Тьма и свет
Шрифт:
Это было просторное помещение с высокими потолками, украшенными люстрами, с окнами в пол, выходившими на широкую террасу, длинным столом, за которым хватило бы места не одному десятку гостей, и трескучим камином, дышавшим теплом.
Я оценила резные стулья, мраморный пол и колонны, поддерживавшие свод, расписанный зелеными листьями, отчего создавалось ощущение листопада. Поднимешь вверх голову и, кажется, будто листья падают вниз.
Княгини ждали нас, сидя за столом. Главенствовала всем старая Левашова. Она восседала во главе стола и приветливо улыбнулась, заметив, что мы переступили порог.
— Ну
— Надеюсь, вы немного освежились с дороги. — Князь Земский был сама любезность.
— Да, — кивнула я и расстелила на коленях салфетку, когда Маргарита Петровна дала знак слугам подавать блюда, а затем и вовсе отпустила их.
— Поговорим наедине, — произнесла старуха и улыбнулась.
Я поежилась, осознавая, что отсутствие лакеев придавало некоторую интимность данному ужину.
— Знаете ли, не следует слугам знать больше, чем им положено, — улыбнулась старая княгиня.
— Ваше право, — одобрил Шуйский и мы принялись за еду.
Несмотря на то, что я устала и проделала долгий путь, аппетит напрочь отсутствовал. Возможно, свою роль сыграл удивительный чай, собранный Левашовой, или некоторое волнение. Но так или иначе, а кусок упрямо не лез мне в рот и все, чем я занималась, это рассеянно ковыряла вилкой в своей тарелке и следовала наставлению аллесианца, наблюдая за женщинами рода.
— Полагаю, у вас должны возникнуть вопросы, — наконец, произнесла Ольга Андреевна. – Мы готовы дать ответ. Я сделаю все, чтобы мой муж пережил ночь нашей годовщины.
Шуйский отложил приборы и внимательно посмотрел на княгиню.
— Мне интересна история самого проклятия. Оно ведь не взялось из ниоткуда, — предположил он.
— Возможно, но мы, увы, не знаем ответ, — произнесла Маргарита Петровна. – Никто из наших предков не оставил даже упоминания, по какой причине все началось, — она вздохнула. – Я похоронила своего супруга спустя несколько дней после того, как мы отметили день нашей свадьбы. Удача, что я оказалась беременна, — старая княгиня подняла тяжелый взгляд.
Анатоль кивнул, затем перевел взор на Ольгу Андреевну.
— Вы позволите мне задать вам откровенный вопрос?
Она нахмурилась, но согласно кивнула.
— Ждете ли вы дитя? – спросил Шуйский, и вмиг порозовевшие щеки молодой княгини стали лучшим ответом, чем любые слова.
— Я почему-то так и думал. Даже не сомневаюсь, что у вас будет девочка, — продолжил Анатоль.
— Скорее всего, — согласилась Ольга Андреевна и посмотрела на своего супруга.
Князь Земский в разговоре не участвовал, зато изящно трапезничал, неторопливо орудуя вилкой и ножом. Он походил на марионетку, и я невольно подумала, правильно ли поступили Левашевы, лишив Артемия Николаевича права голоса и выбора.
— Я вижу, Софья Федоровна, осуждение в вашем взоре, — вдруг прозвучал голос, и я посмотрела на старую княгиню, обращавшуюся ко мне. – Но прошу, поверьте, мы вмешались в разум Артемия только с целью спасти его и этот брак.
— Вы ведь нам поможете? – с тревогой и надеждой спросила Ольга Андреевна.
—
Мы постараемся. Но сперва ответьте, — попросил Шуйский, — с кого именно началось действие этого проклятия? Как имя княгини, кто добился привилегий для женщин вашего рода?— Екатерина Платоновна, — тут же, едва ли не хором, ответили Левашевы, а князь Земский, вдруг прервав трапезу, поднял взгляд и, устремив его на меня, проговорил: — Не желаете ли зайца с тушеной капустой?
Я пожала плечами и отрицательно покачала головой.
— А где находится могила Екатерина Платоновны? – не обращая внимания на Земского, спросил Шуйский.
Женщины переглянулись, затем старая княгиня ответила:
— Как где? На нашем фамильном кладбище.
— И где оно? – уточнил Анатоль.
— В полумиле от дома, — сказала Маргарита Петровна. – Мы старинный род, и, конечно же, все склепы и захоронения находятся поблизости, как и полагается.
— Как я и предполагал, — кивнул аллесианец, а затем немного тише добавил, — это значительно облегчит нашу работу.
— Когда вы приступите? – спросила Ивонна Захаровна.
— Прямо после ужина, как я и сказал. — Шуйский улыбнулся и взял приборы в руки. Едва он принялся нарезать мясо, как тишину дома прорезал жуткий стон, и мы с агентами переглянулись.
— Что это? – спросил Степан.
— Страшные звуки, о которых я рассказывала вам ранее, — ответила одна из Левашевых. – И это только начало. Скоро начнут бить часы, потом поднимется ветер – он станет шуметь во всех коридорах дома. Про грозу и гром я уже молчу.
— И шаги! – воскликнула Ольга Андреевна. – А еще цепи. Будто по коридорам гуляет заключенный и гремит цепями.
— Призраки чудят, не иначе, — усмехнулся некромант. – В таком старом доме немудрено, что полно неуспокоенных душ.
«И, боюсь, что все эти души – мужья, умершие слишком рано!» — подумала я, окончательно утратив аппетит.
***
Нет ничего более неприятного, чем прогулка к старому фамильному склепу. Погост – место скорби и печали. Место, где время навсегда останавливается. Место, которое лично я бы лучше обошла стороной, но, увы, не в данном случае.
Ступая по выложенной камнями дорожке, я с тревогой глядела по сторонам на поднимавшиеся над землей круги и на коробки склепов.
Погост оказался небольшим. Семейный склеп – величественным и мрачным. Выложенный из мрамора, он встречал нас пустыми глазами ангелов, кто, сложив руки на груди, смиренно глядели на незваных гостей, стоя на постаментах по обе стороны от резных, тяжелых дверей, венчавших вход в склеп.
Наш провожатый – сутулый старик, смотритель погоста, — остановился у дверей и выразительно посмотрев на каждого агента по очереди, произнес:
— Пришли, господа любезные.
Шуйский приблизился к двустворчатым дверям, оглядел тяжелый замок и вопросительно взглянул на смотрителя.
— Петр Трифонович, — произнес Анатоль, — нам надо войти внутрь.
Старик кивнул, пошаркал ногами в старых сапогах, затем достал откуда—то из кармана связку ключей и, выбрав нужный, отпер двери. На нас дыхнуло спертым воздухом, запахами мокрых стен и немного земли.
— Милости просим в смиренную обитель покоя, — сказал он, отступая от входа.