Тьма уже внутри

— Давай в театр, — нашла я в себе смелость улыбнуться и встать прямиком перед Яном. — Ни разу не была.

— В театре не была?

— Ни разу, — виновато скривилась, опустив голову. — Стыд-позор мне.

— Тогда решено, — словно и сам немного растерялся Бранов. — Идём в театр.

Он стоял по другую сторону стекла рядом с приоткрытой дверью. Но каждое его слово вонзалось в голову, проходило через сердце и выдавало россыпи мелких мурашек на затылке и спине. Хорошо еще, что волосы у меня растрепались и отчасти скрывали донельзя счастливую рожицу.

— Ну, раз мы договорились, — пробормотала я, по-прежнему безотрывно глядя в пол, и надеясь, что от тех самых бабочек, что заворошились в животе, икота не начнется, — тогда подожду, пока ты разберешься со своим Хаосом. Только если состарюсь и помру в ожидании, уж не обессудь.

— Хорошо. Я постараюсь поскорее.

Судя по голосу, Ян улыбался. Я и сама рассмеялась тихонько. Это ведь надо так! Всего секунда, пара слов, а душа уже будто воспарила над бренным телом — до того легко стало.

Я протянула дрожащие пальцы к стеклу и приложила ладонь. Ян глядел на меня с недоумением. Мотнув головой, я указала на руку.

— Скрепим сделку?

Бранов молчал, и тревога во мне вновь вскинулась. От напряжения казалось, что холодное стекло едва ли не обжигает подушечки. Дышать становилось труднее.

Если этого аспиранта снова переклинит, я ему такую жизнь устрою! Вовек не забудет, кто такая…

— Скрепим, — серьезно, с кивком ответил Ян и приложил ладонь.

Он не хмурился, не сомневался, не злился. Попросту был сосредоточен и собран. Взвесил все «за» и «против» за несколько секунд?

«А что? — я засмеялась и невольно, следуя за желанием прикоснуться к Яну, вдавила пальцы в холодное стекло сильнее. — На него это очень даже похоже».

— Ух, аспирантище! — захохотала уже совсем легко, с облегчением.

Ян сощурился.

— Ты же мне расскажешь, как вы меня еще называете?

— Не расскажу, — мотнула головой я. — Это тайна студенческого братства. И даже не делай лисьи глаза! — задрала подбородок, сделав важный вид.

— Лисьи?

— Хитрые. Вот такие, — пояснила я, состроив гримасу. — Ты всегда так делаешь. Особенно на семинарах, когда кто-то отвечает правильно, с чувством, с толком, с расстановкой.

Ян с видом страдальца прикрыл лицо ладонью.

— Смеетесь, значит, у меня за спиной.

— Нет! Ты что? Тебя любят все. В смысле, — затараторила я и опять совсем некстати оробела, — побаиваются и уважают.

— Ты тоже? — приблизившись к стеклу, аспирант оставил на нем невесомые следы от дыхания. — Побаиваешься и уважаешь?

— Не знаю. Не разобралась еще. Утром думала, терпеть тебя ненавижу, а сейчас…

Ян широко улыбнулся и как назло сощурился особо забавно. Я вновь не сдержала хохот.

Какой же он все-таки смешной с этими извечно всклоченными вихрами. И какой же красивый.

О чем думал Ян, мне было невдомек. Но глаза его безотрывно следили за мной и то и дело «улыбались».

— Время! — так внезапно ворвалась в эту сказочную идиллию крылатая старуха из параллельного мира, что я вздрогнула.

Бранов обернулся, но руки от стекла так и не отнял. Я закусила губу, а в груди защемило от нежности.

— Идем, — кивнула Мут Яну. — Покончим с этим и вздохнем свободно.

Аспирант кивнул и, зацепив меня долгим взглядом, пошагал вслед за сфинксом.

Я перескочила через балконный порожек, уставившись на Сергея тоже застывшего в дверях.

— Мут, может, Маша останется? — подал голос амур. — Она ведь слышит Хаос…

Я невольно кивнула. Оставлять Яна одного не хотелось. Должно быть, ему нужна сейчас поддержка. Кто-то кроме рычащей и сыплющей проклятиями старухи.

— Я и сама его услышу, если он придет, — уже спокойнее проговорила Мут. — Но это будет уже неважно. Потому что тогда он убьет меня, скорее всего. Я обещала помочь, — внимательно посмотрела она на Бранова. — И я помогу. Сказала же.

— Я тебе верю, — кивнул аспирант.

— Ян, подожди!

Будучи на пороге, прежде чем захлопнуть за собой дверь, он обернулся.

Потерять Яна я боялась с тех пор, как мы побывали в закулисье моего «Императора». Сначала боялась, что Хаос изувечил его ауру. Потом боялась, что Ян оказался обманщиком, желающим использовать мою силу Слышащего, и мне придется добровольно его покинуть.

Затем в нем проснулся Хаос.

С тех пор я боялась каждую секунду. Сперва его, а затем и вновь за него.

Но такой, едва ли не животный страх, что засел в теле сейчас, пока я глядела Яну вслед, балансируя на пороге, как птица на жердочке, испытывать мне еще не доводилось. Чем он кормился, этот страх, понять было сложно. А в условиях замороженной волнением мыслительной деятельности и подавно.

Нельзя сказать, что я не доверяла Мут. Отчего-то доброе отношение к старухе-сфинксу родилось еще в кошкотской деревне. Сходить на нет оно не собиралось и сейчас, но теперь, когда мы с Яном решились быть вместе… Когда признались друг другу пусть и наполовину…

Не хочу его отпускать. Боюсь отпускать. Не хочу, не могу!

Не владея собой, я кинулась к нему, перешла на легкую трусцу и, со всего маху налетев на аспиранта, обвила плечи руками и прижалась всем телом.

Ян засмеялся, не устоял и пошатнулся.

Кажется, мы оба лишь порог его спальни переступили, как свет, взявшийся словно ниоткуда, ослепил.

— Создательница! — воскликнула Мут, а Бранов, обхватив меня обеими руками, прижал к груди так, что я дохнуть не могла.

Я чувствовала, как потеряла равновесие, как тело становится легким, будто в воду погруженное. Фигура Яна, небольшая полутемная спальня — все исчезало, как крепкий сон, что тает перед рассветом.

Рывком меня отбросило назад. По крайней мере, будучи подвешенной словно в вакууме, мне так показалось. Кажется, целую вечность я летела, даже не моргая, а затем с силой воткнулась ногами во что-то твердое.

— О-ох…

Только спустя несколько секунд, когда небывалая легкость выпарилась из тела, я поняла, что лежу на твердом, холодном мраморном полу, покрытом слоем мелких, будто пыль, блесток.

— Зашиблась? Ты как?

Бранов уселся передо мной, сопящей и из последних сил сдерживающей слезы, на корточки и попытался обхватить лицо ладонями.