Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932
Шрифт:
* * *
«А как комар вас выручил?» — «Да очень просто, золотко,— Слетелся туча-тучею И всех моих нахлебников В неделю выгнал прочь… Не балдахины ж с рюшами Для них мне заводить… Да, — предприятье верное: В Париж вернулась гладкая, Как утка опаленная,— Ни пуха, ни пера… С бель-сер на рынке встретилась, Прочла ей декларацию,— Аж карп у ней под мышкою Хвостом затрепетал!» XX
Есть правило отменное: Когда ты в карты выиграл — Не расплывайся, душенька, Блаженною улыбкою И рук не потирай… G английским равнодушием Пройди к столу с закусками, Заешь зубровку рыжиком И чинно отойди. * * *
А дальше… Ноги хитрые Домой, конечно, тянутся,— Но не успел в переднюю Шмыгнуть игрок
* * *
«Савелий Бенедиктович,— Московского издания Стариннейший студент! Не морщитесь, голубушка… Ужель двадцать четвертого „Татьянин“ вечер радостный Вы, друг мой, не украсите Присутствием своим? Студента эмигрантского, Коллегу худосочного, Подвижника двужильного Ведь надо поддержать… Мы с вами в дни далекие Порой в Москве питалися Одной сухою воблою,— А нынче вобла — лакомство, Такие времена-с… Где милые оболтусы, Которых по-латыни мы Натаскивали ревностно За пять, за шесть рублей? Где переписка, батюшка? Где от родных подспорие — Кредитки материнские, Посылки с ветчиной?.. Студента эмигрантского По временам по нынешним, Ей-Богу, друг мой, надобно В святые записать… Днем он за грош с полушкою У скорняка работает,— Раскрашивает кроликов Под голубых лисиц, По вечерам, по случаю, Оклеивает комнаты, Иль в „Дар-Валдае“ беженском Играет на трубе… По праздникам, для отдыха, Проводит электричество И обновляет яростно,— В рассрочку безнадежную,— Паркетные полы… А ночью, словно каторжный, В борении с наукою, Сидит на койке узенькой,— В глазах темно — слипаются, Все формулы качаются, Все строки расплываются, И лишь душа бодра… Сам Ломоносов, батюшка, В подобных обстоятельствах Под стол швырнул бы лекции, А эти… Что рассказывать,— Вы ж сами эмигрант». * * *
Савелий Бенедиктович Вдруг Львова взял за пуговку: «Давайте двабилетика… Сосед мой, Павел Карпович, Вчера ведь тоже выиграл,— Уж я ему, ракалии, Второй билет продам». XXI
Попов стоит на кухоньке, Закинув руки за спину, А перед ним копается В невзрачном чемоданчике Невзрачный старичок. «Вот рижского изделия Занятнейшие книжечки: „Альков графини Галкиной“, „Таинственная курица“, „Монашеские шалости“, „Вампир и две молочницы“, „Кровавая пята“… А это, не угодно ли, Рассказы Достоевского,— Писатель завлекательный… Том несколько подмоченный,— Недорого возьму. Вот „Русский сонник“ новенький, Нью-Йоркского издательства, Одной вдовой кламарскою Заказан был по случаю, Да, вишь, она уехала С мамашею в Тулон… Открыток не возьмете ли? Боярыни в кокошничках С серебряными блестками, Полтавские красавицы Стокгольмского тиснения, Вот-с троечки московские Со снегом бертолетовым… Возьмите, сударь, серию,— Пять франков не расход». * * *
«А как у вас торговлишка?» — Спросил Попов сочувственно, И томик Помяловского, Случайно затесавшийся Меж рижскими вампирами, На полку отложил. «Коммерция — дырявая. За две недели, верите ль, Три книжки поваренные, Да два „Алькова Галкиной“, Да дюжину открыточек Сбыл с рук я, господин… Клиенты все ругаются, Что к книжкам не подступишься,— Да я же, сударь, видите, За грош их продаю… Весьма средь эмиграции Упало просвещение,— На старого, на малого Ни „Сонником“, ни Гоголем Теперь не угодишь. Кино да водка-матушка… Вот и хожу по лестницам Неведомо зачем. Придется, видно, батюшка, Переменить коммерцию: Творог да кильки рижские, Да колбасу копченую В разнос решил попробовать Клиентам доставлять… От чтенья отшатнулися, А ведь едят, чай, все…» * * *
Попов плечами вежливо Пожал в недоумении… Вчера еще на кухоньке В затылке скреб с прискорбием Колбасный поставщик: «Дела колбасно-сырные,— Не приведи Ты, Господи! Придется, — что поделаешь? — Переменить коммерцию… У книжника знакомого В кредит взять сотню книжечек И по домам попробовать Клиентам разносить». XXII
