Тьма уже внутри

Лишь моргнуть успев, я пискнула и выставила руки перед собой, как тяжелое тело прижало меня к земле, обездвижив.

Я чуяла зловонное кошачье дыхание, слышала, как скулит от боли Оксана, как ни на секунду не замолкая, шепчет приказы Хаос. Видела, как приближается воронка коридора, сияя все ярче и меняя ход тока воздуха, со свистом засасывая в себя мусорные кули и снежные, перемешанные с песком наносы.

Внезапная легкость охватила тело. Неужели все? Неужели и правда умирать совсем не больно?

— Не смей трогать Создателя! — взревел Джахо, хватая за шкирку кота. — Я твой вожак, Чори! Подчиняйся моей воле!

— Вожак? — кошкот, оставив меня, рванулся и отскочил в сторону, хрипло смеясь, словно кашлем зайдясь. — Раскрой глаза, Джахо! Ты давным-давно потерял власть. Ты не выбрал себе пару, не оставил наследника. Ты принял лысых. Дал им пищу и кров. Ты не сумел защитить свой народ!

При этих словах шерсть на загривке у Джахо вздыбилась, и морда приобрела хищное выражение. А Чори продолжал хохотать, и в звуке его голоса я отчетливо слышала знакомые шелестящие нотки, нагнетающие страх и заставляющие каждый волосок на теле дыбом вставать.

— Ты все равно, что слабый слепой котенок, и раз так, пора было выбрать нового вожака. Уйми гордыню, Джахо, и уйди достойно! Прими Черного Пса. Прими его силу, волю или… — кончик облезлого хвоста заходил из стороны в сторону, выдавая охватившее Чори раздражение, перемешанное с возбуждением, — … или умри в бою, как и подобает мужчине нашего рода.

***

Беседа вышла короткой.

— Ты сделал свой выбор, — нахохлился Джахо и, взревев, с адским хрустом костей со всего маху налетел на зарвавшегося собрата.

Чори, значительно уступающий вожаку в размерах, отлетел по инерции назад. Но будучи вертким и легким, он ловко извернулся, рванул вперед и с такой силой лягнул Джахо в голову, что тот на миг, глупо моргая, покачнулся, но устоял. Облезлый же тем временем, прижавшись к земле и едва ли на все четыре лапы не встав, старался обойти противника со спины.

Джахо тряхнул головой так, что уши ходуном заходили и осклабился, будто бы прежний тычок его лишь раззадорил. Встряхнувшись, как боксер на ринге, он дернул хвостом. И будь мы в каком-нибудь фантастическом фильме, звук выпущенных когтей определенно точно походил бы на лязг вынутого из ножен меча.

Один короткий удар лапой, другой более размашистый.

Чори, не без труда увернувшись от двух прежних атак, присел и тут же схлопотал мощный толчок в грудь. Снова удар когтистой лапы, и облезлый завопил от боли, оказавшись смятым под могучим телом.

Как дерутся кошки, мне видеть доводилось. Но как сражаются огромные, будто львы, махины…

Шипение, урчание, рев, — все смешалось. Боясь попасть в водоворот летящей шерсти и лязга зубов, я, шлепая ладонями по лужам, уже отползла на четвереньках достаточно далеко, когда ослепительное сияние залило все вокруг.

Затаив дыхание, я обернулась. В наступившей тишине, изредка нарушаемой лишь гулом ветра во влажных, отсыревших ветвях, да хрипением тощего черного кота, сияющая воронка принялась стремительно сужаться. И по мере того, как лапы Чори двигались все медленнее, а когти прекратили разрывать плоть вожака, мертвой хваткой вцепившегося ему в глотку, Хаос вопил все тише.

Мгновение, и Джахо с глухим рычанием дернулся, а Чори замер, безвольно разинув окровавленную пасть. Одна короткая вспышка, и в темном небе сверкнула крохотная точка. Шепот исчез.

Я со стоном облегчения повалилась на спину. Последний оплот Хаоса в нашем мире погиб. Мы справились. Кажется, мы справились.

— Создательница, — слабо позвала Шани, поднимаясь на ослабевших лапах. — Джахо! Что… произошло?

Она огляделась, уставившись немигающим взглядом на Оксану. Та успела отползти с поля боя и теперь, стянув с одного плеча пальто и стиснув окровавленный бок, сидела, привалившись спиной к стене.

— Не подходи, — запричитала она, едва Шани двинулась к ней. — Не смей!

Кошка стыдливо прижала уши, обернувшись ко мне.

— Создательница, позволь, — она в пару легких прыжков приземлилась рядом, помогая сесть и приложив обе лапы к моей спине.

Горячие пульсации сошли на нет, боль затихла. Наконец в голове окончательно прояснилось, и я задышала свободно, не боясь, что изломанные ребра искромсают внутренности.

— Спасибо, — благодарно выдохнула я, поднимаясь. — Оксана, не бойся, Шани поможет.

Но подруга от боли и страха перестала соображать напрочь. Только плакала, то и дело взмахивая рукой, будто кого-то отгоняя.

Выход нашла Мут. Она с трудом поднялась, и едва я попыталась подхватить ее, темное облако завихрилось вокруг старухи, врачуя раны. Со стонами и, кажется, даже хрустом, сфинкс выправила изломанное крыло. Пару раз взмахнула им, проверяя целостность, и неторопливо пошаркала к Оксане.

Пара прикосновений, и стоны девушки сошли на нет. Шани тем временем приблизилась к тяжело дышащему у тела кошкота Джахо.

— Чори? — положила кошечка лапу на плечо вожаку.

— Он, — мотнул головой кот, поднявшись во весь рост. В свете фонаря страшные раскуроченные раны на его морде, шее и плечах выглядели особенно устрашающе. — Он предал стаю.

— Как же… — с явным сожалением простонала Шани, прикрывая глаза-луны.

Вторая лапа легла на разодранный защитный передник.

— Хватит, — оттолкнул кошку Джахо, едва только раны перестали кровоточить. — Создательница в порядке?

— В порядке, — проскрипела Мут в мгновение ока из существа полного силы, обратившись в волокущую крылья старуху. — Я не вижу серьезных повреждений. А вот девочка, — махнула она на Оксану, — ранена. Я останавливаю кровь, но она снова сочится.

Хромая, я подбежала к Оксане, присела рядом. Кровавые дорожки струились не только по ее ребрам, пальцам и из ссадин.

— У меня впервые в жизни кровь из носа идет, — почему-то засмеялась Оксана, трясущимися руками утирая лицо.

— Аура, — догадалась я, развернувшись к сфинксу. — Ее аура…

— Да. Он ранена.

Шани вновь прижала уши, заступив на шаг за спину вожака.

Я нахмурилась. Винить кошку было бессмысленно. Хаос овладел ею, заставляя творить бесчинства. Куда важнее сейчас было решить, что делать дальше.

— А тот? — ткнула пальцем Оксана в сторону мусорных завалов неподалеку, едва только я помогла ей подняться. — С тем что?