Точка разлома
Шрифт:
– Ты не можешь ничего гарантировать!
– Заткнись, – посоветовал Гонте Монгол. – Если на тебя выскочит егерь, просто убей его. В других ситуациях – сидеть тихо, первыми огонь не открывать. Что тут непонятного?
Максим уже не слушал диалог Монгола и Гонты.
Прорыв через зону Новосибирского тамбура представлял собой сложную задачу. Для преодоления ковчеговских заслонов сталкеры применяли десятки различных приемов, начиная от тривиального подкупа, что работало в большинстве случаев, до самых изощренных методов маскировки. «Мотылькам» в этом смысле
Мысли не мешали Максиму осуществлять подготовку к мнемотехническому воздействию. Он не торопился, ждал совпадения необходимых факторов, чтобы его вмешательство не вызвало подозрений и было бы списано на слепую игру стихий.
На самом деле Ковчег не столько блокирует, сколько фильтрует поток сталкеров, перемещающихся между отчужденными пространствами, преследуя две цели – не допускать в Новосибирскую зону и не выпускать из нее тех, кто не в ладах с группировкой, а с остальных брать мзду.
В случае с Максом бескровные варианты не работали в принципе.
Генрих Хистер многое бы отдал, чтобы заполучить Максима в свои лаборатории. За ним не прекращалась охота даже на территории Ордена, где Ковчег имел очень слабые позиции.
Монгол и Шелест прекрасно понимали, что договориться с боевиками не удастся и в случае силового прорыва драться придется насмерть.
Тим и Гонта оставались в неведении относительно ближайших перспектив. Они надеялись на лучшее, а Макс уже начал работать.
С точки зрения неискушенного наблюдателя, на исковерканных склонах холма, увенчанного приземистым зданием универмага, ничего не изменилось, но наблюдатели Ковчега почему-то всполошились: в проломах, оборудованных как огневые точки, промелькнуло несколько фигур, затем вдоль склонов устремились узкосфокусированные потоки сканирующего излучения, – боевики явно почувствовали неладное и теперь пытались определить причину внезапного сбоя глобальной системы обнаружения.
Макс не шевелился. Его рассудок погрузился в виртуальную реальность, чип мью-фона вел передачу данных на частотах, недоступных для мнемотехников Ковчега.
Поднявшийся ветер нес пепел и серебристую пыль. Низкие клочковатые облака, наполовину состоящие из скоргов, были явными предвестниками приближающейся бури. Их появления и ждал Максим. Теперь он мог действовать. Его группу не обнаружили, а значит, мнемотехники Ковчега, придя в себя после внезапного удара ЭМИ, спишут сбой рубежей обнаружения на серебристую пыль, которую нес усиливающийся с каждой минутой ветер.
В редкой поросли металлорастений, тремя концентрическими окружностями опоясывающей холм, внезапно начали происходить изменения. Ветви автонов зашевелились, часть из них по непонятной причине утратила прочность, среди выращенных мнемотехниками Ковчега датчиков проступили капельки серебристого расплава, и в четкой, недвусмысленной картине восприятия окружающего внезапно появились помехи и искажения.
– Проклятая непогода! – выругался один из мнемотехников. – Что за день сегодня?! Сначала вояки подгадили, теперь скоргов ветром надуло… Фридрих, что у тебя?
– Рубежи
замыкает.– Вызвать бригаду очистки?
– А толку? Фронт бури только приближается. Скоро металлические «сугробы» наметет… Позже вызовем.
Макс слушал их переговоры, продолжая начатое воздействие.
На самом деле металлические частицы, принесенные ветром, до некоторого предела абсорбировались автонами, никак не влияя на работу датчиков. А вот воздействие Макса вело к появлению новых структур, которые и вызывали неполадки.
По опаленной, исковерканной многими схватками земле медленно поползли серебристые прожилки, соединяя между собой отдельные металлические растения, такие же «нити» потянулись от металлокустарников к нагромождениям подбитой техники. Макс действовал грубо, но расчетливо, он не тратил силы на эффектные демонстрации мнемотехнических способностей – он попросту соединил модифицированные металлические растения с массой нагроможденного вокруг металла, полностью парализовав работу систем обнаружения первого рубежа.
Теперь следующее кольцо…
Погода тем временем резко ухудшилась.
Взбесившийся ветер налетал шквалистыми порывами, вздымал тучи пепла и мелкой серебристой пыли, видимость (без расширителя сознания) мгновенно упала до нуля – вытяни руку, и ее поглотит беснующаяся мгла.
Используя импланты, сталкеры видели окружающее в радиусе десяти-пятнадцати метров. Тим, при работе всех сканеров бронескафандра, мог различить контуры предметов на дистанции в пять-шесть метров, не дальше.
Ну всё… Каюк…
Оказалось – нет.
– Макс, чего ждем? – голос Монгола прорвался сквозь внезапно накативший треск помех. – Самое время для рывка. Снайперам ни зги сейчас не видно. Да и не попадут они при таком ветре!
Действительно, вокруг уже бушевал настоящий ураган. Вросшие в потрескавшуюся землю проржавевшие остовы механоидов гулко подрагивали на ветру, один из «кузовов» внезапно подняло в воздух и, переворачивая, унесло во мглу.
– Третий рубеж еще работает, – зло ответил Максим. – Я до него не «дотянулся». Мнемотехники что-то заподозрили.
Тим ничего не понимал. Подумаешь – рубеж обнаружения. Да что егеря сделают в такую непогоду? Не видно же ничего, хоть со сканерами, хоть без них…
Из беснующегося сумрака выдавилась фигура Шелеста.
Заметив, что Тим привстал, пытаясь вытянуть шею (совершенно бесполезное занятие, когда на тебе надет бронескафандр), он одной рукой заставил его сесть, другой без видимого усилия вскинул увесистый ИПК – оружие бесшумно выпустило сошки, вонзилось ими в мерзлую, комковатую землю.
– Не дрейфь, пацан. Прорвемся!..
– Что случилось-то? – Тим вообще потерял ориентацию в пространстве. Сканеры вязли в сумеречной мгле, поднятые в воздух металлические пылинки блокировали их работу, медленно, но неуклонно снижая радиус эффективного сканирования.
– Макс третий рубеж не успел вырубить.
– Ну и что?
– Ничего, – огрызнулся Шелест, но спустя пару секунд все же пояснил: – У егерей кабели от датчиков в земле проложены. Буря им не помеха. Засветимся, нас тут же из орудий расстреляют.
– И что теперь? – У Тима мгновенно пересохло во рту.