На
стареньком диванчике Лежала, лапы свесивши, Курчаво-вислоухая, Поджаро-колченогая,— Смесь водолаза с таксою,— Собачка Бардадым. И слушала внимательно, Блестя зрачками умными, Болтая, словно веничком, Взволнованным хвостом, Как гость — Козлов с хозяином Беседовал о ней. * * *
«А что ж… Сказать по совести, Пожалуй, этой бестии, Воспитаннику вашему В злосчастной эмиграции Живется лучше всех… Сыта, в тепле, под крышею, В углу уютный ящичек С подстилкой шерстяной, Хозяин добродушнейший,— Хоть влезь ему на голову — Слегка потреплет за ухо И, вместо назидания, Достанет из-за пазухи Кусочек сахарку… Мы с вами бьемся-мечемся, А Бардадым Обломовым Зевает на диванчике,— Пускай хоть двадцать кризисов: У шкафа в миске глиняной Суп с вкусными обрезками, По щучьему велению, По вашему радению, Появится в свой час…» * * *
«Ох нет, — ответил сумрачно Хозяин бардадымовский.— Какое, к бесу, счастие… Теперь, когда по городу Пришлось в тройной пропорции Весь день с утра гонять,— В такую мерихлюндию Впал пес от одиночества, Что воет, словно каторжный, У двери по часам… Консьержка — баба добрая, И глуховата, к счастию, Но вот жильцы ругаются, Грозятся, чертыхаются,— Ведь стены-то картонные,— Собачью эту музыку Велят искоренить… Я граммофоны-радио С душевным содроганием Ведь слушаю, не жалуюсь,— Но что ж, в чужом отечестве Не будешь рассуждать… На полчаса воротишься В жилье свое пустынное,— Мой Бардадым, как бешеный, Танцует вкруг меня… Визжит, скулит и тявкает, Оближет руки, бороду, В глазах немая жалоба,— Почти что говорит: „Хозяин! Ангел! Золото! Зачем, как пес, ты носишься Теперь по целым дням?! Я к чашке не притронулся, Выл три часа с отчаянья, Уйдешь, — опять до вечера У двери буду выть…“» Хозяин крякнул горестно И посмотрел в окно: «Придется, — что поделаешь? — В Нормандское именьице К консьержкиному дядюшке На этих днях свезти…» * * *
Со старого диванчика Внимательно-внимательно На хмурого хозяина Косился Бардадым. Ах, если бы ужасное Хозяйское решение Несчастный мог понять… У двери в одиночестве Сидел бы он, как каменный, Беззвучно б только всхлипывал,— Покорно б ждал хозяина И никогда б не выл! XXIII
«По всем наукам ведрами Вливают знанья в юношей… Годами, черти, учатся,— Корпят в лабораториях, Торчат в аудиториях: Образованье высшее,— Не кот начхал в стакан!.. Ан, на житейском поприще В дурацкой современности Все шиворот-навыворот: То доктора без практики, То без работы химики, Юристы, инженеры ли,— Все нынче не у дел… А брандахлыст какой-нибудь, Свистун необразованный, Вдруг на земном ристалище Опередит, каналия, Всех кровных скакунов. Хотя бы мой племянничек… А ведь окончил в Сербии Всего лишь классов пять…» * * *
За колченогим столиком В парижской ресторации Приятно побеседовать, Макая в чай ватрушечку… Львов старичка уютного, Растекшегося мыслию Насчет образования Сочувственно спросил: «А что же, ваш племянничек Нашел случайно в опере Брильянт воды лазоревой В сто двадцать пять карат? Иль спас раджу от гибели Во время наводнения? Или нью-йоркской барыне, Скелету желтозубому, Понравился в Биаррице Своим телосложением? Во всех подобных случаях Багаж в пять классов, батенька, Достаточен вполне…» * * *
«Нет, сударь… Дело, видите ль, В особом обстоятельстве,— Племянник унаследовал По алкогольной линии По части мочемордия Особенный талант: В роду у нас отменные, Лихие, виртуозные Водились питухи… Ну вот и пригодилося,— В Марселе мой племянничек Стал первоклассным „барменом“,— Словцо по-русски дикое, Но платят хорошо… В полгода, не поверите, Стал местной знаменитостью. Уж капитаны шведские — Народец понимающий — И те, собаки, ахали, Пригубливая дикие, Племянниковой выделки, Экспромты спиртуозные — Коктейльные „ерши“… Хотя и алкогольная,— Профессия солидная: Стал одеваться гоголем, На книжку стал откладывать… На ручке — цепь браслетиком, На пальце — солитер».
Поделиться с друзьями: