поле, где парни бегают без рубашек.

Я заглядываю внутрь, но там только один парень рисует в дальнем углу, так что я начинаю отступать.

– Эмбер, - окликает парень.

– Ашер?
– я захожу в класс.
– Что ты здесь делаешь?

Он прячет улыбку.

– Рисую.

– Но как ты здесь... Я не знала, что можно начать уроки в середине семестра.

– Я не начинал, - отвечает он. – Профессор - брат моего отца и я задержался, чтобы поздороваться с ним... одно приводит к другому.
– он поднимает кисточку.
– Я не удержался.

– Я смотрю, у тебя есть связи, - говорю я насмешливым тоном.

Улыбка освещает его синевато-серые глаза, затененные прядями волос.

– Я думаю, можно сказать и так.

Я борюсь с желанием пройти через комнату, пробежаться руками по его худощавым плечам, запустить пальцы в его волосы, наклонить его и засосать его язык в свой рот.

– Ну, еще увидимся, - я машу и отступаю назад, чтобы покинуть комнату.

– Разве тебе не интересно, что получилось?
– он устанавливает кисти на поднос и движется ко мне.

Я ставлю свою сумку на стол и плетусь через парты, его взгляд все время удерживает меня. К тому времен, как я добираюсь до него, моя кожа шипит от его взгляда и сексуального напряжения между нами.

На нем черная толстовка, натянутая на футболку с изображением At the Drive-In (американская пост-хардкор группа из Эль-Пасо, Техас, существовавшая в период с 1993 по 2001 и в 2012 году.) и выцветшие джинсы, заляпанные капельками черной краски, Йен часто выглядит точно также. Он откидывает свои черные волосы с глаз, и я замечаю небольшой шрам вдоль брови, прямо под его пирсингом.

Он жестом указывает на холст.

– Итак, что ты думаешь?

Я поворачиваю голову и мой рот приоткрывается в удивлении. Это самая прекрасная картина, которую я когда-либо видела. Безупречные мазки кистью черной краской изображают ангела-мужчину с опущенной головой, а темные волосы свисают на глаза. Его ступни вычерчены черным кругом, как будто он привязан на одном месте, и он плачет. Страдание и мука выражаются в нем настолько реально, что я хочу протянуть руку и утешить его.

– Это прекрасно, - я выдыхаю в восторге.
– Я чувствую его боль и страдания. Словно это убивает его, находясь в ловушке в этом месте.

– Так значит, ты писатель, - говорит он, немного недовольно.

Я поворачиваюсь к нему лицом и понимаю, что он стоит намного ближе, чем я думала. По привычке, я делаю шаг назад и ногой сталкиваюсь с мольбертом.

– Когда-нибудь я хочу стать им.

Он берет прядь моих волос и заправляет ее за ухо, напоминая, что я должна бояться его прикосновений; что его касание приносит только утешение, а не печаль.

– Ты знаешь, некоторые считают, что глаза - зеркало души?
– спрашивает он негромко.

Я поднимаю брови.

– Ты знаешь, что это подкат, правда?

Его напряженное выражение захватывает дух, когда он проводит большим пальцем по моей щеке и ссадине вдоль скулы. Прикосновение его кожи к моей посылает покалывание по всему телу и наполняет меня чувствами, которые я никогда не испытывала прежде, потому что они могут прийти только через контакт с другими.

– Это сейчас, но давным-давно люди считали, что глаза человека позволяют постичь собственную душу. Они показывали их настоящие чувства и беззащитность.
– он нежно водит пальцем под моими глазами.
– У тебя красивые глаза, но в них так много грусти.

Я проглатываю комок в горле и сосредотачиваюсь на его губах. Господи Всевышний, у него такие сочные губы.

– Эмбер, - шепчет он и на время снимает цепи, которые связывают меня с каждой человеческой смертью.
– Я хочу поцеловать тебя, - его голос падает до хриплого шепота, когда он наклоняется.
– Пожалуйста, скажи мне, что я могу тебя поцеловать... Боже, пожалуйста, просто скажи это.