Тлеющий уголек

Её взгляд нежнее, чем когда-либо и в этот момент она тот же друг, что ударил Рикки Стюарта по лицу, когда он отрезал прядь моих волос в детском саду:

– Моя лучшая подруга смогла увидеть смерть каждого, когда ей было четыре года. Если это дерьмо может существовать, почему это не может?

– Я думаю, что дар может быть утерян, - я кладу руку ей на плечо.
– Я больше не чувствую твоей смерти.

– Твое проклятье не пропало.
– она грустно улыбается и проскальзывает в свои белые крылья.

– Да, но что, если это не проклятие?
– я неуклюже вылезаю из машины, согнувшись, чтобы не сломать свои крылья.

– Что если я... Что если я все это время проделывала такие вещи потому, что я не человек?

– Это все равно будет считаться проклятием, Эмм. Смерть украла твою жизнь, когда тебе было четыре.
– она запирает двери, и фары мигают, когда машина подает звуковой сигнал.
– Давай, пошли внутрь.

Прохладный ветер развевает наши волосы, пока мы идем через парковку, Рэйвен удерживает подол платья и возится со своими волосами. В её лифчике звонит телефон, и её немного потряхивает от вибрации, но она игнорирует звонок.

– Чертовы Хэллоуинские украшения, - Рэйвен кашляет, когда мы толкаем двери и туман ударяет нам в лица.

Я обмахиваю лицо и моргаю, пока мы прорываемся сквозь туман к основной зоне. Гитарист играет на своих струнах на сцене возле дальней стены, и музыка звучит из нескольких больших динамиков. Колонны по спирали украшены оранжевыми и черными лентами, а фиолетовый и серебряный свет с потолка освещает переполненный танцпол, где люди прыгают вверх и вниз, выкрикивая слова песни. Здесь есть ведьмы, черти, вампиры, Франкенштейны и даже несколько Ангелов. В самом дальнем углу кто-то смастерил костюм Мрачного Жнеца.

– Боже, надеюсь их здесь не слишком много, - бормочу я.

Рэйвен прослеживает за моим взглядом:

– О, Эмми, ты же не боишься Жнеца, не так ли?

Я стреляю в неё пустым взглядом:

– Это должно быть смешно?

Она улыбается и хватает меня под руку. Это самая странная вещь в мире: прикасаться к ней и не чувствовать её смерть. Мы создаем широкий путь с её крыльями, проходя через комнату, общую зону, небольшую комнату за сценой. Головы поворачиваются в нашу сторону, но я сосредоточена на двери общей комнаты.

– Почему мы идем сюда?
– я перекрикиваю музыку.

Она направляется к двери, украшенной паутиной и знаком «ВОЙДИ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК»:

– Там дом с приведениями, и Ашер написал мне, что пошел туда со своими друзьями.

Я резко остановилась, и она дернулась назад. Мой разум умолял меня развернуться и бежать.

– Эмм, какого черта?
– она разъединяет наши руки.
– Что ты рассматриваешь?

Мой пульс ускоряется, пока я пялюсь на дверь:

– Я не уверена, что хочу идти туда.

Она закатывает глаза и дергает меня вперед:

– Пойдем, мы будем в порядке.

– Почему я не могу просто встретить его здесь?
– я спрашиваю, оглядываясь на танцпол.

– Перестань быть курицей!
– она смеется, и я фокусируюсь на ней.- Я только шутила о том, что он Жнец.

Она толкает дверь, и я следую за ней в дом с приведениями. Внутри темно, и когда закрывается дверь, музыка затихает. Тюки сена со скелетами образуют коридор перед входом, а оранжевый и фиолетовый мерцающий свет освещает путь.

Я отступаю, но Рэйвен тащит меня вперед:

– Ты будешь веселиться сегодня ночью, нравится тебе это или нет.

Покачав головой, я тащусь за ней. Один из скелетов прыгает вверх и кричит на нас, когда мы проходим мимо него, и Рэйвен ускоряется, смеясь. Чем дальше мы идем, тем тусклее становится свет, пока совсем не пропадает, и мы поглощены мраком.

Крики со злым смехом наполняют воздух, и теплый туман увлажняет мою кожу.

– Рэйвен, - шиплю я, цепляясь за нее.
– Я хочу вернуться... прийти сюда было ошибкой.

Её рука падает с моей, и она смеется:

– Кто последний - тот тухлое яйцо!

Я спотыкаюсь в темноте и вытягиваю руки перед собой:

– Рэйвен, где ты?

Позади меня щелкает свет и освещает граффити на стене. Я опускаю руки, включается еще свет и выделяет металлическую сетку, длиной до пола, образующую ворота передо мной. Я прохожу сквозь ворота и прохожу в следующую секцию, выложенную во всю стену зеркалами. Ворота за мной закрылись, я крутанулась и, продев пальца сквозь сетку, дернула изо всех сил.

Ворота не шелохнулись, так что я поспешила, оглядываясь, к узкому коридору между зеркальными стенами:

– Рэйвен, пожалуйста, скажи где ты. Это уже не смешно.

Откуда-то я слышу её смех, лампочка гаснет, а когда зажигается вновь, в конце коридора появляется человек с темными волосами, подведенными глазами, в черных джинсах и футболке. И огромный Х как клеймо на лбу.

Я щурюсь сквозь мигающие огни, которые ослепительно отражаются от зеркал:

– Ладен?

– Привет, Эмбер.
– он улыбается, раскрыв руки в объятия.
– Давно не виделись.

Я отступаю, но врезаюсь в твердую фигуру и тысячи смертей проходят через меня: боль, ужас, падение, утопление, пожар, боль, боль, боль. Я шагаю вперед, но он хватает мою руку, выворачивает её мне за спиной и разворачивает к себе лицом.

Жирные волосы Гаррика блестят на свету, и он нацарапал знак Х на глазу:

– Ты неправильно играешь, ты знаешь это? Ты не отвечаешь на каждый вопрос, что мы спрашивали, и ты не уступаешь. Это очень печально.

– Мы, - говорю я, надеясь сбить его с толку.
– Например, Анамотти?

Его лицо остается спокойным:

– Что? Думаешь, удивила меня? Более интересный вопрос, на который, я думаю, нужно ответить - это кто такие Анамотти? И кто руководит нами?

– Я не знаю, к чему ты клонишь, – я пытаюсь высвободить руку, резко дергаю и вскрикиваю.

Его ногти впиваются в мою кожу:

– О, я думаю, ты знаешь. Это идеальное преступление, знаешь. Сказать человеку, что ищешь группу, которая преследует тебя, когда на самом деле являешься её частью. Заслужить её доверие, и она никогда не догадается, что ждет ее.