Тлеющий уголек

Она находится под наблюдением, и мы не сможем видеть ее до полного завершения психического анализа. Мы почти не разговариваем друг с другом и Йен прямиком направляется в свою студию. Он не знает, что произошло на самом деле и это хорошо, потому что он не сможет справиться с этим знанием: то, что у мамы была передозировка, и она порезала себе лоб и запястья.

– Если тебе что-то понадобится, - зову я, пока он плетется вверх по лестнице, - пожалуйста, позови меня.

– Конечно, - бормочет он, по пути стягивая ботинки.
– Я просто пойду порисую немного.

Я сомневаюсь, что он будет рисовать. Он, скорее всего, запрется в своей комнате и будет курить до отупения. Как только он оказывается наверху, я падаю на диван, поджав под себя ноги.

– Все, что я хочу- это спать вечно. Пожалуйста, просто дайте мне спать вечно.

Я смотрю в окно, как ворон летает снаружи, назад и вперед, назад и вперед, а затем приземляется на подоконник. Он расправляет свои маленькие крылья и смахивает несколько перьев.

– Уходи, - я бросаю диванную подушку в окно.

Спрятав свои крылья, он вращается по кругу, и я бросаю в него ещё одну подушку. Раскрыв клюв, он каркает. Я нехотя стаскиваю себя с дивана и кладу руки на стекло.

– Почему бы тебе просто не уйти?

Удовлетворив мое желание, он летит в сторону дома Камерона. Уже поздно, большинство домов темные, но на чердаке у Камерона горит свет. Мной овладела ярость, не принадлежащая мне, горящая безудержно, как лесной пожар. И будто мои ноги больше не принадлежат мне, я выхожу через входную дверь и бегу через дорогу. На мне до сих пор пижама, в которой я была в полиции и кровь по-прежнему на рубашке и руках, но это нормально. Я отправляюсь туда не чтобы поражать его.

Его джип припаркован перед домом, а шины покрыты кусками грязи. Я прикрываю руками глаза, пытаясь заглянуть в окно, размышляя не найду ли я веревку и рулон скотча, вроде тех, что видела в знамении смерти Маккензи.

– Ищешь что-нибудь интересное?
– насмешливый голос Камерона поразительно близко.

Медленно, я поворачиваюсь к нему. Он стоит ближе, чем я ожидала, и моя нога скользит с края обочины, сдвигая меня в сторону.

– Полегче, - он ловит меня за руку и тянет на обочину. На нем потертые джинсы, никакой рубашки и кожа практически светится под тусклым лунным светом. К тому же, в его светлых волосах и на руках пыль, что странно.

Я высвобождаю руку, и на ней остаются пыльные следы его ладони.

– Зачем ты это сделал?

Он знает, о чем я говорю- это ясно по его спокойному выражению лица.

– Но я не делал этого.

– Да, сделал.
– я стираю пыль с руки.
– Ты был единственным, кто знал местонахождение моей машины.

– Я?!
– он качает головой, и пыль сыпется с его волос.
– Потому что у меня было ощущение, что ты не смогла бы сама выбраться из машины в ту ночь.

– Откуда у тебя такое ощущение?
– спрашиваю я.- И почему в твоих волосах грязь? Ты снова копал могилы, ища ваши, - я делаю воздушные кавычки, - "фамильные драгоценности"?

– На самом деле, в итоге я нашел их в самом неожиданном месте.
– его глаза путешествуют вверх по моему телу и задерживаются на дыре в рубашке.

– И я думаю, что это я должен задавать тебе вопросы. Начнем с того, почему ты выглядишь так, словно совершила убийство.

– Скажи мне, Камерон, – я изо всех сил старалась сохранить самообладание, но срываюсь и тычу его пальцем в грудь.
– Что случилось с Маккензи прошлой ночью после моего ухода?

Он склоняется к моей голове и упирается рукой о крышу джипа.

– А что? Ты ревнуешь?

– Ревную, что не единственная, кого убили?
– я прислоняюсь к джипу и скрещиваю руки.

– Знаешь, мне кажется я единственный, в отношении кого ты такая вспыльчивая.
– он наклоняется, и его глаза потемнели.
– С остальными, с кем я тебя видел, ты была милее, чем могла бы быть. И была со мной такой сначала, но теперь... что случилось?

– Ты отшил меня на озере, - признаю я, отодвигаясь от него настолько, насколько возможно, но я уже довольно сильно прижата к двери джипа.
– А потом рассказал полиции, где моя машина после исчезновения Маккензи.

– Я не говорил полиции, где твоя машина, - говорит он и его рука находит мое бедро.
– Что было первой вещью, что я рассказал тебе о себе? Что я не лгу.

– Я думаю, это девиз лжецов.

Он разочаровано опускает голову, и его волосы щекочут мой нос.

– Эмбер, Эмбер, Эмбер, что же мне с тобой делать?
– он поднимает голову, и печаль возвращается в его глаза.
– Это все из-за того, что я флиртовал с Маккензи, и единственная причина, почему я это сделал, чтобы ты приревновала меня - и почувствовала, что почувствовал я, когда появился в твоем доме и увидел, что какой-то парень спит с тобой в постели.

– Знаешь, что?
– я ныряю под его руку, но он ужесточает хватку на моем бедре, тянет меня обратно к нему, ударяя о дверь.
– Я даже не знаю, зачем я пришла сюда. Должно быть, это был безумный порыв.

– Потому что ты хотела увидеть, убил ли я её, - говорит он, притягивая меня к себе. Он облизывает свои губы и наклоняется ко мне, собираясь поцеловать.

Покачав головой, я вырываюсь из его пальцев, и на этот раз он отпускает меня. Я мчусь по улице, но останавливаюсь, когда он поизносит:

– Вот что ты думаешь. Что я убийца, но ты ошибаешься, и я могу это доказать.

Я оглядываюсь через плечо:

– Я не куплюсь на твой блеф.

Он машет мне, чтобы я следовала за ним, когда идет обратно через лужайку:

– Пойдем со мной, и я докажу тебе это.
– он входит в дом и оставляет дверь распахнутой. Через несколько секунд внутри включается свет.

Я иду обратно к обочине.

– Неужели он действительно думает, что я пойду туда?
– бормочу я про себя. Опять же, кажется, я не могу умереть, так что какая разница.

Как тень, он маячит в дверях, подсвечиваемый светом: