Том 14. Письма 1848-1852

После двухнедельной езды Иван Федорович достигнул [1086] деревушки, находившейся в ста верстах от Гадяча. Это было в пятни<цу>. Было уже довольно поздно, когда он взъехал с кабиткою и с жидом на постоялый двор. Этот постоялый двор ничем не отличался от других, [1087] находившихся по небольшим деревушкам. [1088] В них обыкновенно с большим усердием потчивают [1089] путешественника сеном и овсом, как будто бы он был почтовая лошадь. Но если бы он захотел позавтракать, как обыкновенно завтракают люди, то сохранял бы в ненарушимости свой аппетит до другого случая. Иван Федорович, зная всё это, запасся заблаговременно двумя пребольшими вязками бубликов и колбасою и, спросивши рюмку водки, в которой не бывает недостатка ни в одном <из> постоялых дворов, начал свой ужин, усевшись на лавке перед дубовым столом, неподвижно вкопанным в глиняный пол. В продолжение этого времени послышался стук брички, ворота заскрипели, но бричка долго не въезжала во двор. Громкий голос бранился со старухою, содержавшею трактир: «Хорошо, я взъеду», услышал Иван Федорович: «но если хоть один клоп укусит меня в твоей [1090] в хате, то [ей-богу], прибью, старая вра... <?> колдунья, и за сено ничего не дам». Минуту спустя дверь отворилась и вошел или лучше влез толстый человек в зеленом сюртуке. Лицо его неподвижно покоилось на короткой толстой шее, [1091] казавшейся еще толще от двухэтажного подбородка. Словом [1092] он принадлежал к числу тех людей, которые не ломали никогда головы над пустяками и которых вся жизнь катилась по маслу.

1086

Далее было: наконец

1087

Далее было: постоялых дворов

1088

Далее было: Ту<т>

1089

потчивали

1090

покажется у тебя

1091

Далее было

: которую еще

1092

Одним словом

«Желаю здравствовать, милостивый государь!» проговорил он, увидевши Ивана Федоровича.

Иван Федорович безмолвно [1093] поклонился. [1094]

«А позвольте узнать, с кем имею честь говорить?» продолжал толстый приезжий.

При таком вопросе Иван Федорович [1095] невольно поднялся с места и стал на вытяжку, что обыкновенно он делывал [перед] полковником: [1096] «Отставной порутчик Иван Федорович Шпонька», отвечал он.

1093

учтиво

1094

Далее было: и перестал ужинать

1095

Далее было: как бы

1096

когда спрашивал

«А смею ли спросить, в какие места [1097] изволите ехать?»

«В собственный хутор Копонивку».

«Копонивку?» продолжал строгий допросчик. «Позвольте, милостивый государь, позвольте», говорил он, подступая к нему... <?>, размахивая руками, как будто бы кто-нибудь его не допускал или он продирался сквозь толпу и, приблизившись, принял Ивана Федоровича [1098] в объятия и облобызал сначала в правую, потом в левую и потом снова в правую щеку. И губы Ивана Федоровича [1099] приняли большие щеки незнакомца за подушку: «Позвольте, милостивый государь, познакомиться,» продолжал толстяк: «я — помещик того же Гадячского уезда и ваш сосед, живу от хутора [1100] вашего Копонивки не более пяти верст в селе Хортыще, а [имя мое и] фамилия моя — Григорий Григорьевич Шлепковский. Непременно, непременно, [1101] милостивый государь, и знать вас не хочу, если не приедете в гости в село Хортыще. Я теперь по надобности спешу. А что это? Куда ты это ставишь?» продолжал он громким голосом, обращаясь к вошедшему своему лакею, [1102] мальчику в козацкой свитке с заплатанными локтями, с недоумевающей миною ставившему на стол узлы и ящики, — и голос Григория Григорье<вича> незаметно делался грознее и грознее. «Разве я это сюда велел ставить, любезный? Разве я это сюда говорил тебе ставить, подлец? Разве я не говорил тебе наперед разогреть [1103] курицу, мошенник? Пошел!» вскрикнул он наконец, притопнув ногою. «Постой! [1104] Пакостная рожа! Где погребец с штофиками? Иван Федорович», говорил он, наливая в рюмку настойку: «Прошу покорно лекарственной!»

1097

куда

1098

Далее было: к себе

1099

Далее было: [чувствовали] заметили [что] его

1100

дерев<ни>

1101

Далее было: прошу приехать ко мне, когда

1102

Далее было: небольш<ому>

1103

поджарить

1104

Далее было: Негодяй

«Ей-богу, я не могу... Я уже имел случай... » проговорил Иван Федорович с запинкою.

«Я слушать не хочу, милостивый государь», возвысил голос помещик: «и слушать не хочу. [1105] С места не сойду, покамест не выкушаете».

Иван Федорович, увидевши, что ничем нельзя отвязаться от гостеприимного угощения, выпил.

«Это курица, милостивый государь», продолжал толстый Григорий Григорьевич, разрезывая ее ножом в деревянном ящике. «Надобно вам сказать, что повариха моя Явдоха иногда любит куликнуть и от этого часто пересушивает. Ей, хлопче», тут оборотился он к мальчику в козацкой свитке, при<нес>шему перину и подушки: «постели мне посереди хаты. Смотри же, [1106] сена [1107] наклади повыше под п<од>ушку. Да высмокни у бабы из мычки клочок пеньки заткнуть мне уши на ночь. Надобно вам знать, милостивый государь, что я имею обыкновен<ие> затыкать на ночь уши с того проклятого случая, [1108] когда [1109] в одной корчме в России залез мне в левое ухо таракан. Проклятые кацапы, как <я> после узнал, едят даже щи с тараканами. Невозможно описать, что происходило со мною: в ухе так и лоскочет так и [крутится] — ну хоть на стену. Мне помогла уже в наших местах простая старуха, и чем бы вы полагали? просто зашептыванием. Что вы скажете, милостивый государь, о лекарях? Я думаю, что они просто морочат и дурачат нас: [1110] иная старуха в двадцать раз лучше знает всех этих лекарей<?>».

1105

Далее было: Если

1106

Далее было: да

1107

Далее было: смотри мне

1108

самого времени

1109

Далее было: мне (не зачеркнуто)

1110

глупый народ

«Действительно, вы изволите [1111] говорить совершенную правду. Иная точно бывает»... произнес Иван Федорович, как бы не прибирая даже приличного слова. [Не мешает, правда,] вообще сказать, — он [1112] никогда не был слишком щедр на слова. Может быть, это происходило от желания выразиться красивее, [1113] а может быть, и от всегдашней робости. [1114]

«Хорошенько, хорошенько перетряси сено», говорил Григорий Григорьевич своему лакею: «тут сено такое гадкое, что того и гляди как-нибудь попадет сучок. Позвольте, милостивый государь, пожелать спокойной ночи. Завтра уже не увидимся: я выезжаю до зари. Ваш жид [1115] будет зашабашовать, потому что завтра суббота, а потому вам нечего вставать рано. Не забудьте же моей просьбы. И знать вас не хочу, когда не приеде<те> к нам».

1111

изволите-с

1112

Иван Федорович

1113

Вместо «желания выразиться красивее»: того что он никогда<?> не думал как бы мысль свою выразить к<ак> можно красивее

1114

того

1115

Далее было: теперь

Тут камердинер Григория Григорьевича снял с него сюртук и сапоги и напялил [1116] вместо того халат и Григорий Григорьевич повалился на постель [1117] и казалось огромная перина легла на другую.

«Ей, хлопче, куда же ты, подлец? Поди сюда, поправь мне одеяло! Ей, хлопче, подмости <1 нрзб.> под голову сена! [1118] Да что коней уже поил<и>? Еще сена! [1119] сюда, под этот бок! Да поправь, подлец, хорошенько одея<ло>! Вот так, еще! Ох!» Тут Григорий Григорьевич вздохнул раз, два [1120] и пустил страшный носовой свист по всей комнате, всхрапывая по временам так, что дремавшая на лежанке [1121] старуха пробуждал<ась>, вдруг смотрела в оба глаза во все стороны и [1122] поуспокоившись засыпала сно<ва>.

1116

надел

1117

Далее было: как

1118

Далее было: выше

1119

Далее было: подмости под

1120

Далее было: а. и наконец заснул и засви<стел> б. и скоро [во сне за<свистел>] в. раздавший<ся> снова свист дал знать, что он заснул

1121

печке

1122

Далее было: не видя окружа<ющих>

На другой день, когда проснулся Иван Федорович, уже толстого помещика не было. Это было одно только происшествие, случившееся с ним на дороге. На третий день после этого уже приближался к своему [1123] небольшому хуторку. И вдруг [Иван Федорович] почувствовал, что сердце сильно забилось, [1124] когда выглянула, [1125] махая крыльями, ветряная мельница и, по мере того, как жид гнал своих кляч [1126] на гору, показывался внизу ряд верб; сквозь них, как будто живая ртуть, блестел пруд. Кибитка взъехала на греблю, и Иван Федорович увидел тот же самый старинный домик, покрытый очеретом, те же самые яблони и вишни, по которым он когда-то украдкою лазил. Только что взъехал он во двор, как сбежались со всех сторон собаки всех сортов: бурые, черные, серые, пегие; некоторые с лаем падали под ноги лошадям, другие бежа<ли> сзади, заметив, что ось вымазана салом; один, стоя, возле кухни и накрыв лапою кость, заливался во всё горло, другой лаял издали и бегал взад и вперед, помахивая хвостом, [1127] как бы приговаривая: «Посмотрите, какой я прекрасный молодой человек!» Мальчишки в зап<а>чканных рубашках бежали глядеть. Сама свинья, прохаживавшаяся по двору с шестнадцатью поросен<ками>, подняла вверх с испытующим видом свое рыло и хрюкнула громче обыкновенного. По двору... <?> лежало<?> множество ряден с пшеницею, с просом, с ячменем, сушившихся на солнце. На крыше тоже немало [1128] сушилось разного рода трав. Иван Федорович так был занят рассматриванием всего, что очнулся тогда только, <когда> пегая одна собака укусила слазившего с козел жида за икру. Сбежавшаяся дворня, состоявшая из ключницы, поварихи, двух девок в шерстяных исподницах, [1129] после первых восклицаний: Оцеж панич наш! объявила, что тетушка была в огороде вместе с девкою Палашкою и кучером Омельком, [1130] исправлявшим также [1131] должности [1132] огородника и сторожа. Но тетушка, которая еще [1133] издали увидела рогожаную кибитку, была уже здесь. Иван Федорович изумил<ся>, когда она почти подняла его на руках, между тем как в письмах твердила ему о своей старости и болезни.

1123

доезжал он <до> своего

1124

сильно забилось в нем сердце

1125

Далее было: из небольшой степи

1126

он взъезжал

1127

Далее было: и поглядывал на шедшую по двору как

1128

множество

1129

Далее было: и кучера, отправлявшего должности сторожа и садов<ника>, объявила

1130

Опана<сом>

1131

вместе

1132

Далее было: садовни<ка>

1133

уже

ТЕТУШКА.

Тетушка Василиса Кашпоровна в это время имела лет около пятидесяти. Замужем она никогда не была и обыкновенно [1134] говорила, что жизнь девическая для нее дороже всего. Впрочем, сколько мне помнится, никто и не сватал ее. Это происходило оттого, что один взгляд на геройский вид Василисы Кашпоровны производил некоторую робость в сердце мужчин, боящихся более всего на свете малейшего вида власти женщин. Они были совершенно правы, потому что Василиса Кашпоровна хоть кого умела сделать тише травы. Пьяницу мельника, который совершенно был ни к чему <не> годен, она собственною своею мужественною рукою, дергая часто за чуб, без всяких посторонних [1135] средств, умела сделать золотом, а не человеком. Рост она имела [1136] почти исполинский, дородность и силу совершенно соразмерную. [1137] По<... .>ям [1138] казалось, что природа сделала непростительную ошибку, определив ей носить темнокоричневый по будням капот с мелкими оборками и красную кашемировскую шаль по праздникам — в день Светлого воскресенья и своих именин, тогда как ей более всего шли бы драгунские [1139] усы, длинные ботфорты и шпоры. Зато занятия ее совершенно соответствовали ее виду. Она каталась [1140] сама на лодке, [1141] гребя искуснее всякого рыбака, [1142] стреляла дичь; стояла неотлучно над косарями; знала наперечет число дынь и арбузов на баштане; брала пошлину по пяти копеек с воза, проезжавшего через ее греблю, взлезала на дерев<о> и трусила груши; била ленивых вассалов своею страшною [1143] рукою и подносила достойным рюмку водки из той же грозной [1144] руки. Она [1145] никогда почти не имела обычая отдыхать, бранилась, красила пряжу, бегала на кухню, делала квас, варила варенье и хлопотала весь день и везде поспевала.

1134

всегда

1135

других

1136

Далее было: необыкновенный

1137

тоже необыкновенную

1138

Это место залито чернилами.

1139

кавале<рийские>

1140

ездила

1141

Далее было: а. правя б. сама управляла

1142

гребца

1143

собственною

1144

Далее было: страшной

1145

Далее было: всяких

Следствием этого было то, что маленькое именьице Ивана Федоровича, состоявшее из 18 душ по последней ревизии, процветало в полном смысле сего слова. К тому же [1146] она слишком горячо любила своего племянника и тщательно собирала для него копейку. По приезде домой жизнь Ивана Федоровича совершенно изменилась и пошла совершенно иною дорогою. [1147] Казалось, [1148] натура его именно создала для управления осьмнадцатидушным имением. Сама тетушка заметила, что он будет хорошим хозяином, хотя впрочем не во всё еще позволяла вмешиваться. «Воно ще молода дытына» обыкновенно она говаривала, несмотря на то, что Ивану Федоровичу без малого было сорок лет: «Где ему всё знать!» Однако ж он неотлучно бывал в поле при жнецах, косарях, и это доставляло наслаждение неизъяснимое его кроткой душе. Единодушный взмах десяти блестящих кос. Шум падающей стройными рядами травы. Изредка [1149] заливающиеся песни жни<ц> то веселые, как встреча гостей, то заунывные, как разлука. Спокойный чистый вечер, и что за вечер! Как волен и свеж [этот воздух]! Как оживлено всё! [1150] Степь краснеет, [1151] синеет и горит цветами, [1152] одни перепела, дрофы, кузнечики, чайки [1153] и от них <?> свистом, жужжанием, треском, криком и ст<оном> и вдруг стройный хор, и всё не молчит ни на минуту. А солнце садится и кроется. У! как [1154] свежо и хорошо! По полю вон и вон со всех сторон раскладываются огни и ставятся котлы и вкруг котлов садятся усатые косари. Пар от галушек несется. Сумерки <1 нрзб.> Далеко, далек<о> слышится мычание коров. Трудно рассказать, что делалось с Иваном Федоровичем. Он часто забывал, присоединяясь к косарям, отведать их галушек, которые он очень любил, и стоял недвижно [1155] на одном месте, пока, подкравшись, ночь не обнимет всего неба и звезды то там, то там начнут светиться. В скором времени об Иване Федоровиче везде пошли речи, как о великом хозяине. Тетушка не могла нарадоваться своим племянником и никогда не упускала случая им похвастаться. В один раз — это было уже по окончании жатвы и именно в конце июля — Василиса Кашпоровна, взявши Ивана Федоровича с таинственным видом за руку, сказала, что она теперь хочет поговорить с ним о деле, которое давно уже занимает все ее мысли.

1146

Вместо «К тому же»: Справедливость требует указать, что

1147

Приехавши домой, Иван Федорович совершенно попал в другой мир. Занятия по хозяйству

1148

Далее было: он был

1149

Далее было: прорывало

1150

Далее было: ясный гром... в то древо... члены <?> поле

1151

Далее было: желтеет

1152

Далее было: стадящ... <?>

1153

Далее было: и тучи неугомонных насекомых наполняют воздух

1154

Далее было: вольно

1155

как вкопанный

«Тебе, любезный Иван Федорович», так она начала: «известно, что в твоем хуторе 18 душ, — правда это по ревизии, а без того, может, наберется больше, может быть, до 24. Но не об этом дело. Ты знаешь, тот лесок, что за нашею левадою, и за этим же лесом широкий луг: в нем пятнадцать десятин, а травы [1156] столько, что можно каждый год продавать больше, чем на триста рублей, особенно если, как говорят, в Гадяче будет конный полк».

«Как же-с, тетушка, знаю, трава очень хорошая».

1156

сена

«Это я сама знаю, что очень хорошая: но знаешь ли ты, что вся эта земля, [1157] по настоящему, твоя? Что ж ты так выпучил глаза? Слушай, Иван Федорович! Ты помнишь Степана Кузьмича? Что я говорю: помнишь, — ты тогда был еще таким маленьким, что выговорить его имени не мог. Куда же! Я помню, когда я еще приехала в самое Пуще<нье> [1158] и [взяла тебя] покачать на руках, то ты обпачкал мне все руки. Тогда еще... но не в этом дело. Вся земля, которая за нашим хутором, и самое село Хортыще было Степана Кузьмича. Он, надобно тебе объявить, еще тебя не было на свете, как нач<ал> ездить к твоей матушке, правда в такое время, когда отца твоего не было дома. Но я, однако ж, это не в укор ей говорю, упокой господи ее душу! Хотя покойница всегда была неправа против меня. Но не в этом де<ло>. Как бы то ни было, только Степан Кузьмич сделал тебе дарственную запись на это самое имение, об котором я тебе говорила. Но покойница, твоя матушка, упокой господи ее душу, между нами будь сказано, он<а> была чудного нрава. Сам чорт, господи прости меня за это поганое слово, не мог <бы> понять ее. Куда она дела эту запись — один бог знает. Я думаю просто, что она в руках старого холостяка [чтобы ему чорт знает как спалось <1 нрзб.>], Григория Григорьевича Стороженка. Этой пузатой шельме досталось всё его имение. Я готова ставить бог знает что он утаил запись».

1157

Далее было: долж<на>

1158

Далее было: перед Петровкой