Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы
Шрифт:
Бианка-Мария хочет собрать свои волосы и наскоро уложить их на затылке.
Александр (пораженный, смущенный, но улыбаясь, приближается к девушке).Возьмите эти цветы, Бианка-Мария.
Собрав кое-как свои волосы, Бианка-Мария протягивает свои руки и открывает лицо, на котором еще заметны следы слез.
Вы плакали?
Анна.Она мне читала Антигону. Ею овладело вдруг чувство сострадания…
Александр.Вы плакали над судьбой Антигоны!
Анна.Она стояла на ступенях террасы, видела,
Александр.Вы читали рассказ стража? Никогда Антигона не была так прекрасна, как под ураганом этой раскаленной пыли, среди засохшей равнины, как в то мгновение, когда она разражается рыданиями и проклятиями над обнаженным трупом своего брата. Не правда ли? Сидя на холме против ветра, чтобы избежать запаха разложившегося трупа, стражи ожидают с закрытыми глазами, пока пройдет эта ослепляющая гроза, а она, бесстрашная среди этого грозного пламени, набирает пригоршни пепла и сыплет его на труп… Ах, я всегда ее вижу такой! Когда она ведет за руку Эдипа или когда она идет на казнь, она не так прекрасна и величественна. Не правда ли? Я хотел бы, Бианка-Мария, быть при вашем чтении. Я никогда не слышал, как вы читаете.
Анна.Отчего вам не прочесть еще несколько страниц?
Бианка-Мария.У меня нет книги.
Анна.Вы ее оставили у себя на подоконнике?
Бианка-Мария.Я ее оставила… я не знаю, где оставила ее, Анна!
Александр.Вы мне почитаете как-нибудь?
Бианка-Мария.Если захотите, почитаю.
Александр.Мне хочется, чтобы вы как-нибудь почитали мне «Электру» Софокла в тени Львиных ворот.
Анна.Ах, это взывание к свету!
Александр.Я как-нибудь попрошу вас прочесть одну из моих поэм.
Анна.Какую?
Александр (в нерешительности).Какую?
Молчание. С открытой террасы доносятся неясные крики. Бианка-Мария быстро поднимается по лестнице и смотрит в сторону Акрополя.
Бианка-Мария (воодушевляясь).Это — рабочие на площади. Они кричат от радости. Должно быть открыли гробницу, может быть, они нашли прах Царя… Леонард! Леонард!
Александр (поднимаясь к ней).Вы увидели Леонарда?
Бианка-Мария.Нет, его не вижу… Пыль окутывает все, ветер усилился. Он должно быть там, на коленях в пыли… Леонард!
Александр.Ваш голос не долетит до него. Он не может слышать вас.
Бианка-Мария.Кричать перестали. Слушайте!
Ее волосы опять рассыпаются и струятся вниз.
Александр.Кричать перестали. Больше не слышно никакого шума.
Молчание. Несколько мгновений они молча стоят друг возле друга. Ветер бросает волосы Бианки-Марии в сторону Александра.
Анна.Какая странная тишина!
Александр и Бианка-Мария в раздумьи спускаются по лестнице. Почувствовав, что ее дергают за волосы, Бианка-Мария издает слабый, крик. Слепая, дрожа, вскакивает на ноги. Мертвый жаворонок падает с ее колен.
Александр!
Александр (стараясь улыбнуться).Ничего, ничего, Анна! Несколько волос Бианки-Марии запуталось в оправе моего кольца. Вам было больно?
Бианка-Мария.Ах, чуть-чуть!.. Она кладет цветы на ступеньку и снова старается привести в порядок свои волосы.
Александр.Простите! Я их не заметил…
Анна (с простым выражением в голосе, скрытно).Волосы у Бианки-Марии такие нежные! Ты это почувствовал, Александр? Я хотела бы всегда перебирать их своими пальцами, как пряха.
Она подходит к девушке и, ласкаясь, опирается на ее плечо.
Александр (пытаясь еще раз улыбнуться).О, я не смею коснуться их! Это ветер бросил их на меня. Моя кража неумышленная: несколько шелковых нитей для того, чтобы перевязать рассыпавшиеся страницы…
Он старается снять волосы, застрявшие в оправе кольца.
Но их не распутаешь. Какие узы умеет налагать случай!..
Бианка-Мария (вздрогнув).Слушайте! (Доносится новый крик.)Опять кричат!
Анна.Нашли что-нибудь великое…
Александр.Вы заметили, Бианка-Мария, как Леонард был озабочен и как он волновался сегодня утром? Казалось, что он оправился от ночной лихорадки… Может быть, «Царь Народов» являлся ему во сне, и он проснулся с каким-нибудь глубоким предчувствием. Вас не испугали его воспаленные глаза? Я не мог видеть его без боли. В полях я долго думал о нем. Я думал, что он захочет отправиться со мной: он послушал бы пение жаворонков и сорвал бы немного цветов своими пальцами, которые слишком долго не знают ничего, кроме камней и пыли. Ах, слишком долго он припадает к этой жесткой серой земле! Зачарованный гробницами, он забыл красоту небес. Я должен вырвать его, наконец, из власти этого недуга…
Бианка-Мария.Только вы один и можете это сделать. Вы знаете, какую власть вы над ним имеете?
Анна (глухим голосом).Он болен, он очень болен.
Бианка-Мария, вздрогнув, смотрит на нее, в испуге роняет связку цветов.
Александр.В известные мгновения у него действительно вид человека, пораженного какой-то болезнью. На этот раз земля, в которой он роется, заражает его: кажется, что из нее все еще должны подниматься испарения чудовищных злодеяний. Проклятие, тяготевшее над этими Атридами, так ужасно, что в пыли, которую они топтали, поистине должны сохраниться какие-то, все еще страшные, следы. И я понимаю, как Леонард, живущий самой сильной внутренней жизнью, поражен ими до исступления. Я боюсь, что мертвецы, которых он ищет и которых он не может найти, насильственно ожили в нем и дышат тем ужасным дыханием, которое вдохнул в них Эсхил — эти обагренные кровью исполины, как они представлялись ему в Орестиаде — гонимые огнем и мечом их судьбы. Ах, сколько ночей я видел его входящим в мою комнату и сидящим у моей постели, с книгой, которая лишала его сна! Сколько ночей мы бодрствовали вместе, громко читая эти великие стихи, изнурявшие его, как слишком могучие для нашего человеческого дыхания крики! Ежедневно, ежедневно, при соприкосновении с заклятой землей, он должен чувствовать, что его лихорадка увеличивается. Вся жизнь идей, которую он носил в себе, должна была принять в нем образы и очертания действительности. Я уверен, что с каждым ударом заступа он теперь должен вздрагивать, боясь в действительности увидеть лицо того или другого из Атридов, все еще сохранившееся лицо, с явными чертами пережитого насилия, жестокой резни…
Бианка-Мария.Слушайте! Слушайте!
Слышен новый крик, более протяжный. Взволнованная, нетерпеливая Бианка-Мария поднимается по лестнице и, освещенная солнцем, смотрит в сторону площади.
Они стоят на стене… один, два, три, четыре человека на стене… Они кричат, кричат от радости, они кричат мне, машут руками… Смотрите! Смотрите!
Анна хватает Александра за руку и сжимает ее, стоя у самой лестницы, охваченная судорожным волнением. Бианка-Мария идет вперед по террасе, наклоняется через перила и кричит. В промежутках между ее отрывочными фразами кажется, что она улавливает знаки и некоторые слова быстро приближающегося брата.