Тьма над Петроградом
Шрифт:
И тут же он услышал тот звук, страшнее которого нет на войне: рядом с его головой просвистела пуля.
Борис втянул голову в оконный проем, отполз назад и несколько секунд лежал, собираясь с силами.
Смерть снова прошла совсем рядом с ним, едва не задев его своим черным крылом. Но что это значит?
Это значит, что и позади башни, с той стороны, откуда приближается подмога, тоже затаился анархистский снайпер. Задняя сторона башни тоже охраняется. Сможет ли Серж прорваться? Придет ли помощь? Осталась ли хоть какая-то надежда?
Борис оглянулся.
В
Неужели, подумал Борис, неужели он внушил этой несчастной, сломленной девушке какую-то надежду только для того, чтобы потом обрушить на нее еще большее несчастье?
Он перебрался ближе к девушке, обнял ее хрупкие плечи и прошептал:
– Мы выберемся отсюда! Я вам обещаю!
И она так доверчиво, так по-детски прижалась к нему, что сердце Бориса мучительно защемило.
Снизу донеслись озабоченные голоса, какой-то глухой скрежет.
Борис прислушался.
– Тащи эти жерди сюда… прислоняй к стене… давай, еще выше… сейчас мы их достанем…
Борис понял, что анархисты сооружают из жердей и досок деревянную лестницу, чтобы вскарабкаться по ней и захватить укрывшихся в башне беглецов.
Серж навел бинокль на резкость, осмотрел заднюю сторону дворца.
– Плохо, что мы не знаем, где они сейчас находятся. Однако стрельба продолжается, и анархисты бегают вокруг дворца, как муравьи в потревоженном муравейнике. Из этого ясно, что их пока не захватили – иначе суматоха прекратилась бы. В любом случае ясно, что вывести женщин без шума, как мы планировали, не удалось. Придется действовать по резервному варианту, то есть с нашими малыми силами штурмовать дворец…
Серж несколько секунд помолчал, просчитывая ситуацию, затем вполголоса начал отдавать распоряжения:
– Мари, пойдешь слева, укроешься за тем сараем. Оттуда задняя сторона флигеля должна хорошо просматриваться. Пантелей, сможешь поднять шум, отвлечь на себя внимание?
– Это мы запросто! – солидно кивнул Саенко.
– Когда Пантелей поднимет шум, мы с Мари одновременно прорываемся к дворцу, прикрывая друг друга огнем. Наша первая цель – графская конюшня, там должен быть органчик шарманщика… если удастся к нему пробиться, можно считать, что половина дела сделана… А это еще что такое?
По лужайке, отделявшей штурмовую группу от дворца, полз какой-то человек. Мари вскинула «маузер», навела прицел на лазутчика…
Но тот вскочил и замахал руками:
– Не стреляйте! Это я!
– Луиджи?! – удивленно проговорил Серж.
Циркач пробежал последние метры и скатился в овражек, где укрылся Серж со своими спутниками.
– Что случилось? – выкрикнула Мари, подскочив к нему и схватив
за плечи. – Почему ты бросил Бориса… почему ты бросил остальных? Я подозревала… я давно подозревала… еще тогда, в Париже…– Мари, держите себя в руках! – резко оборвал ее Луиджи. Он оттолкнул ее и смерил надменным взглядом. – Я никого не бросал. Я пробрался к вам, чтобы сообщить, что Борис и женщины укрылись в часовой башне. Не знаю, сколько они смогут продержаться, но рассчитывают они только на вашу… то есть нашу помощь.
Серж приподнялся над краем укрытия, навел бинокль на башню. Ему показалось, что в одном из окон мелькнуло человеческое лицо, но тут же снова скрылось.
– Ладно, – проговорил он, опуская бинокль, – прежний план остается в силе, с той поправкой, что мы теперь знаем, где Борис и женщины. Луиджи, ты сможешь вернуться в башню и кое-что им отнести?
– Попытаюсь, – ответил циркач, перехватив подозрительный взгляд Мари.
– Хорошо, тогда начинаем! – Серж занял удобную позицию для стрельбы, взглянул на часы. – Мари, пробирайся к сараю и жди, когда Пантелей поднимет шум. Тогда прорываешься к конюшне. Я иду туда же с этой стороны…
Саенко ловко выскочил из овражка, но припустил, как ни странно, не к имению, а в сторону от него.
– Куда это он? – насторожилась Мари.
– Не знаю… – Серж с интересом следил за Пантелеем. – Хотя, кажется, догадываюсь…
Отбежав на некоторое расстояние от укрытия, Саенко снова поменял направление, перешел на шаг и вскоре оказался на лужайке, где расположилось небольшое стадо коров со своим предводителем – престарелым одноглазым пастухом. Саенко издалека приметил это стадо и пастуха, греющегося возле маленького костра.
При виде приближающегося Саенко коровы забеспокоились.
– Буренки, я здесь! – постарался успокоить их пастух. – Со мной вам нечего бояться! А ты что тут шляешься, животин беспокоишь?
Последние слова относились, разумеется, к Саенко.
– Здорово, землячок! – обратился Пантелей Григорьевич к пастуху. – Чтой-то ты тут со своим стадом в таком месте задержался? Тут тебе ни травы, ни водопоя…
– Дак вот на первую травку буренок своих гонял, на пригорочек солнечный, – степенно объяснил пастух, – за зиму-то они совсем оголодали. А теперь обратно мимо усадьбы пройти надо, а там эти, антихристы, развоевались! Палят и палят! А ты, парень, не из них будешь?
– Какое там, земляк! – отмахнулся Саенко. – Я-то сам из ростовских… Эх, хороши у нас места! Сейчас уж все, верно, цветет…
– А как же ты к нам из такой дали забрел?
– Да так уж моя планида повернулась. То война, то революция эта, будь она неладна… а теперь еще эти, анархисты… Ох и подлый же народ! А ты, землячок, покурить не желаешь?
– Отчего не покурить? – Пастух подозрительно взглянул на Пантелея. – А только табаку у меня мало, еле на себя хватит… всяких прохожих угощать не напасешься!
– Да ты, земляк, не сумлевайся! Табачок у меня имеется! – Саенко поспешил вытащить свой кисет и протянул его пастуху: – Угощайся, земеля, только вот огоньку дай…